Марш обреченных (СИ) - Злобин Михаил. Страница 23

Я ничего не ответил. Адамастро действительно очень авторитарный человек, и спорить с ним невыносимо сложно. А иногда и опасно. Отметины на теле Ризанта тому ярчайшее подтверждение.

— Мне отчасти понятны твои чувства, сын, — несколько смягчился магистр. — Ты имеешь полное право считать, будто я был с тобой излишне суров. Однако вот тебе ярчайшее доказательство тому, что причина крылась вовсе не во мне.

Аристократ подтолкнул мошну с серебром, и мне пришлось взять её. Интересная, все-таки, у них тут мораль. Ну да ладно, не мне критиковать здешние устои. Не за тем Ваэрис меня отправил.

— Дети должны чтить своих родителей и беспрекословно слушаться их, — продолжал рассуждать Одион. — Иначе всё наше общество погрузится в страшный хаос. Поэтому даже если ты замыслил какую-то собственную игру, в которой стоит цель добиться моего расположения, я это приму. Но мириться с этим я буду до той поры, пока ты предан своей семье и мне лично. Я хочу, чтобы ты понял, что членам рода гораздо выгоднее работать сообща. Без этого семья Адамастро канет в лету уже в следующем поколении. Наконец-то я разглядел в тебе качества, которые должен иметь настоящий лидер. А потому я готов передать место главы, когда наступит время. Тебе, не Велайду.

— Это великая честь для меня, мой экселенс, — склонился я, не вставая с кресла. — Я приложу все усилия, чтобы не обмануть твоего доверия.

Ну что, Горюнов, поздравляю! Всё пока идет просто отлично. Если не вспоминать про уличных головорезов, которые обещали меня прикончить.

— Я рад, что мы поняли друг друга, — медленно прикрыл веки Одион.

— Позволишь ли ты мне спросить, отец, что стало с Рорием?

— Я сжалился над этим наглецом, — будто бы с сожалением выдохнул аристократ. — Сначала я хотел четвертовать его, но потом пощадил. Теперь на базарной площади стало на одного безрукого калеку больше.

Да-а-а, вот так представление у папаши Ризанта о жалости. Добряк прямо-таки, ничего не скажешь… А ведь по законам Патриархии высокородные действительно имели право казнить своих слуг за некоторые тяжкие проступки. Не знаю, правда, относится ли к ним хищение.

— А почему тебя заботит участь этого гнусного вора? — осведомился Адамастро. — Ты знал Рория с самого детства, но неужто ты волнуешься о человеке, который крал у меня?

— Как же не волноваться за того, кто помог мне заработать столько денег, — хлопнул я по туго набитому кошелю.

И тут Одион впервые на моей памяти расхохотался. Кажется, даже сам Риз не видел отца таким веселым. Однако потом аристократ внезапно посерьезнел, став тем смурным главой рода, которым все его и привыкли видеть.

— Вот об этих качествах я и говорил, сын. Тобой всегда должен руководить холодный расчет и здравый рассудок, а не горячие эмоции. И тогда ты многократно преумножишь славу и силу дома Адамастро!

— Я понимаю, мой экселенс. Спасибо за это наставление. Однако у меня тоже есть, что тебе сказать.

— Говори смело, Риз, я с удовольствием выслушаю тебя, — благодушно разрешил магистр.

— Последние пару седмиц мне тоже пришлось поломать голову над поисками своего места в жизни. И сегодня я решился окончательно. Отец, я все-таки хочу отправиться добровольцем в армию!

— Но… Ризант, зачем… зачем тебе это? — выкатил глаза Одион. — Я думал, что для тебя служба хуже всякого наказания. Пуще неволи. А ты вдруг…

— Если ты решил, что я буду следующим главой Адамастро, то мне просто необходимо стать сильнее, — выдал я лживый аргумент, который вполне укладывался и в ценности здешнего дворянства, и в образ пылкого юноши, коим я должен быть. — Я хочу двигаться вперед, а не стоять на месте. А для этого мне придется покинуть на время отчий дом. Если не возражаешь, то твой дар я потрачу на закупку снаряжения.

— Я чувствую, что должен тебя отговаривать, сын, но не могу, — печально опустил голову аристократ. — Впервые я вижу, как ты к чему-то стремишься, и не позволю себе укрощать твои порывы! Если таково твое решение, то я тебе помогу. Завтра же направлю письмо своему боевому товарищу. Он может поспособствовать подбору перспективного местечка в доблестной армии Патриархии!

— Благодарю, мой экселенс! Твоя благосклонность много для меня значит…

То, как активно Одион бросился помогать мне со сборами, показывало, что своим сыном он в действительности дорожил. Мы объехали весь торговый квартал, чтобы закупить необходимое. Ведь аристократу, согласно действующему указу патриарха, надлежало прибывать на службу «конно, людно и оружно», что называется. В противном случае, он не мог рассчитывать на офицерское звание, полагающееся ему по праву высокого происхождения. Для озарённых из этого перечня вычеркивалось «людно», но остальные пункты сохранялись.

Поэтому под чутким руководством Адамастро я обзавелся полноценным мечом вместо легкой щегольской рапиры, копьем с парой запасных наконечников и щитом с металлической окантовкой. Дальше по списку пошли бесчисленные седельные сумки, запасные пряжки, ремни, две пары качественных кожаных сапог, кованные наручи и остроконечный шлем. У последнего наличествовало некое подобие забрала, исполненное в виде маски, закрывающей лицо. Но я его сразу же отсоединил. Уж больно неудобная оказалась штуковина. Я с ней всё равно что крот слепой. Ни черта не вижу.

Все приобретения были сугубо утилитарными. Без мельчайших намеков на свойственный дворянству блеск и красоту. Но добротными, этого не отнять. Поэтому стоимость имели соответствующую. И вот тут-то запасы презентованного мне серебра и подошли к концу. Я уж собрался возвращаться в поместье, но Одион вдруг потащил меня к какому-то кузнецу на другой конец торговых рядов. В итоге магистр купил там мне прекрасную стальную кирасу! А по нынешним реалиям это даже для аристократии средней руки недешевый подарок. Тут уж моя душа вовсе запела. Я еще с прошлой жизни испытывал слабость ко всяким колющим и режущим игрушкам. Но это… это уже совсем другой уровень!

Однако на том чудеса и закончились. Подбив расходы сегодняшнего дня, отец Ризанта заметно погрустнел и сбавил обороты. На скакуне было решено сэкономить. А зачем его приобретать, если у рода Адамастро в конюшнях стояло больше полудюжины смирных кобылок? Не элитные боевые жеребцы, конечно, приученные галопом мчаться сквозь огонь и воду, но и не косоногие клячи. Если взять лошадку помоложе, то она быстро обучится всему необходимому.

Впрочем, я насчет экипировки особо не переживал, так как рассчитывал получить назначение в безопасные северные гарнизоны, где обстановка была довольно спокойная. Там Патриархия граничила с Равнинным княжеством, и отношения между нашими государствами оставались более-менее… кхм, ну пусть будет, ровными. Иногда, конечно, случались стычки из-за разных мелочей. Ну, к примеру, русло реки, по которому определялась межа, после половодья сдвинулось. В таком разе приходилось срочно бежать и грозно бряцать оружием, чтобы показать, что мы ни пяди земли не уступим. А ежели природа решила в нашу пользу, то наоборот отстаивать новоприобретенную полоску суши и спешно переставлять пограничные столбы. Ну или чужой обоз прошел, краешком задев наши территории, но не заплатил за проезд. В этом случае тоже требовалось яростно демонстрировать, что мы тут хозяева.

Иными словами, все это больше походило на мелкие дрязги сварливых соседей, нежели на настоящие боестолкновения. Даже сравнивать стыдно с теми ожесточенными схватками, которые гремели на западе континента. Там объединенные армии людей отчаянно пытались пробить себе сквозь колонии алавийцев хоть какой-нибудь выход к большой воде. И вот в ту мясорубку мне попадать категорически не хотелось. На востоке тоже было жарко, ибо там простирались пустоши кьерров, прозванные Абиссалией. Насколько я понял, этот народец жил под землей. И для обеспечения себя всем необходимым, ему не требовалось подниматься на поверхность. Однако же это не значило, что они не выползали из своих нор. Напротив, глубинные твари очень любили прошвырнуться по земле, охотясь на всё, что дышит. Хоть на безобидного зайчика, хоть на человека. Собственно, скорее всего, именно поэтому над их головами теперь и находится безжизненная степь. Ведь если на протяжении многих поколений истреблять всё живое, то экосистема рано или поздно не выдержит и загнется. А самим кьеррам от того ни горячо, ни холодно. Единственное неудобство для них — это то, что за свежей плотью для своих жутких экспериментов бегать далековато приходится. Поэтому ужасающе мерзкие порождения Абиссалии с каждой луной все ближе и ближе подбирались к рубежам человеческих государств.