Поцелуйте невесту, милорд! - Кэбот Патриция. Страница 49

Но Эмма, хорошо представлявшая себе, сколько может стоить подобный гардероб, не преминула заметить:

— Если бы ты пожертвовал сумму, равную стоимости всей этой одежды, бедным, никто бы не посмел назвать тебя скрягой.

— Попробуй хотя бы одно утро вести себя как жена графа, и, обещаю, ты не останешься внакладе. Я готов перевести чек в Общество просвещения аборигенов Сандвичевых островов или в любую другую организацию по твоему выбору. — В ответ на удивленный взгляд Эммы он добавил: — Тебе отлично известно, дорогая, что я не против помощи бедным. Просто я предпочел бы сделать так, чтобы они могли помочь себе сами. Дайте человеку точку опоры… ну и так далее. Думаю, ты понимаешь.

Затем, чмокнув Эмму в лоб, он предоставил ее заботам миссис Деланже и своей матери и отбыл вместе с Фергюсом на прием к известному в научных кругах доктору Стоунлеттеру.

Размышляя о его игривом поведении во время этой сцены, а также о том, что произошло между ними ночью, Эмма не могла не удивляться. Джеймс вел себя как… влюбленный. Другого слова просто не подберешь

Но это же полный абсурд. Не может быть, чтобы Джеймс Марбери в нее влюбился. За все время их знакомства она не слышала от него ни одного одобрительного слова. Правда, стоит им поцеловаться, как происходит что-то совершенно необъяснимое… Но при чем здесь любовь? Страсть, пожалуй. Но страсть — это еще не любовь.

И все же этим не объяснишь его доброту по отношению к ней. Да, и к Фергюсу. Она больше не могла отрицать очевидного: Джеймс Марбери, которого она считала самым жестокосердным человеком на свете, за минувший год непостижимым образом смягчился.

Как и почему — это другое дело. Но, определенно, это не ее заслуга. В сущности, она только и делала, что противоречила ему с того самого утра, когда выглянула в окно и увидела Джеймса в своем огороде. Конечно, за исключением того времени, что они проводили в постели. Эмма обнаружила, что довольно трудно противоречить Джеймсу, облаченному в халат… или без оного.

— Прелестно! — Леди Денем хлопнула в ладоши, выведя Эмму из задумчивости. — Это то, что нужно! Ты наденешь это платье сегодня вечером к Картрайтам!

Тетка Эммы согласно закивала:

— Да, оно подчеркивает цвет ее глаз. — Она повернулась к мадам Деланже: — Вы можете приготовить его к восьми?

— Конечно, — заверила ее пухленькая француженка. — Агнес, Мэри, живо.

Две ее помощницы поспешили к Эмме, чтобы помочь ей снять платье, о котором шла речь, а Пенелопа, стоявшая у окна, воскликнула:

— Еще один, леди Денем!

— Ну и ну, — удивилась графиня с добродушной улыбкой. — Я и не предполагала, что Джеймс настолько популярен. Мы еще не сделали официального оглашения, а свадебные подарки уже хлынули. Не представляю, куда мы все это денем.

Эмма, получившая при первом замужестве один-единственный свадебный подарок — лиможский сервиз, который Джеймс так основательно уничтожил, — не могла не ощутить беспокойства. Интересно, смогут ли они вернуть все эти подарки после аннулирования брака? Она искренне надеялась, что да.

Впрочем, вспоминая, как удивился Джеймс, когда она затронула эту тему, и его вопрос: «Ты по-прежнему хочешь расторгнуть наш брак?» — Эмма не могла не задумываться, почему она ответила утвердительно, хотя совершенно точно знала, что нет. Она не хочет аннулировать брак.

Но придется. Потому что существует такая вещь, как правда о Стюарте. Если она всплывет, Джеймс сам не пожелает оставаться с ней в браке. Это слишком ужасно.

Кроме того, граф нуждается в наследниках. А в этом вопросе Эмма доказала свою полную несостоятельность. Джеймс, конечно, пытался ее утешить, да что толку. Так что никуда не денешься, придется им заняться расторжением брака. Иначе это будет несправедливо по отношению к Джеймсу.

— Хотя нет, — сказала Пенелопа, глядя в окно. — Это не рассыльный… Не могу понять, что это такое.

— Отойди от окна, милая, — окликнула ее тетя Регина. — Ты стоишь на сквозняке. Если ты сляжешь с простудой, то пропустишь бал.

— Эмма, — позвала Пенелопа, не сдвинувшись с места, — похоже, это к тебе. Не представляю, где ты находишь таких странных типов! Нет, вы только посмотрите на этого рыжего детину в клетчатой юбке и черном плаще.

Эмма, надевавшая свое старое серое платье с потрепанной кружевной отделкой, замерла, застряв в рукавах.

— Что?

— Ты его знаешь? Он только что выгрузился из кареты с такой же рыжей девицей и оборванным мальчишкой. Они собираются стучать в дверь.

В подтверждение ее слов где-то внизу раздался стук молотка, и леди Денем обеспокоенно воскликнула:

— Боже! Эмма, это твои друзья? Мы что, должны принять их?

— Но не можете же вы просто взять и не впустить их, это невежливо, — заявила Пенелопа, впервые оживившись с тех пор, как узнала, что Эмма совершила непростительный грех, выйдя замуж во второй раз. — Никогда не видела мужчину в юбке, который выглядит так, словно знает, как ее носить. Мы должны рассмотреть его поближе.

Дело, разумеется, было не в юбке лорда Маккрея, а в том, что он был высок и обладал внушительной фигурой. Дожив до двадцати одного года, Пенелопа не могла позволить себе такую роскошь, как пренебрегать потенциальными мужьями.

— Позвольте ему войти, леди Денем. Это будет ужасно забавно.

Эмма так не считала. Отнюдь. Что, скажите на милость, понадобилось лорду Маккрею в Лондоне? Наверняка явился, чтобы создать ей ненужные хлопоты. А это ей совершенно ни к чему.

Графиня, должно быть, заметила расстроенное выражение лица Эммы. Прижав ладонь к щеке, она нерешительно произнесла:

— Право, я не думаю…

Но Бэрроуз уже распахнул дверь и объявил о прибытии барона Маккрея и его сестры, достопочтенной мисс Фионы Бейн, а Пенелопа поспешила сообщить ему, что они будут счастливы принять посетителей, и попросила дворецкого проводить их в гостиную, где дамы присоединятся к ним, как только Эмма закончит переодеваться.

Путь к отступлению был отрезан. У Эммы не хватило духу отказаться видеть Бейнов после того, как те узнали, что она дома.

Видеть старых знакомых по острову — Эмма не решилась бы назвать их друзьями, — здесь, в Лондоне, было более чем странно, особенно когда она заметила стоявшего в углу с кепкой в руках и тревогой на лице юного Джона Макадамса, ее лучшего ученика, которого она надеялась в один прекрасный день увидеть принятым в колледж.

Впрочем, почему он оказался в гостиной графа Денема, стало ясно сразу же после чопорного и несколько скованного обмена приветствиями.

— По распоряжению лорда Денема, мэм, — робко сказал мальчик. — Вернее, миледи. Он договорился о собеседовании в Оксфорде и оплатил мой проезд.

Не успела Эмма переварить это невероятное сообщение, как Фиона добавила елейным тоном

— А мы, разумеется, не могли отпустить мальчика одного, вот и решили отправиться все вместе. К тому же мы давно не были в Лондоне. — Голубые глаза девушки стреляли по комнате, перескакивая с изящных обоев на тяжелые бархатные портьеры Эмма ничуть не сомневалась в том, что это была самая великолепная комната из всех, где доводилось бывать достопочтенной мисс Фионе Бейн, хотя та никогда бы не призналась в этом, а тем более в истинной причине их приезда Джеймс — вот тот магнит, который, неудержимо притягивал Фиону, точно так же как ее брат явился в Лондон ради нее, Эммы.

Боже, до чего же настырная парочка! Эмма гадала, что барон заложил на этот раз, чтобы оплатить проезд до Лондона Наверняка что-нибудь из фамильного наследия. И все ради призрачной надежды, что ее брак с Джеймсом развалился на куски и они смогут чем-нибудь поживиться на его обломках.

В чем они, конечно, никогда не признаются.

— Заодно сделаем кое-какие покупки, — сообщила Фиона небрежным тоном.

Эмма поверила этому заявлению не больше, чем верила в существование человека на луне. Но ей было не до того, чтобы негодовать по поводу прибытия Маккреев. Все ее мысли были заняты Джоном Макадам-сом и его неожиданным появлением на Парк-лейн. Подумать только, и это сделал Джеймс! Устроил приезд мальчика и все такое. А она не могла даже припомнить, чтобы говорила ему о Джоне. Откуда он узнал?