Плевать мне на игру. Топ три - Пефтеев Сергей "Imbir". Страница 11

– Наконец поймали! – с облегчением вздохнул пастух. – Откуда он такой ловкий вылез?!

– Без разницы, кончай тварину!

– Постойте! – выкрикнул Эльдман. – Не убивайте меня! Я сдаюсь.

– Вы поглядите, он разговаривает, – пастух замешкался наносить удар.

– Вот диковина, говорящий пустой, – пристально рассматривал бледного юношу один из них.

– Пустая твоя башка, он сожрал нашу девку, вот и очухался! Дважды вернулся с того света. Что же нам с ним делать?

– Это всё большое недоразумение, – вновь обратился к ним Эльдман. – Я не знаю, как сюда попал и что произошло. Но уверен, мы сможем договориться как цивилизованные осквернители.

За эти слова один из пастухов ударил Эльдмана ногой по челюсти, за которую он так переживал.

– Закройся! С живыми будешь договариваться, они куда сговорчивее.

– Если зарубим его, кроны нам это не вернёт, – пастух бросил взгляд в сторону мёртвой женщины. – Эта баба ещё лет пять могла рожать, ей цена сто пятьдесят тысяч, не меньше. А за такие деньги с нас мясо до костей снимут и повесят болтаться у въезда в город.

– А если через суд? Раз к нему вернулся рассудок, то виноват он, а не мы. Это ж чистой воды воровство. Верно?

– Верно. Если получим обвинительную грамоту, все камни полетят в него.

– Тогда решено. Я уберу тело, а вы потащите мерзавца к судье.

С Эльдмана сняли ржавые доспехи и вместо них нарядили его в тяжелые деревянные колодки. Считая, что ему ещё повезло, Младший покорно плёлся за двумя пастухами, что покинули ферму и отправились в город к судье. Эльдман впервые оказался в городе мёртвых, а потому даже колодки не мешали ему смотреть по сторонам. На выложенных брусчаткой улицах разъезжали кареты, запряжённые мёртвыми лошадьми, неспешной походкой прогуливались одетые в наряды восемнадцатого века осквернители. Все в красивых платьях и париках, что скрывали лысые черепа и гнилую плоть. Чтобы мрачный вид жителей не выделялся на фоне ухоженного города, здесь не было фонарей и факелов, а все здания были выполнены в готическом стиле. Крыши домов имели пирамидную форму и острые шпили, а на их парапетах восседали разнообразные горгульи.

Облачённые в чёрные плащи осквернители привели Эльдмана к большому зданию, которое высокими витражными окнами напоминало католическую церковь. Внутри неё царила столь густая тьма, что даже покрытые зелёной пеленой глаза не могли рассмотреть, что она скрывала. На первый взгляд церковь была совершенно пуста, но отовсюду доносились странные шорохи и пощёлкивания. Преодолев длинный зал с деревянными скамейками, двое пастухов бросили Эльдмана к покрытой таинственными рунами каменной плите. Руны замерцали зелёным свечением, и Эльдман ощутил, как неведомая сила заставила его воспарить над полом. Массивный камень оказался столом судьи, из-за которого на бледного юношу уставились два десятка чёрных глаз. Местным судьёй оказался жуткий арахнид в чёрном костюме и парике на голове. Он был чем-то средним между человеком и насекомым. Над его головой парила надпись:

«Древний судья Архинист 37 ур. ОЗ – 11 т.»

– В чём обвиняется эта нежить? – медленно, словно пережёвывая каждое слово, спросил судья и протянул пастухам неестественно длинную конечность.

Те покорно поклонились ему и преподнесли в дар несколько живых кроликов. Судья Архинист с большой радостью принял дар и тут же закинул одного кролика в омерзительную пасть, а другого бросил во мрак за своей спиной. Из темноты донеслось громкое копошение и чавканье.

– Этот прохвост, – указал на Эльдмана один из пастухов, – проник на ферму кровавого лорда Зирота и убил одну из его женщин. Имеется в виду живую.

– Она больших денег стоила, двести тысяч, – добавил второй.

Эльдман с осуждением посмотрел на обвиняющую сторону, ведь он прекрасно слышал, во сколько они оценивали женщину в амбаре. Однако сказать ничего не решился, он прекрасно знал, как работает судейская система. Да и кроликов при себе не было.

«Ну вот, – подумал он. – Не успел выйти сухим из истории с чёрным драконом, как вновь оказался по шею в дерьме. Подумать только, двести тысяч! Да я за неделю всего пятьсот монет насобирал».

– Как это произошло? – поинтересовался судья, двигая мерзким членистообразным ртом, из которого выпадали остатки кролика.

– Ну, это, – замешкался пастух. – Мы обходили территорию, как из амбара донёсся крик. Прибежали на него, а там вот этот вцепился женщине в глотку и жуёт её. Мы попытались его схватить, а он как давай мечом махать, еле повалили на землю. Понимая, что за человечину придётся платить, хитрец пытался сойти за пустого. Но мы сразу его раскусили и приволокли к вам на честный суд. Можете выдать нам на него обвинительную грамоту?

– Грамоту написать я всегда успею. – Архинист был хоть и уродлив, но рассуждал здраво. – Лучше скажите, а разве ваша работа не заключается в том, чтобы пустые и посторонние не бродили по ферме и не ели живых?

– Да, конечно. Так и есть, – нехотя согласился пастух. – Но ведь он не пустой. Обычный мертвец, как и все, а все мертвецы знают, что люди на фермах принадлежат знатным семьям и кровавому лорду.

– Да и вообще, он представился новым плотником, – добавил второй. – Их часто присылают хлопотать на ферме. Сами же видите, какая у него хитрющая морда. Он как никто другой заслуживает обвинительной грамоты!

Эльдман хотел возразить, но неведомая сила не дала раскрыть рта.

– Хм. – Судья перевёл взгляд чёрных глаз на бледного юношу. – Что скажет в своё оправдание подсудимый?

Руны на каменной плите потускнели, и Эльдман смог заговорить.

– Ваша честь, они сговорились и лгут, не представлялся я работником! – выпалил Младший. – Не знаю, что именно произошло. Но я очнулся в амбаре. Женщина к тому моменту была мертва, но я и пальцем её не тронул. Потом прибежали эти и давай пытаться снести мне голову косами.

– Прямо-таки не знаешь, что произошло? – с недоверием отнёсся к его словам судья. – Вот просто очутился в ненужном месте в ненужное время. Ещё и случайно испачкал одежду в человеческой крови? Я ведь слышу этот запах.

– Я не отрицаю своей вины. Возможно, я и убил её, но в состоянии аффекта или под действием каких-то чар. Последнее, что я помню – это как освобождал души в проклятой долине. Наткнулся на двух скелетов и, сражаясь с ними, потерял сознание.

– Вот, значит, как, – протянул Архинист. – Отсюда до проклятой долины три дня ходу. Полагаю, ты потерял душу, забрёл на ферму и убил женщину. Её кровь и плоть помогли тебе пробудиться. Редкое явление.

– Я очень сожалею, если причинил кому-то неудобства, но денег у меня нет. Был ржавый меч, да низкоуровневая броня, но и ту отобрали. Максимум, что я могу сделать – это выполнить какое-то поручение. Убить терроризирующего вас монстра. Ой, простите, если обидел, не хотел. Могу принести что-то не менее ценное. Скажем, какой-то артефакт.

– В этом деле вина твоя неоспорима, – медленно произнёс судья. – Ты убил живую женщину, чем причинил вред имуществу кровавого лорда, но и вина пастухов в этом деле не меньше. Они плохо выполняли свою работу, из-за чего посторонний проник на ферму. Я выдам вам обвинительную грамоту. Целых две. Сим судом и своей властью постановляю…

– Постойте! – прервал его Эльдман. – Не знаю, имеет ли это какой-то вес, но я нахожусь в подчинении у чернокнижника.

– А имя у него есть? На материке осквернителей каждый пятый человек чернокнижник. Лезут к нам со всех щелей, – раздраженно произнёс судья.

– Думаю, таких, как он, не так много. У него целая армия мертвецов и различных чудовищ. А ещё недавно он убил чёрного дракона.

– Чёрного дракона? – Архинисту стало не по себе. – Твой хозяин белый чернокнижник Диартемис? Один из кровавых лордов?

– Возможно, он не назвал своего имени. Но он действительно был одет во всё белое.

– Если это так, то тебе не составит труда выплатить кровавому графу Зирату сто тысяч крон до следующего полнолуния. Остальную сумму выплатят пастухи, сто тысяч к тому же сроку.