Лотосовый Терем (СИ) - Пин Тэн. Страница 111

— Раз есть змеиная кожа, то должна быть и змея, которая эту кожу сбрасывает, — продолжал Ли Ляньхуа. — Однако кожа — вот она, а где же змея? На ней множество пятен, а шея тонкая — это острочешуйчатая гадюка*.

Острочешуйчатая гадюка = острочешуйчатая куфия

— Бесспорно, это острочешуйчатая гадюка, — кивнул Дунфан Хао.

Ли Ляньхуа помахал змеиной кожей перед Чилун и с серьёзным видом сказал:

— Я всё думал и никак не мог понять, откуда у меня в комнате сброшенная кожа ядовитой змеи, но посреди ночи вдруг сообразил, что эти покои находятся на самом западе, ближе всего к деревьям и лужайкам, неужто, пока в них никого не было, кто-то держал там гадюку? Уж не потому ли барышня Сифэй пришла в мою комнату, что кто-то боялся, что я обнаружу змеиное гнездо, и поэтому послал красавицу? Если бы я с головой увлёкся барышней Сифэй, то мог и не заметить змеиную кожу. — Он пробормотал: — Но пусть она и убралась в комнате, под шкафом всё же осталась немного… Какая жалость.

Сифэй, без кровинки в лице, отступила на пару шагов.

— Так в твоей комнате было змеиное гнездо, — позлорадствовал Ши Вэньцзюэ. — А змея где?

Ли Ляньхуа бросил на него взгляд.

— Ты копай-копай, может, и змею найдёшь…

Ши Вэньцзюэ замахал саблей, беспорядочно тыкая ей в землю.

— Юй Лоучунь отужинал роскошными кушаньями, запил мандрагору вином, так что по возвращению беспробудно заснул, и если тогда его укусила бамбуковая или острочешуйчатая гадюка, он наверняка ничего не почувствовал. Таким образом он и умер. — Он ласково посмотрел на Чилун. — Вы убили его с помощью гадюки, верно?

Чилун, кусая губы, хранила молчание, как будто что-то обдумывала.

— Но Юй Лоучуня разрубили на семь частей по иероглифу “ван”… — хрипло возразил Ши Вэньцзюэ. — Допустим, он умер от укуса ядовитой змеи, подсунутой Чилун, но она не владеет боевыми искусствами, как бы смогла разрубить его на куски? Не имея достаточной силы, даже самым острым в мире оружием невозможно расчленить труп!

— Если он умер вчера ночью, почему кровь не свернулась? — добавил Дунфан Хао.

Однако Ли Ляньхуа, не слушая их сомнений, ласково посмотрел на Чилун.

— Вчера ночью это вы были с Юй Лоучунем и убили его с помощью гадюки, верно?

Чилун молчала.

Ли Ляньхуа вздохнул и вдруг спросил:

— Книжный червь, ты там выкопал Юй Лоучуня?

— Сейчас, сейчас, — торопливо отозвался Ши Вэньцзюэ.

Сначала он копал кое-как, теперь же сабля так и замелькала, и вскоре в земле показался комок окровавленной плоти, а кроме него дохлая змея — и правда острочешуйчатая гадюка. Самое странное, вопреки всем предположениям, это было не несколько разрубленных кусков, а правая половина тела целиком, в отличие от расчленённой левой.

Тело расчленили вовсе не по линиям иероглифа “ван”!

Это была половина иероглифа “ван”, только половина.

Ли Ляньхуа перевернул правую половину тела Юй Лоучуня: на шее, груди и плече были фиолетово-чёрные припухлости с парными колотыми ранками.

— Это следы укусов гадюки. — Он вздохнул. — Если левую половину человека разрубили на три части, это вовсе не значит, что и правую разрубили точно так же, а лишь говорит о том, что есть причина, почему левую половину разделили на три куска.

— Какова же причина? — не выдержал Дунфан Хао.

— Стоило кому-то обнаружить барышню Чилун после убийства Юй Лоучуня, очевидно, его доверенные подручные убили бы её. Если она не хотела умереть, то должна была придумать способ доказать, что Юй Лоучуня убил кто-то другой, не имеющий к ней никакого отношения, — с улыбкой объяснил Ли Ляньхуа. — Вероятно, она давно ждала такой возможности, пока вчера, во время пира “Гора в багрянце” некоторые люди не пали перед ней в восхищении. Возможно, после пиршества они ещё пообщались. Затем эти люди вынесли мёртвое тело Юй Лоучуня, левую половину разрубили на три странные части, а правую спрятали.

— А у этого какая причина? — нахмурился Ши Вэньцзюэ.

— Если показать людям левую половину, все подумают, что правая точно такая же, тоже чистая и без других повреждений, следовательно, Юй Лоучунь погиб от того, что его разрубили на куски. Раз левая половина разрублена на три части, то и правая должна быть разрублена на три части. Раз куски левой половины разбросаны повсюду, значит, и части правой разбросаны неизвестно где, найти их невозможно, таким образом, никто не станет искать закопанную в “Саду серебряного сердца” половину тела, и никто никогда не узнает, что Юй Лоучунь умер от укуса гадюки.

Все переглянулись, ладони у них вспотели — это… и впрямь…

— Но обрубки Юй Лоучуня ещё кровоточили… — Этот момент всё не укладывался в голове у Дунфан Хао. — Как он мог умереть вчера?

Ли Ляньхуа слегка улыбнулся.

— От яда гадюки человеческая кровь может не сворачиваться, поэтому останки Юй Лоучуня всё ещё истекают кровью. В его крови содержится мандрагора, поэтому конские пиявки, напившись ею, засыпают.

Дунфан Хао продолжал качать головой.

— Нет, нет, допустим, кровь не свернулась, но если его расчленили вчера, то к сегодняшнему утру она бы высохла, невозможно, чтобы продолжала сочиться.

— Верно, если бы его расчленили вчера, сегодня он бы уже не истекал кровью, — медленно проговорил Ли Ляньхуа, — а раз кровь всё ещё не остановилась, значит, его расчленили не вчера ночью, а сегодня утром… Когда мы отправились на Сяншань… или же перед тем, как мы отправились на Сяншань.

— Выходит… хочешь сказать, это местные женщины его так уделали? — ужаснулся Ши Вэньцзюэ. — Как это возможно? Они не владеют боевым искусством, а без этого даже острым оружием человека так не разделаешь. Не имеющий себе равных мастер с волшебным мечом пусть и разрубил бы человека, но не так ровненько, разве что долго практиковался — опять-таки, невозможно. Мастера цзянху, решив рубить, скорее всего, начнут со слабых мест, а не с груди и задницы, где слой мяса толстый…

— Будь это мастер меча из цзянху, разумеется, он не стал бы так делать, но они не мастера меча…

— Они? — Утратив дар речи, Ши Вэньцзюэ указал на многочисленных обитательниц “Женского дома”. — Ты о них?

Ли Ляньхуа улыбнулся.

— Вспомни, сколько драгоценностей было в “Сокровищнице Лоучуня”, как бы один человек мог вынести всё подчистую? И как узнал о местонахождении сокровищницы? Разумеется, это они.

Гуань Шаньхэн и Дунфан Хао, Мужун Яо и Ли Дуфу обменялись взглядами.

— Вы… вы знаете, как они расчленили Юй Лоучуня? — спросил Ли Дуфу.

— Знаю, — сверкнул улыбкой Ли Ляньхуа.

Чилун больше не могла сдерживаться.

— Вы… вы…

Она спотыкаясь отступила на несколько шагов, женщины за её спиной побледнели от страха, у Сифэй из глаз вдруг полились слёзы. Ши Вэньцзюэ остолбенел, хотел подойти утешить, но не решился. Ли Ляньхуа медленно поднял руку и указал на валявшуюся в сокровищнице оружейную стойку.

— Юй Лоучуня разрубили на три куска шириной около чи… Половина иероглифа “ван” — посмотрите на стойку, разве это не половина иероглифа “ван” с расстоянием в один чи между чертами?

Все пошли посмотреть, в оцепенении долго разглядывали оружейную стойку, и правда… рама стойки вместе с перекладинами разве не составляет половину иероглифа “ван”? Только в иероглифе три поперечные черты, а у стойки четыре перекладины. Ши Вэньцзюэ вдруг подскочил.

— Ты рехнулся? Хочешь сказать, эти барышни использовали дурацкую стойку, чтобы разрубить Юй Лоучуня на три части? С ума сошёл? В этой штуке же ничего острого? Да ей даже не поцарапаешься, как с её помощью убить человека?

Ли Ляньхуа бросил на него взгляд.

— Ты не заметил, что здесь есть участок особенно твёрдой земли? — Он говорил о том месте, где ползали пиявки.

Ши Вэньцзюэ застыл.

— Есть-то есть, но…

— Ты не заметил на оружейной стойке множество квадратных следов, ровных и гладких? — неторопливо спросил Ли Ляньхуа.

— Заметил, но…

Ли Ляньхуа медленно перевёл взгляд на Чилун.

— Очевидно, на некоторые места давила большая тяжесть, но учитывая прочность чёрного железа, что могло оставить на стойке следы? Если только на неё тоже воздействовали чем-то тяжёлым.