Желанная герцогиня - Любимка Настя. Страница 5
«Сынок, будь осторожен!»
Виктран словно наяву увидел матушку и услышал ее прощальные слова.
«Возвращайся!» – крик матери ворвался в сознание Виктрана, отбирая его у тьмы и боли. Птица забилась на полу, затрепыхалась с утроенной силой и, наконец, поднялась.
«Вернусь, матушка», – подумал Виктран и сделал первые шаги.
Его покачивало, ворон чуть не завалился набок, и Виктран с ужасом понял, что его крыло вывихнуто. Вывихнуто, но лететь он все равно сможет.
Ворон, пусть и с трудом, но подхватил клювом узелок со Слезой и взлетел. И, увы, тут же опустился обратно. Но Виктран не сдавался. Попытка следовала за попыткой. Каждый раз все выше, все увереннее, пока наконец ворон не достиг того самого окошка.
– Помоги, Священная Пара! – мысленно попросил Виктран и протиснулся через решетку. – Помоги!
Глава третья
Виктран мчался в образе черного скакуна, сметая на своем пути шатры и лавки. И, уводя за собой лошадей, не забывал призывно ржать, при этом рискуя выронить узелок со Слезой.
Он мчался, сам еще не до конца веря в то, что сумел не только выйти живым из сокровищницы, но и не утратить важные артефакты.
Мужчина не сомневался в том, что боги помогали ему.
Да, были сбиты ноги… Да, перед ним выскакивали люди – и падали замертво, потому что причинить ему вред не могли из-за радрака, а их намерения в отношении черного скакуна оборачивались для них смертью.
Жалел ли этих людей Виктран? У него не было на это времени.
Он мчался уже пятую веху. Останавливаясь ненадолго, чтобы дать отдышаться другим лошадям и найти мелкую речку или колодец, чтобы напиться. Из тридцати лошадей, которых он увел из королевских конюшен, осталось двадцать, но мужчина не сомневался, что до границы может потерять кого-то еще по дороге. Отловят, как только окажутся в видимости людей.
За ними точно идет погоня. А в приграничный город зайти все равно придется. Другого пути для него просто нет. Несмотря на то, что в его королевство ведет еще одна дорога, для него она самая небезопасная. Там лучше тракт, там больше людей, больше охраны и постов, через которые пропускают далеко не всех.
В то, что лошадей просто пропустят через ворота – ждать не приходилось. Их отловят… И лишь боги знают, что сотворит с ним самим радрак при нападении большего количества людей.
Каждая чужая смерть била не только по сознанию, но и жаркой волной проходила по телу. И если в угаре погони мужчина старался не обращать на это внимания, то сейчас, когда он откровенно выдохся (все же Виктран не уникальный породистый конь, а морф, который, к тому же, ограничен страшным артефактом на шее), любая дополнительная нагрузка могла стать фатальной. Сейчас он, можно сказать, был лишь наполовину цельным.
Виктран старался не думать о том, что творится у него в желудке. Внутри словно раскалялись угли и с каждым днем все сильнее. Он не был обычным животным, несмотря на то, что морфы перенимали образ полностью.
Когда-то, помнится, он переживал о том, что инстинкты могут взять верх, и вместо того, чтобы обернуться человеком, его зверь решит завести свою звериную семью.
Отец тогда рассмеялся и успокоил, что это невозможно. Несмотря на то, что морф без труда займет лидирующую позицию в любой стае, тяги к размножению не будет. Такова магия. Только со своим видом. А морф, как ни крути – это человек, обладающий уникальным магическим даром. Помимо прочего, он легко может управлять процессами в организме. Естественными потребностями. Такими, например, как опорожнение кишечника.
Когда показалась деревня, последняя на их пути, Виктран вознес молитву Священной Паре.
Оставалось не так много до бескрайних лесов, до заброшенных земель, для которых Его величество так и не назначил управляющего. Слишком убыточными они считались.
Все удивлялись, как еще стояли несчастные Глиняшки, Адузовцы и Муранки, какими внутренними силами и запасами обладали жители этих деревень, раз дома до сих пор не опустели.
То ли упрямство, то ли невозможность договориться с соседним эдором 7.
Но для Виктрана эти земли станут спасением. Он понимал это отчетливо. Несмотря на то, что близилась зима, и пропитание на захудалых территориях найти будет не так уж и легко. А ему прежде, чем двинуться в дальний путь к столице, нужно будет восполнить силы. Виктран уже сейчас подошел к тому рубежу, когда действовал на чистом упрямстве, остро ощущая, как магия все чаще отказывается подчиняться, как разум человека с трудом побеждает звериный.
Но когда перед тобой желанная цель, когда она настолько близка, отказаться от нее – значит, предать все, к чему стремился.
Эта деревня казалась вымершей.
Виктрана если и удивило подобное, то не настолько, чтобы начать опасаться. Интуиция молчала, а вот разум подсказывал, что погоня за ним не окончена, и останавливаться на отдых сейчас нельзя. Он сбавил ход, желая хоть немного отдышаться, и уже не несся галопом. Сначала шел рысью, постепенно перешел на шаг. Лошади, следовавшие за ним, также сбавили ход.
И все же люди были…
Они, словно духи, появились внезапно. А может, это слух начал подводить Виктрана. Мужчина уже не был уверен в том, что трезво оценивал окружающую действительность.
Виктран заметил несколько стариков, которые, разинув рот, наблюдали за табуном лошадей, мчавшихся по кривой ухабистой дороге.
Оглушительный свист раздался неожиданно, заставив одного из коней встать на дыбы и недовольно забить копытами.
– Эгей! Постой-ка!
Прямо перед Виктраном, раскинув руки, выскочил подросток. Мальчик не больше восьми ходов от роду с левой рукой, повисшей плетью.
Виктран не успевал ни отскочить, ни хоть как-то избежать контакта.
Увы, ребенок здоровой рукой вцепился в его длинную гриву…
В момент смерти несчастного мальчишки Виктрана словно молнией прошибло. Он встал на дыбы, истошно заржал, отчего кровавая пена, струей стекающая по его морде, разлетелась в стороны…
Лишь чудом он не выронил узелок с артефактом. Это оказалось счастливым обстоятельством, что от боли, прошившей его тело, конь закусил узелок так сильно, что челюсти свело судорогой, и разжать их было не так-то просто.
Смерть мальчика словно бы надвое расколола сознание мужчины и, кажется, его душу. Он больше не соображал, что делает. В его мозгу билась лишь одна мысль – бежать.
Стремительно, на пределе сил он мчался прочь из деревни, мчался так, как никогда в жизни.
Его затухающее сознание затопило божественным гневом. Лишь в те страшные минуты Виктран наконец понял суть проклятого артефакта. Понял и испугался по-настоящему.
Абсолютно невиновных не бывает. Хоть раз в жизни, но оступались все: кто в большей степени, кто в меньшей. Если ты лишь своровал, воздействие будет меньшим… Но если ты убивал, если намеренно подводил к гибели, то получишь все в двойном размере, как только на твоей шее окажется радрак, который обязательно активируется.
Исключение составят разве что младенцы…
Виктран не был святым, по долгу службы приходилось и миловать, и карать.
Последнее случалось не так уж часто. Ради своего королевства идти приходилось на многое, но ему еще везло…
Везло в том, что воспитание он получил благородное, что отец всегда учил его брать ответственность за все свои поступки, продумывать наперед последствия принятых им решений и избегать ненужных жертв. И никогда не поступаться совестью ради гордыни или триумфа над поверженным врагом.
Теперь Виктран точно знал, что это сыграло особую роль в его нынешнем положении. Именно это не дало сойти с ума… не дало утратить себя и позволить радраку убить его.
Однако было кое-что еще… Слишком существенное, то, от чего не отмахнуться, то, что являлось решающим – гибель тех, кто дотрагивался до него или пытался помочь.
Все эти смерти, что происходили из-за действия артефакта, в итоге оказывались на совести осужденного, тем самым усиливая действие радрака.