Мародер без диплома - Фишер Саша. Страница 12

Он замотал головой и зажмурился.

– Раз… – сказал я и дернул его ступню на себя. Сустав с щелчком встал на место, Бюрократ замычал, из глаз его брызнули слезы. – Все, уже все! Давай, пошевели пальцами!

– Слушай, Богдан, – сказала Натаха, все еще державшая в руках сверток. – А ты хоть кто такой? И почему за тобой гналась Охранка?

Глава 6. Карты на стол. Или нет?

«Хорошо бы мне тоже знать ответ на твой вопрос, Натаха…» – подумал я. Но вслух, ясен пень, сказал совсем другое.

– Скажем так, я не очень хочу встречаться с ними лицом к лицу и разговаривать по душам, – я сел на тюфяк рядом с Бюрократом. – Я так понимаю, нас можно поздравить с успешным бегством? Может, теперь познакомимся уже? И поделимся планами? Вы как? Натаха?

– Ну… – она пожала плечом. – Можно.

Я посмотрел на Бюрократа. Он все еще был бледным, но уже приходил в себя.

– Ты как, Бюрократ? – спросил я. – За что тебя, кстати, выслали? Я же правильно понял, что ты приехал в Сибирь не по своей воле?

– Верно подмечено, юноша, – он поправил очки, которые каким-то чудом все еще сидели у него на носу и даже не разбились. – Меня зовут Клаус Маркович Витте. Я служил в московской канцелярии по делам торговли. Так что прозвище, которым вы меня наградили…

– Так ты графского рода? – перебила его Натаха. – Ничего себе!

– Да, барышня, графского, – Бюрократ криво усмехнулся. – Странно, что вы это знаете.

– Странно, что вы называете меня барышней, – буркнула Натаха и принялась развязывать сверток. – Я Натаха. Ну или Холера, как вам больше нравится.

– Хорошо, эээ… Натаха, – Бюрократ пожевал губу. – В общем, я служил в чине титулярного советника, так что прозвище, которым вы меня наградили, в каком-то смысле отражает род моей деятельности.

– А выслали из Империи вас за кляксы в документах? – Натаха засмеялась. Из свертка выпали какие-то тряпки, тоненькая пачка купюр, перетянутая веревочкой, костяной гребень и небольшой кожаный мешочек.

– Подождите, уважаемая Натаха, я изо всех сил пытаюсь подобрать слова, чтобы вы не заскучали от подробностей моей работы, – Бюрократ поправил очки. Как он там сказал его зовут? – Кстати, я забыл вас поблагодарить за спасение. Это было неожиданно, но очень кстати.

– Еще неизвестно, надо ли за это благодарить, – хмыкнул я. – Теперь ведь мы беглые, получается.

– Это гораздо лучше, чем та судьба, которая сложилась бы у меня здесь при другом раскладе, – сказал Бюрократ. – Если бы меня не застрелили в суматохе, то продали бы какому-нибудь куркулю в хозяйство или на прииск или карьер. Оптом с теми вонючими доходягами. Возможно, в перспективе я бы смог доказать хозяину свою полезность, но до тех пор у меня еще надо было бы дожить, а я к суровым условиям никак не приспособлен.

В этот момент Натаха скинула свои рваные лохмотья и я перестал воспринимать, что там говорил Бюрократ. Ее белоснежная кожа в сумерках выглядела светящейся, даже многочисленные шрамы и ушибы ее не портили. А под нежным белым шелком перекатывались совершенно неженские мускулы. Кровь отлила от головы, и я порадовался, что застал это зрелище сидя. Она наклонилась, чем вызвала у меня еще большую бурю эмоций, подняла с пола одну из тряпок и натянула на себя. Это оказалось простое синее платье, отделанное желтой тесьмой. И оно скрыло от меня божественное видение нагой валькирии. Но оно все еще стояло у меня перед глазами. Уфф…

– …важно знать несколько вещей, – вернулся в мою реальность голос Бюрократа, который все это время, оказывается, продолжал вещать. – Во-первых, согласно циркуляру номер триста сорок семь дробь четыре, визировать лицензию бизнеса из красного списка имеет право только регистратор с дворянским достоинством…

Тут Натаха принялась расплетать косу, и я снова пропал. Огненные пряди струились между ее пальцами, спадая по плечам и спине до упругих круглых ягодиц. Они, конечно, были скрыты скучной синей тканью, но я-то знал, как они выглядят! Потом она взяла гребень…

– Богдан, вот скажите, вам случалось быть в доме терпимости? – спросил Бюрократ и тронул меня за плечо.

– А? – я вздрогнул и снова вернулся к реальности из мира своих сладких грез. Несколько секунд мне понадобилось, чтобы сообразить, что «дом терпимости» – это то же самое, что и бордель. – Как-то нет, предпочитаю любовь по согласию, а не за деньги.

– Так вот, на каждом доме терпимости есть специальный знак, получить который хозяин такого заведения обязан, чтобы иметь право работать в этой индустрии, – вещал Бюрократ. – Да, львиная доля прибыли будет уходить государству, но…

– Слушайте, так вы взяточник? – сказал я.

– Взятки, пф… – Бюрократ презрительно выпятил губу. – Взятки это слишком мелко.

Он снова ударился в витиеватые объяснения, из которых я понял, что к нему обращались за консультациями, как укрыть не очень законный бизнес от бдительного ока государства, а он предлагал работающие схемы. Взмахом его прытко пишущего пера бордели превращались в приюты белошвеек и клубы домохозяек, наркопритоны приобретали шик и лоск благообразных домов престарелых и ассоциации любителей кошек, а торговля оружием примеряла маску невинной забавы для изготовителей реалистичных макетов.

– И в один прекрасный день эта схема на чем-то погорела? – с интересом спросил я.

– Не совсем, – лицо Бюрократа стало мрачным. – Однажды ко мне пришел один человек, который предложил заняться совместным бизнесом. А чтобы собрать должный капитал, мы открыли акционерное общество на подставное лицо. Схема выглядела очень грамотной, так что я согласился. Вот только я не знал, что человек этот давно был на крючке у Охранки. Вот и… В общем, меня обвинили в мошенничестве и предложили выбирать между смертной казнью и изгнанием в Сибирь. Вот так я оказался здесь.

– Натаха? – я повернулся к девушке, которая все еще любовно водила по своим роскошным волосам костяным гребнем.

– Моя история гораздо банальнее, я в Сибири родилась, – сказала Натаха. – Когда мне было двенадцать, моя мать хотела продать меня в бордель, но я убежала. Мыкалась всякими подработками, пока не встретила Звонаря. Ватажника из Фигляров. Их команду тогда почти перебили где-то Барнаульской волости, а он сбежал. Попытался приставать, но я сломала ему нос. А потом к нам прибился еще один парень, Прошка. Так мы и стали работать вместе. Нанимались на всякие дела, охранять, там, кого. И все такое…

– А к столбу ты как попала? – спросил я.

– Так это Матонин устроил… – она опустила глаза, лицо ее стало печальным.

– Матонин? Глеб Егорович или Аристарх Сидорович? – заинтересованно спросил Бюрократ.

– Да нет, они сидят в своем Красноярске и не высовываются оттуда, – Натаха махнула рукой. – У них там прииск, фабрика и прочие дела. Твердыня, в общем. И один только мудак всю малину портил. Младшенький, Юрий. Вот они и отправили его в Новониколаевск, чтобы он тут устроил что-то вроде филиала. Он привез с собой Беков, – Натаха посмотрела на нас, увидела, что мы не понимаем, о чем она. – Ну, Беки – это такие головорезы чернобородые. Всякие там Ибрагимы, Мустафы, Абдуллы. Сами они так себя не называют, конечно. В общем, он приехал, застолбил себе место в районе Матвеевки и взялся устраивать что-то вроде торгового дома. Местные купцы, они, конечно, Матониным в подметки не годятся, но собрались вместе и наняли нас. Чтобы мы Юрию мешали. В общем, два месяца мы пили ему кровь, а потом… – Натаха сглотнула. В уголке глаза появился слезинка. – А потом попались в ловушку. Да еще и так по-тупому, даже самой стыдно. Короче, Прошку и Звонаря сразу убили, а меня подержали немного в подвале, а потом на Базарную площадь повезли. Наверное потому что насиловать ни у кого из них хрен не дорос! – слезы высохли, глаза яростно сверкнули. – Собирались камнями забить на потеху толпе. Ну а тут ты… И вообще это все.

– То есть, если я правильно понял, ни у кого из вас нет никаких обязательств сейчас? – спросил я, пытаясь сложить в голове какую-нибудь убедительную легенду для себя, любимого. Ну и собрать хоть чуть-чуть картину местного мира. Значит, есть Российская Империя и есть Сибирь. И второе вовсе не часть первого. Где-то там за Уралом царит орднунг, работают канцелярии, лицензируется бизнес и вообще государство. А здесь царит некий первозданный хаос, все живут сами по себе, кто сильнее, тот и бьет в дычу. Названия знакомые, реальность разительно отличается. В оригинальное же место меня занесло…