Весь Роберт Маккаммон в одном томе. Компиляция (СИ) - Маккаммон Роберт Рик. Страница 9

— Войдите, — сказал Майкл Галлатин.

Глава 3

В доме было тепло. Дубовый пол натерт, в камине, сложенном из белого камня, плясал огонь. Капитан Хьюм-Тэлбот вручил Майклу рекомендательное письмо, подписанное полковником Вивьеном из Лондонской паспортной конторы, а Шеклтон подошел к камину и протянул к нему озябшие руки.

— Добраться к вам непросто, — проворчал он. — Что, более глухого места не нашлось?

— А я и не искал, — тихо ответил Майкл, читая письмо. — Если бы мне нравились незваные гости, я бы снял дом в Лондоне.

Руки Шеклтона ожили; он повернулся, чтобы лучше рассмотреть человека, до которого так долго добирался.

Черный свитер с засученными рукавами и выгоревшие на солнце брюки цвета хаки, на ногах коричневые шлепанцы. Густые черные волосы с проседью на висках подстрижены по-военному: коротко на затылке и по бокам. Темная щетина на щеках говорила о том, что два-три дня бритва не касалась его лица. На левой щеке был шрам, начинающийся под глазом и уходящий к кромке волос. «След ножа», — подумал Шеклтон. Опасный удар. Видно, Галлатину пришлось побывать в рукопашном бою. Ну и что? Рост Майкла около 187 сантиметров, вес — 90–92 килограмма. Он был в хорошей спортивной форме, с атлетически развернутыми широкими плечами, похожий на футболиста или игрока в регби. В этом человеке чувствовалась уверенная мощь, как в пружине, сжатой до предела. Однако это еще не делало его безусловно пригодным для той задачи, которую он должен выполнить в оккупированной нацистами Франции. Похоже, Галлатин давно не был на солнце. Его кожа бледная, как у отшельника. В этом проклятом климате зимой, наверное, не бывает ничего, кроме мокрой мглы. Но зима шла на убыль, до весеннего равноденствия — 21 марта — оставалось только два дня.

— Вы знаете, что вокруг вас бродят волки? — спросил Шеклтон.

— Да, — ответил Майкл. Он дочитал письмо. Давно уже полковник Вивьен не писал ему. Дело было важным.

— На вашем месте я бы здесь особенно не разгуливал, — продолжал Шеклтон. Он вытащил сигару из внутреннего кармана мундира и обрезал ее кончик перочинным ножом. Затем зажег спичку о кладку камина. — Эти твари любят мясо.

— Это волчицы. — Майкл сунул письмо в карман.

— Не важно. — Шеклтон зажег спичку, глубоко затянулся и выдохнул белый клуб дыма. — Если хотите размяться, добудьте ружье и займитесь охотой на волков. Вы знаете, конечно, как пользоваться ружьем…

Он вдруг поперхнулся, потому что Майкл внезапно оказался прямо перед ним: его пронизывающие зеленые глаза приковали майора к месту.

Майкл поднял руку и выхватил сигару изо рта Шеклтона, сломал ее пополам и швырнул в огонь.

— Майор Шеклтон, — сказал он, обнаружив явный русский акцент, несколько смягченный английским воспитанием, — это мой дом. Вам следовало спросить меня, можно ли здесь курить. И я вам ответил бы: нет. Я надеюсь, что мы поняли друг друга?

Лицо Шеклтона побагровело. Он сказал, запинаясь:

— Слушайте, эта сигара стоит пятьдесят центов.

— А воняет на полушку, — сказал Майкл, глядя прямо в глаза майора в течение нескольких секунд, как бы убеждаясь, что его правильно поняли. Затем он повернулся к капитану и сказал. — Я вышел в отставку. Вот мой ответ.

— Но, сэр… Вы еще не слышали того, что мы должны вам сказать.

— Я догадываюсь.

Майкл подошел к окну и посмотрел на темную линию леса. Он унюхал запах старого виски из своего запаса от Шеклтона и улыбнулся, представив, каково пришлось американцу, привыкшему к выдержанным сортам. Неплохо пошутила Морин из «Бараньей отбивной».

— Предполагается совместное наступление союзных войск. Если бы это дело не было важным для американцев, я не был бы здесь.

— Последнее время я слушаю всю коротковолновую разноголосицу над Ла-Маншем. Все эти коды с цветами для Рудольфа и требованиями настраивать скрипку. Я, конечно, не знаю содержания донесений, но звучание голосов мне понятно: в них слышится крайнее возбуждение и страх. Ясно, что все это означает близкое вторжение союзников через Ла-Манш, атаку «Атлантического вала». — Он посмотрел на Хьюм-Тэлбота, который так и не двинулся с места и не снял мокрого плаща. — Я полагаю, что высадка войск намечена через три или четыре месяца, когда лето утихомирит Ла-Манш. Я уверен, что ни Черчилль, ни Рузвельт не захотят направить через Ла-Манш, на гитлеровские берега, армию, страдающую морской болезнью. Так что это произойдет в июне или июле. В августе будет слишком поздно: американцам придется двигаться на восток в худшее время. Если они займут опорные зоны в июне, они смогут организовать снабжение и зарыться в окопы на границе Германии к первым снегопадам. — Он вопросительно выгнул брови. — Я близок к истине?

Шеклтон выдохнул со свистом сквозь зубы.

— Ты уверен, что этот парень на нашей стороне? — спросил он Хьюм-Тэлбота.

— Можно, я продолжу? — сказал Майкл, переводя взгляд с капитана на майора. — Для того чтобы обеспечить успех высадки союзников на континент, нужно перерезать коммуникации немцев, взорвать склады боеприпасов и топлива и вообще создать в их тылу адскую атмосферу. Но этот ад должен быть тихим, горящим холодным огнем. Мне думается, что партизанам придется хорошо поработать ночью перед началом операции, взрывая железнодорожные пути. Возможно, в этом примут участие и американцы. Парашютный десант в тылу внесет панику, которая заставит немцев разбежаться в разные стороны. — Майкл подошел к камину и встал рядом с майором. — Я думаю, то, чего вы хотите от меня, связано с этим вторжением. Конечно, я не знаю, где и когда оно будет, и мне не нужны эти сведения. Наверное, вы понимаете, что главари нацистов безусловно ожидают попытку высадки войск в течение ближайших пяти месяцев. Советы наступают на востоке, и немцы знают, что пришло время для удара с запада. Этого требует хотя бы долг союзников. — Он потер руки. — Я думаю, что мои заключения недалеки от истины?

— Да, сэр, — признался Хьюм-Тэлбот, — в самую точку.

Майкл кивнул. Шеклтон спросил его:

— У вас что, шпионы в Лондоне?

— У меня есть глаза, уши и ум. Это все, что мне нужно.

— Сэр! — Хьюм-Тэлбот стоял почти по стойке «смирно», теперь он слегка расслабился и шагнул в сторону Майкла. — Разрешите нам, по крайней мере, ознакомить вас с той задачей, которая может быть поставлена перед вами.

— Пустая трата времени. Я уже сказал, что вышел в отставку.

— В отставку? Это после одного вшивого дела в Северной Африке?

Шеклтон презрительно фыркнул.

— Вы отвоевались во время сражения за Эль-Аламейн? — Он изучил послужной список Галлатина во время полета из Вашингтона. — Вы проникли в штаб нацистов и похитили оперативные карты. Ну и что? Все это в прошлом. Майор, вы, кажется, забыли, что война еще идет. И если мы не зацепимся в Европе сейчас, летом сорок четвертого года, наши зады долго будут мокнуть в море до следующей попытки.

— Майор Шеклтон! — Майкл повернулся к офицеру; его взгляд сверкал зеленым огнем такой силы, что тому показалось, будто он смотрит в зеленый глазок доменной печи. — Вам не следует напоминать мне о Северной Африке, — сказал он тихо, со скрытой угрозой. — Я… не смог помочь другу. — Огонь в глазах погас на секунду, затем разгорелся с новой силой. — Северная Африка — запретная тема!

«Вот гад!» — подумал Шеклтон. Если бы мог, он бы втоптал Майкла в пол.

— Я только думал…

— Мне все равно, что вы думали. — Майкл посмотрел на Хьюм-Тэлбота, которому не терпелось продолжить разговор, вздохнул и сказал: — Хорошо. Я выслушаю вас.

— Да, сэр. Разрешите?

Хьюм-Телбот выдержал паузу, намереваясь снять плащ. Майкл кивнул.

Пока офицеры снимали плащи, Майкл подошел к креслу с высокой спинкой, стоящему перед камином, и сел, глядя на огонь.

— Фактически это проблема, относящаяся к безопасности, — сказал Хьюм-Тэлбот, подойдя к Майклу так, чтобы видеть выражение его лица. Пока что на нем читалось полное безразличие. — Конечно, вы правы. Эта проблема прямо связана с планами высадки союзников. Мы и американцы стремимся завершить все недоделанное до первого июня. Вытащить тех агентов в Голландии и Франции, чья безопасность под угрозой. Есть британский агент и в Париже.