Ферма трупов - Корнуэлл Патрисия. Страница 2

— Ты что, надолго сюда?

— Бентон записал меня на тренинг в условиях уличной перестрелки.

— Тебя, а еще кого? — поинтересовалась я. Мне было известно, что эта программа рассчитана на оперативные подразделения, а не на отдельных детективов.

— Меня и группу захвата с моего участка.

— Только не говори, что на новой должности тебе придется двери ногами вышибать.

— Один из плюсов повышения, док, — приходится вновь втискивать задницу в униформу и выходить на улицу. Времена изменились, если ты вдруг не заметила: дешевые пукалки у преступников уже не в ходу.

— Спасибо за информацию, — холодно ответила я. — Не забудь надеть что-нибудь поплотнее.

— А? — Сквозь темные очки он поглядывал в зеркало заднего вида на машины, осторожно проезжавшие мимо.

— Шарики с краской бьют довольно ощутимо.

— Я под выстрелы подставляться не намерен.

— Так никто не намерен.

— Ты когда приехала? — сменил он тему.

— Вчера вечером.

Марино вытащил пачку «Мальборо» из солнцезащитного щитка.

— Тебя уже ввели в курс?

— Поверхностно. Насколько я понимаю, основную часть записей по делу местные детективы представят сегодня утром.

— Это Голт. По-любому он.

— Определенные параллели прослеживаются, — осторожно согласилась я.

Щелкнув по пачке, Марино вытряхнул сигарету и зажал ее в губах.

— Я этого долбаного сукина сына все равно засажу, пусть хоть в пекло от меня спрячется.

— Если окажется, что он и впрямь в аду, лучше его там и оставить, — заметила я. — Пообедаем вместе?

— Только если ты платишь.

— Я и так всегда плачу, — напомнила я.

— И дальше будешь. — Он вырулил на подъездную дорожку. — Кто из нас двоих богатенький доктор?

Сбиваясь с бега на шаг, я добралась до пешеходной тропинки, пересекла ее и через заднюю дверь вошла в здание спорткомплекса. В раздевалке на меня уставились три хорошо сложенные девицы разной степени наготы.

— Доброе утро, мэм, — пропели они в унисон, сразу прояснив, к какому подразделению принадлежат. Среди обитателей академии подобной раздражающей приветливостью известны лишь агенты Управления наркоконтроля.

Смущаясь, я начала стаскивать с себя мокрую одежду. Принятая здесь и среди слабого пола мужская казарменная простота отношений, когда можно преспокойно болтать друг с другом в чем мать родила, выставляя напоказ синяки и ссадины, так и не стала для меня привычной. Вцепившись в полотенце, я поспешила в душ.

Едва я включила воду, как за пластиковую шторку заглянула пара знакомых зеленых глаз. Я вздрогнула от неожиданности и выронила мыло. Скользнув по кафельному полу, оно остановилось у заляпанных грязью кроссовок моей племянницы.

— Люси, неужели нельзя подождать, пока я выйду? — Я резко задернула шторку.

— Ну, загонял меня сегодня Лен! — проговорила она со счастливым выражением, подтолкнув мыло ногой обратно в кабинку. — Здорово было. Я его спрошу, когда следующий раз побежим по «Дороге из желтого кирпича», — может, мы и тебя возьмем.

— Нет уж, спасибо. — Я намылила голову. — Порванные связки и переломы мне ни к чему.

— Ну, тетя Кей, хоть раз пробежать надо. Это как обряд посвящения.

— Только не для меня.

Люси помолчала секунду, потом как-то нерешительно произнесла:

— Я хотела у тебя кое-что спросить.

Смыв шампунь и убрав волосы с глаз, я отодвинула занавеску и выглянула наружу. Люси стояла чуть поодаль, с ног до головы покрытая грязью и потом. Серую футболку с эмблемой ФБР забрызгала кровь. Моей племяннице исполнился двадцать один год, и она оканчивала Виргинский университет. У нее было красивое, четко очерченное лицо и короткие каштановые волосы, золотившиеся на солнце. Я же помнила ее пухленькой, с длинными рыжими патлами и скобками на зубах.

— Мне предлагают остаться здесь после выпуска из университета, — сказала она. — Мистер Уэсли внес предложение, и руководство скорее всего возражать не будет.

— Так в чем вопрос?

— Просто хотела узнать твое мнение. — В ее словах снова отчетливо прозвучали сомнение и неопределенность.

— Ты же знаешь, что новых сотрудников сейчас не набирают.

Люси пристально посмотрела на меня, стараясь по выражению лица распознать, что я пытаюсь от нее скрыть.

— Меня все равно не взяли бы агентом сразу после университета. Смысл такой, чтобы я пока поработала в ТИКе, на гранте или еще как. А уж как там будет дальше, кто знает? — Она пожала плечами.

Строгое здание ТИКа — Технико-исследовательского комплекса ФБР — было возведено на территории академии недавно. Проекты, над которыми там работали, были строго засекречены, и меня слегка задевало, что я, будучи главным судебно-медицинским экспертом штата Виргиния и консультирующим патологоанатомом отдела следственного анализа Бюро, не имею допуска туда, где моя юная племянница проводит каждый день.

Люси сбросила кроссовки, стащила шорты и через голову стянула футболку вместе со спортивным бюстгальтером.

— Потом договорим, — сказала я, выходя из душа и уступая место ей.

— Ай! — взвизгнула она, когда вода попала на ссадины.

— Промой как следует, побольше воды и мыла. Как тебя угораздило так поранить руку?

— На склоне поскользнулась, и веревка врезалась в кожу.

— Надо бы обработать спиртом.

— Еще чего!

— Во сколько сегодня освободишься?

— Не знаю. Как получится.

— Мы еще увидимся до моего отъезда в Ричмонд, — пообещала я.

Вернувшись в раздевалку, я принялась сушить волосы. Не прошло и минуты, как Люси, в отличие от меня отнюдь не страдавшая излишней стыдливостью, прошлепала мимо в одних только швейцарских часах, которые я подарила ей на день рождения.

— Ч-черт! — прошипела она от боли, натягивая одежду. — Ты просто не поверишь, сколько мне надо за сегодня успеть. Переразбить на разделы жесткий диск, всю систему переставить — место постоянно заканчивается, выделить дополнительный объем дискового пространства, отредактировать кое-какие файлы… Надеюсь, хоть с «железом» проблем больше не будет, — продолжала она жаловаться, не особо, впрочем, искренне. На самом деле Люси обожала свою работу, даже самые рутинные и малозначимые моменты.

— Я, когда бегала, встретила Марино. Он приехал на неделю, — вспомнила я.

— Увидишь его, спроси, как насчет пострелять со мной. — Она зашвырнула кроссовки в шкафчик и с энергичным «бамс!» захлопнула дверцу.

— Думаю, стрельбы у него и так будет хоть отбавляй, — бросила я вдогонку. В раздевалку тем временем вошли еще с полдюжины сотрудниц наркоконтроля в черном.

— Доброе утро, мэм. — Развязываемые шнурки захлестали по высоким кожаным ботинкам.

Пока я оделась и закинула спортивную сумку в номер, было уже девять с четвертью, и я опаздывала.

Миновав две двери с кодовыми замками, я сбежала по лестнице на три этажа вниз, в помещении для чистки оружия заскочила в лифт и спустилась еще на шестьдесят футов, в привычный круг ада — на нижний уровень. В конференц-зале за длинным дубовым столом сидели девять полицейских следователей, группа психологического портрета и аналитик из программы по расследованию насильственных преступлений. Заняв место рядом с Марино, я прислушалась к репликам, горохом сыпавшимся со всех сторон.

— Этот тип явно разбирается в уликах.

— Как и любой, кто отмотал срок.

— И он как будто не ощущает для себя никакой угрозы — вот что важно.

— По-моему, это как раз говорит о том, что он еще не сидел.

Я приложила к делу, которое передавали по кругу, свою часть материалов и шепотом попросила у одного из экспертов фотокопию дневника Эмили Стайнер.

— Тут я не согласен, — вмешался Марино. — Если кто отсидел, еще не значит, что перспектива опять угодить за решетку его испугает.

— Во всяком случае, большинство старается этого избежать. Раз обжегшись, другой раз с огнем играть не будешь.

— Голт — не большинство. Ему нравится играть с огнем.