Портрет моего сердца - Кэбот Патриция. Страница 5

— По правде говоря, — сообщила Пиджин, — вчера мы получили телеграмму, что сегодня он приедет домой. По словам Люси, узнавшей это от кухарки, племянник которой служит у Джерри камердинером, сегодня утром у него с дядей тайная встреча. Поэтому Эдвард час назад ускользнул в деревню, чтобы встретить экипаж Джерри. Судя по всему, я не должна знать причину его внезапного возвращения. Интересно, сколь долго оба надеются сохранить эту тайну от меня.

Окончания беседы Мэгги не услышала. Едва было упомянуто о приезде Джерри, она улыбнулась и заспешила к дому. Если он сейчас на пути к Ролингзам, ему нужно проскакать по дубовой подъездной аллее, под старинным дубом, низко склонившимся к земле, несмотря на все усилия садовников поддержать его ствол металлическими подпорками. Расстояние от нависших ветвей до выложенной плитами дороги составляло всего семь-восемь футов. Будет весьма забавно устроить засаду, как делали они в детстве, нападая оттуда на прибывающих гостей. Если повезет, ей удастся сбить его с коня. Чего он наверняка заслужил, раз, по словам Пиджин, его выгнали из очередной школы.

Забыв мольбы Анны, увещевавшей ее вести себя как леди, Мэгги подхватила юбки и помчалась через лужайку перед Ролингз-Мэнор. Она так давно не виделась с Джереми… прошли годы. Каникулы у них не совпадали, а если совпадали, то им никак не удавалось встретиться. Возможно, она не узнает его. Кажется, Джереми стал образцовым джентльменом: умелый наездник, великолепный фехтовальщик, отличный боксер, сильный пловец. От сестры, изредка видевшей его в Лондоне на балах, Мэгги слышала, что герцог Ролингз превратился в необычайного красавца, хотя в это было трудно поверить. К тому же очень вырос. Чтобы Джерри стал выше ее ростом? Невозможно!

Мэгги взобралась на дуб и укрылась в густой листве. Сей подвиг дался ей легко, но стоил порванного чулка, кринолина и оторванной перламутровой пуговки лифа, на что она, разумеется, не обратила внимания. С этого насеста ей была хорошо видна подъездная аллея, по которой в ее сторону уже скакал одинокий всадник, совсем не похожий на Джереми. Этот широкоплеч, очень высок, как лорд Эдвард, но тот ездил на гнедом жеребце, а конь незнакомца черный словно деготь.

Вытянувшись на крепком суке, Мэгги раздвинула листья и, к своему изумлению, узнала Короля, любимца Джереми, на которого никому, за исключением хозяина, не дозволялось садиться, а значит…

Нет! Никто не может так измениться всего за… всего за пять лет. Господи, неужели прошло целых пять лет с тех пор, как она видела герцога? Посмотрев вниз, Мэгги увидела, что всадник уже почти под ней. Да, это точно Джереми.

Сестра не солгала: он действительно очень хорош собой… если, конечно, вам нравится байроновский мрачный тип. Ей такие не нравились, она предпочитала светлокожих блондинов. Темные кудри Джереми небрежно падали на лоб из-под великолепного цилиндра, пронзительные серые глаза смотрели с надменным презрением. Это выражение она узнала мгновенно. Видимо, Джереми страшно зол, губы сжаты, подбородок с ямочкой вздернут над пышным галстуком, руки в перчатках уверенно держат поводья, всадник будто сросся с конем. Тело, с интересом отметила Мэгги, литое, как у местных кузнецов, обнаженные торсы которых восхищали ее, когда они подковывали лошадей отца…

Господи! Вот и еще одна плотская мысль!

Но ведь это Джерри! Она тряхнула головой. Нельзя же так думать о нем! Она много раз бросалась в него снежками, тыкала лицом в грязь… А теперь Джереми ехал под дубом, так близко, что она могла щелчком сбить с его головы цилиндр. Еще миг, и никакого сюрприза не получится.

Мэгги протянула руку, но, к несчастью, потеряла равновесие и соскользнула с ветки. Она отчаянно цеплялась за дерево, стараясь удержаться, однако сорвалась и полетела вниз…

Глава 3

Услышав крик и ощутив удар, Джереми сначала подумал, что это Пирс восстал из мертвых, чтобы поквитаться с ним за лишение сестры невинности и убийство его самого. Поэтому герцог повернулся в седле и попытался отшвырнуть противника, но тот крепко обхватил его за шею и старательно тянул за собой на землю.

Джереми не мог бы сказать, в какой момент осознал, что у нападающего локоны до плеч и женская грудь. Вероятно, когда они упали с лошади и покатились по траве, запутавшись в юбках, кринолине и фрачных фалдах. Он лежал сверху, уткнувшись лицом в ложбинку, разделявшую два весьма крупных плода, высвободившихся из оков лифа и теперь, несмотря на распростертую позу их владелицы, задорно рвущихся к солнцу. Вряд ли Пирс на том свете мог обрести нечто подобное.

Хотя ощущение было очень приятным, Джереми понимал, что если ему трудно дышать, то женщина под ним в результате их приземления должна лишиться чувств. Он поступил как джентльмен и, подняв голову, заглянул ей в лицо, чтобы узнать, не нуждается ли она в помощи… а встретил насмешливый взгляд странно знакомых карих глаз.

— Ах ты, дурень здоровый! — Голос с издевкой, но весьма приятный. — Ты взревел, словно раненый боров. Никогда такого не слыхивала.

Джереми на миг показалось, что перед ним действительно возник призрак. Только сверхъестественным вмешательством можно было объяснить, что создание, лежащее под ним, очень походило на его давнюю подружку и одновременно было вовсе не похоже на нее. И все-таки ему улыбалась Мэгги Герберт… Только Мэгги Герберт не задумываясь могла обозвать его дурнем и боровом. Хотя это уже не та Мэгги Герберт, которая измывалась над ним в детстве. Та Мэгги Герберт, когда он видел ее последний раз, была щербатой из-за выпавших молочных зубов, тощей, длинной, с болтающимися руками и ногами, она походила на новорожденного жеребенка, делающего первые шаги.

У этой Мэгги Герберт фигура маняще округлая, как у блестящей куртизанки, а Джереми знавал не одну из таких прелестниц. Никакой угловатости не осталось и в помине. Он мог бы поклясться, что ноги были отнюдь не тощими и голенастыми, бедра крепкие, упругие, женственные. Мэгги Герберт расцвела, стала, что называется, грудастой девицей, но обладала изящными запястьями и щиколотками, божественно тонкой талией, а потому выглядела несравненно лучше знакомых ему женщин. К тому же она явно не сознает, какой эффект производят ее формы на мужчину.

Только приглядевшись внимательно, он увидел, что Мэгги из его детства и эта девушка — один и тот же человек. Торчащие косички сменились водопадом каштановых волос, которые на фоне молодой травы казались почти черными, зубы стали ровными, белоснежными, но темные глаза сверкали знакомым блеском, добродушным без ехидства и проказливым без наивности. Рот, казавшийся ему в свое время слишком большим, теперь был соблазнительно пухлым и все же напоминал о прежней Мэгги, немилосердно его терзавшей. Той самой Мэгги, которой он не мог ответить тем же, потому что она девочка.

Став взрослой, Мэгги Герберт опять его переиграла, ибо он еще не встречал другой такой женщины, красивой и совершенно безразличной к его чарам.

— Ох! Видел бы ты сейчас выражение своего лица! Неописуемое, просто неописуемое! — хохотала она.

Приподнявшись на локтях, Джереми серьезно поинтересовался:

— Ты рехнулась? Не понимаешь, что могла себе шею свернуть?

— Оно бы того стоило, — с удовольствием отозвалась Мэгги, продолжая смеяться.

Джереми чувствовал, как содрогается под корсетом ее тело. Мэгги Герберт — и корсет! Никогда бы не подумал.

— И все-таки не стоит бросаться на людей, — сурово произнес он. — Ты могла повредить себе что-нибудь.

— Ты никогда не понимал шуток, и все твое изысканное образование этого не изменило.

Отбросив с лица волосы, Мэгги приподнялась на локтях, отчего лиф платья эффектно распахнулся, представив взгляду Джереми великолепное зрелище за кружевными чашечками корсета, от которого он не смог отвести восхищенных глаз и блаженно млел, хотя согласно приличиям ему давно бы уже полагалось встать.

Мэгги сразу заметила, что глаза у Джереми, которые она всегда считала бесцветными, вовсе не тусклые, а прозрачно-голубые с серебристыми искорками и обращены совсем не на ее лицо. Проследив направление его взгляда, девушка увидела, что оторвавшая пуговица играла существенную роль: без этой крошки ее грудь просто вываливалась из белого муслинового платья.