Звенья одной цепи (СИ) - Артемьев Юрий. Страница 13

— Не. Так только в Турции и Болгарии делают. Ну, ещё и албанцы иногда, но не все… Так что у нас в Югославии, всё как в Союзе.

— Вы хорошо говорите по-русски. Небольшой акцент слышится только, да и то не слишком заметный…

— Да? Я думал, что говорю без акцента. Я учился в СССР…

— Ясно. А куда мы едем?

— Узнаешь, как доедем…

Ну, вот… И здесь опять туман и тайны…

Дорога, дорога… Ты знаешь так много о жизни моей непростой… Так, кажется, пела в будущем знаменитая группа «Любэ»…

Ничего это дорога не знает обо мне сейчас.

Кто я? Куда я иду? Куда я еду?

Я сидел рядом с Мирко, и привалившись к стеклу боковой двери, смотрел вперёд. Мой сербский водитель действовал так же, как и его болгарский собрат Радко. Он ехал по второстепенным дорогам, максимально избегая крупных поселений и больших городов. Но не везде и не всегда. Видимо, иногда это было невозможно избежать… Пару раз заправились. Один раз из канистры, а в другой раз Богомир тормознул проезжающий мимо грузовик, махнув канистрой. Водитель грузовичка легко согласился продать нам лишнее топливо. И мы поехали дальше…

А за окнами уже вечерело. Я не знаю сколько мы уже проехали и сколько ещё нам осталось ехать до места назначения. Но, как мне показалось, мы обязательно где-нибудь заночуем. Ведь Мирко уже сколько часов провёл на ногах и сколько за рулём? Есть предел любому человеческому организму. Я, конечно же, мог его подменить. Я же могу водить практически любые современные автомобили… Опыт богатый. Но зачем Богомиру об этом знать?

Когда стало совсем-совсем темно, водитель нашёл место на широкой обочине дороги и заглушил двигатель…

— Надо поспать, Саша! Я устал. Часа через четыре-пять на рассвете, поедем дальше. — сказал Мирко усталым голосом, и откинув спинку сиденья, практически мгновенно заснул.

Ну а мне что делать? Я последовал его примеру. Лежал и смотрел через окно на звёздное небо… Чарующий вид ярких звёзд гипнотизировал. Я долго пялился в звёздный калейдоскоп, пока наконец, незаметно для самого себя не заснул…

Мне даже приснился сон. Странный сон, бессмысленный и бессвязный. В нём перемешалось всё. Прошлое, будущее… Мелькали лица. Лёшка, Маринка… И что особо удивительно, Жанна Хмара. Она беззвучно раскрывала рот, сидя в горящей машине. Потом приснилась Аня с мамой Леной. И почему-то, погибшая тётя Наташа. Потом приснилась Алёнка. Она что-то мне говорила, но звука не было. А по губам я так и не научился читать слова и буквы. Неожиданно появился Васин. Он ничего не говорил, просто пристально смотрел и при этом ни разу не улыбался. Плохой звоночек. Обычно дежурная улыбка у него всегда при себе имелась, как у породистого американца. Майора сменил Павел Анатольевич. Он молча кивнул головой, как бы одобряя мои будущие действия… А потом наступило утро.

29 июля. 1974 год.

Где-то в Югославии…

Я проснулся ещё до рассвета. Есть такое время утром. Солнце ещё не показалось из-за края земли, но уже не темно… Эдакий предрассветный сумрак… Мне срочно захотелось отлить, и я потянул за ручку двери. Тем самым я разбудил чутко спящего водителя. Его реакция оказалось непредсказуема. Он выдернул невесть откуда взявшийся Вальтер ППК, но обнаружив только меня, открывающего дверь, тут же убрал его. Похоже, что под курткой у него пряталась оперативная кобура для скрытого ношения пистолета. Кто же ты такой, товарищ Богомир?

Минут через несколько, сделав все свои утренние дела мы двинулись дальше. Перекусили на ходу, купив в одном селении хлеб и сыр. А ещё часа через четыре, я увидел море…

29 июля. 1974 год.

СФРЮ. Опатия.

Ну, как тут не поглумится над смешным для русского уха названием небольшого приморского городка. Опатия… На слух так и просится: Апатия…

Приехали мы сюда в середине дня. Мирко сразу же подрулил к одному из домов и припарковался. Я вышел из машины и начал было разминать затёкшие за время поездки ноги. Но мой спутник тут же сделал мне жест, чтобы я побыстрее зашёл в дом. Пришлось подчиняться.

А в доме я увидел того, за кого меня Богомир выдавал всю дорогу. Оказалось, что у него действительно есть сын, и он реально немой с детства. Кстати и зовут его именно Александар. Так что легенда про немого сына Богомира прикрывала меня всю дорогу почти вполне легально.

Парень, примерно моего возраста, изучающе смотрел на меня. Ну а я в свою очередь изучал его. Но длилось это недолго. Я улыбнулся и протянул ему руку с раскрытой ладонью. Поломанная кисть уже давно меня не беспокоила, а ладонь у меня была просто туго забинтована. На удивление, рукопожатие парнишки оказалось крепким. Наверное, сказывается постоянная помощь отцу по хозяйству. Городские мальчики такого же возраста из моего прошлого будущего не такие крепкие, даже если усердно занимаются спортом.

— Имамо ли шта за ручак? (серб. У нас есть чем пообедать?) — спросил Мирко у сына. То кивнул и убежал.

— Сейчас пообедаем. — сказал он уже мне.

— Я обеими руками только «За».

Вот мне всегда нравилась балканская кухня. Много мяса, сытный суп, вкусный хлеб.

После обеда я всё-таки спросил у хозяина дома: «Что же дальше?» Но снова не получил никакого вразумительного ответа. Ведь брошенная вскользь фраза: «Иди отдыхай пока!», не даёт никакой информации для размышления. Впору уже, как Штирлицу, разложить на столе бумажки и пытаться догадаться: «Ху ист кто? и Ху ист где?»

А может, как в далёком детстве взять карту, а ещё лучше глобус, и путешествовать виртуально, разрабатывая вероятные маршруты.

Когда не знаешь что делать, лучше всего отсыпаться. Это старая солдатская мудрость. Ведь, хрен его знает, где и когда удастся выспаться в следующий раз, и удастся ли вообще?

Спать всё время невозможно. И Мирко это понимал. Поэтому он согласился отпустить нас с тёзкой на море. Пляж был довольно-таки каменистым. Но я человек простой, и не такое видел. Похожий пляж я видел однажды в Крыму, возле населённого пункта тоже со смешным для русского уха названием Сукко.

Мой сербский тёзка плавал не хуже дельфина. Я сперва не хотел мочить бинтовую повязку на руке. А потом плюнул, и тоже присоединился к сербскому мальчишке.

Потом, когда мы валялись на камнях, греясь на солнышке, я размотал мокрый бинт и выбросил его. Рука уже давно меня не беспокоила, но я не знал, зажил ли перелом окончательно или…

Рука под повязкой была бледной на фоне остальной загорелой кожи. Я вспомнил, как когда-то пошутил над Анечкой из-за похожей проблемы… Вот оно подтверждение того, что закон бумеранга работает исправно. Недаром древние говорили, что всякое слово может вернуться обратно к тебе. Что-то такое я слышал в легендах про ведьм. Они, насылая на кого-то проклятия, каким-то образом старались защитить себя от обратки… Ну да ладно… Надеюсь мне ни прилетит обраточка за то, что ведьма Жанна сгорела в машине. Может не зря колдунов и ведьм сжигали на кострах злые инквизиторы?

Я разминал кисть, но она по-прежнему была немного «деревянной». Ничего… Терпение и труд…

Жаль, что Александар немой. Я видел, что ему интересно было бы пообщаться со мной, но… Язык жестов я не знал, а он, как мне кажется, не знал русского языка. Так мы и валялись на солнцепёке, как две, выброшенные на берег рыбки… Молча.

Вечером мне удалось поболтать с Мирко. Я в основном спрашивал про жизнь в Югославии. Но разговор как-то сам собой скатился в политику, и конечно же плавно перешёл в проблемы национального вопроса в Социалистической Федеративной Республике Югославия. Богомир пояснил, что он серб, а проживая здесь, в Опатии, постоянно сталкивается с негативным отношением местного, преимущественно хорватского населения.

Я его слушал, а сам думал о том, что не пройдёт и двадцати лет, как тут начнётся война всех против всех. И Великая Югославия рассыплется как карточный домик на много разных государств. Как впрочем и Советский Союз.