Лотосовый Терем (СИ) - Пин Тэн. Страница 179

— Какую ошибку? — растерялись Фан Добин и Шао Сяоу.

Разве они не туда побежали? “Тысячелетний лис-оборотень”, наметив цель, явно не колебался, он знал, где вещь — какая тут может быть ошибка?

— Ну… — Ли Ляньхуа с виноватым видом указал на вывеску здания.

Его спутники проследили за жестом и увидели на украшенной тонкой резьбой вывеске отливающего золотом и яшмой строения большие слова: “Императорская кухня”.

Фан Добин утратил дар речи, Шао Сяоу потемнел лицом.

— Мы точно совершили огромную ошибку… — задумчиво проговорил Ли Ляньхуа.

Их ужасный промах состоял в том, что пёс запомнил не запах накидки, а запах свиных окороков.

И раз они прибежали к императорской кухне, те свиные окороки, очевидно, утром приготовили именно здесь.

Все трое неловко потёрли носы, думая про себя, что о такой оплошности никому нельзя рассказывать, никому.

Раз погоня не принесла плодов, только и оставалось тихонечко вернуться, и на обратном пути они были гораздо осмотрительнее. Сначала они не знали, что ворвались в императорский дворец, и теперь нечего и говорить, что душа в пятки ушла от страха.

С трудом вернувшись во дворец Великой добродетели, они обнаружили, что алтарь во дворе не тронут, посуда опустела, а по земле разбросаны остатки мяса и рыбы. Ли Ляньхуа мимоходом вытащил пояс-полотенце, ловко собрал в него грязные чаши и блюдца, начисто вытер стол, смёл разбросанные косточки и отправился мыть посуду.

Закинув ногу на ногу, Фан Добин чистил зубы, а Шао Сяоу опустил веки и задремал.

Через мгновение в зарослях зашуршало. Шао Сяоу приоткрыл левый глаз, увидел перед собой покачивающийся клочок рыжей шерсти, вздрогнул и вскочил на ноги.

— Лис-оборотень!

С ног до головы рыжий пёс держал что-то в зубах и изо всех сил вилял хвостом, оскалившись словно в улыбке.

Фан Добин бросился к животному и с удивлением обнаружил у него в зубах…

Ещё одну газовую ткань!

Вернувшись на шум, Ли Ляньхуа увидел, что рыжий пёс величественно стоит у алтаря, горделиво выпятив грудь и высоко подняв голову, клыки его сверкают, а в пасти зажат лиловый лоскут.

Лоскут газовой ткани!

И этот лоскут испачкан тёмно-красной кровью, которая пропитала его от места отрыва.

— О Небо! — воскликнул Фан Добин. — Откуда это?

Ли Ляньхуа погладил пса, а Шао Сяоу немедленно поднёс только что собранные свиные и рыбьи косточки.

“Тысячелетний лис-оборотень” зажмурился, потёрся о руку Ли Ляньхуа и выронил лоскут ему в ладонь, а затем развернулся и побежал. Воодушевившись, на этот раз они погнались за ним гораздо осторожнее.

На сей раз они не ворвались в императорский дворец, а последовали по дорожке за дворцом Великой добродетели, которая сообщалась с чёрным ходом императорской кухни и вела к рынку — по ней обычно приходили торговцы, снабжавшие двор овощами и фруктами, и в нескольких местах стояли посты, где проводили досмотр.

“Лис-оборотень” нырнул в рощу со стороны дорожки.

Это место нельзя было назвать глухим закоулком, днём здесь часто ходили люди, однако ночью в лесу царила кромешная тьма.

— Гав! — “Тысячелетний лис-оборотень” остановился напротив большого дерева.

Загорелся огонёк — это Фан Добин зажёг запал. Подойдя к дереву, все трое подняли головы.

Взгляд приковывали жуткие, налитые кровью глаза.

Мертвенно-бледное, исказившееся лицо, клочья чёрных волос, стекающие вниз, похоже, насквозь мокрые.

Затем на тыльную сторону руки Фан Добина упала капля крови.

— О Небо… — присвистнул Шао Сяоу.

Ли Ляньхуа нахмурился, Фан Добин не мог оторвать взгляда от этих жутких глаз.

Ему казалось, что сердце вот-вот вырвется из груди, а кровь словно застыла в жилах.

Висевшим на дереве человеком оказался Ли Фэй.

Ли Фэя повесили на дереве вверх ногами и перерезали ему горло, он умер от потери крови.

Поэтому крови так много.

Даже до сих пор капает.

Повесили его на верёвке, связанной из трёх лоскутов ткани, а одет он был, как ни странно, в тёмно-лиловую газовую накидку.

Так у Ли Фэя тоже было газовое платье!

И оно туго охватывало его тело, очевидно, это была не его одежда.

Свежая кровь окрасила алым почти всю одежду и капала на землю… Словно собравшаяся на стрехе вода после сильного ливня.

Капля по капле.

Уже остывшая.

Фан Добин не заметил, когда успел погаснуть запал в его руке. Через некоторое время послышался тихий шорох — Ли Ляньхуа сделал шаг назад, в темноту, наклонился и подобрал что-то с залитой кровью травы.

Это оказалась пропитанная кровью записка.

Фан Добин приблизился посмотреть — снова крестообразный лист бумаги, немного меньше подобранного им самим. Хотя бумага пропиталась кровью, удалось различить написанное на ней. Он одеревенело зажёг второй запал, Шао Сяоу тоже приблизился, и они прочли на бумаге в руках Ли Ляньхуа: “Белое дерево”.

“Тысячелетний лис-оборотень” бесшумно привалился к ногам Ли Ляньхуа, тот некоторое время поразглядывал окровавленную записку, затем нагнулся, легонько потрепал пса по загривку и тихо вздохнул.

— Я ошибся, — холодно произнёс Фан Добин.

Шао Сяоу похлопал товарищей по плечам.

— Никто не ожидал, что он отпустит Ли Фэя из дворца Великой добродетели, а потом убьёт здесь.

Ли Ляньхуа покачал головой, в слабом свете Шао Сяоу не разглядел выражение его лица.

— Я ведь знал, что Лу Фана и Ли Фэя многое связывает, должен был сразу догадаться, что раз первый сошёл с ума, он возьмётся за второго. Это я виноват, — Фан Добин с силой ударил по дереву. — Это моя ошибка!

Запал снова погас. Шао Сяоу не нашёлся, что сказать, Фан Добин весь ушёл в свои мысли. Тело Ли Фэя медленно, капля за каплей, истекало кровью, словно издавая мучительный стон.

— Так ведь… у всех в жизни случаются ошибки, — сказал Ли Ляньхуа. — Если не в одном, так в другом. Вот доживёшь до семидесяти-восьмидесяти лет, будет о чём рассказать…

— Несносный Ляньхуа! — разозлился Фан Добин. — Мы тут о жизни говорим! Человек умер! А ты ещё смеешь нести какую-то чушь мне в лицо, у тебя совсем сердца нет?

— Ну… На протяжении жизни люди обычно совершают ошибки, кто больше, кто меньше, умышленно или случайно, настоящие или ложные, — продолжал болтать Ли Ляньхуа. — Некоторые из них — бремя, которое придётся нести, а некоторые не стоит взваливать на себя… Как, например, эту… — Он вздохнул и чистосердечно проговорил: — Никто не требует, чтобы молодой господин Фан умел предвидеть будущее. Думаю, даже перед самой смертью Ли Фэй и не ждал, что ты придёшь защитить его… Так что… Не переживай так, ты не виноват.

Шао Сяоу усиленно закивал и с такой мощью хлопнул это “яшмовое дерево”, что чуть не выбил ему плечо.

Фан Добин долго молчал, а потом тяжело вздохнул.

— Я к тебе всегда хорошо относился, почему же прежде не слышал от тебя таких добрых слов?

— Но я всегда говорю с добротой…

Фан Добин фыркнул.

— Что будем делать? Ты не поймал тысячелетнего лиса-оборотня, а Ли Фэй умер, думаешь, дедушка Ван и его высочество поверят твоему шарлатанству? Когда будут истреблять твой род до девятого колена, не вздумай говорить, что мы знакомы.

— Конечно, конечно, — радостно согласился Ли Ляньхуа. — К тому времени ты будешь знаться с принцессой, а не со мной.

— Этот труп… — Шао Сяоу погладил свой мягкий живот. — Он висит здесь, потому что Ли Фэй ночью пришёл сюда и его убили, или же его нарочно повесили именно здесь?

Ли Ляньхуа огляделся — со всех сторон деревья, и хотя роща была небольшой, в ночи казалась непроглядно тёмной. Он зажёг запал и наклонился осмотреть землю — здесь пролегала тропинка, по которой днём, похоже, часто ходили.

На тропинке осталось несколько хаотичных кровавых отпечатков ног.

— Похоже, мы не первыми обнаружили Ли Фэя, — Шао Сяоу потёр подбородок, оттирая жир. — Может, Ли Фэй условился встретиться здесь с кем-то, и когда настало назначенное время, тот человек пришёл, но увидел его повешенным на дереве в таком вот виде, испугался и убежал?