Главная роль 3 (СИ) - Смолин Павел. Страница 26

За окном уже стемнело, и дворец с прилегающими территориями погрузился в электрическое освещение. Лучше свечей да керосинок — мне есть с чем сравнивать — но хуже электричества из моих времен. Лампочки маломощные, напряжение нестабильное, и свет раздражает глаза тусклостью и морганием. Что поделать — технологии несовершенны.

С Императрицей я встретился в примыкающей к залу для приемов гостиной. Висящее на ее шее брильянтовое колье отражало свет ламп, высокую прическу венчала русская тиара — не таскать же ей чудовищно тяжелую Большую Императорскую Корону? В платье преобладали синие тона, а в покрое ощущались фольклорные — в эти времена просто «русские» — оттенки. К платью прилагался комплект орденов — полный «парад».

Помимо пачки фрейлин, Дагмару сопровождала троица статс-дам: Елизавета Александровна Барятинская — жена «моего» Барятинского, графиня Анна Дмитриевна Строганова — жена «виночерпия», и вдова Дмитрия Андреевича Толстого — бывшего министра внутренних дел и члена государственного совета — Софья Дмитриевна Толстая.

Моя часть свиты нашлась здесь же — князь Барятинский, Ксюшин кумир Сандро — нужно присматриваться — и пачка чуваков, которых я в ближайшее время отправлю по известному маршруту — инспектировать Центральные губернии на тему голода. Параллельно будут отправлены полусекретные «дублеры» и даже «дублеры дублеров» — с последними обещал помочь Курпатов. Информация из трех источников — это минимум для любого уважающего себя руководителя. Минимум три спецслужбы с частично пересекающимися интересами и механизмами «пригляда» друг за дружкой должно быть у государства. Все должны конкурировать и желательно ненавидеть «смежников» — только так можно минимизировать очковтирательство и держать силовиков в тонусе.

Мужская часть мне поклонилась, дамы были удостоены целования ручек, и мы, выстроившись колонной, направились к ведущим в зал дверям, из-за которых раздавались музыка и неразборчивые обрывки разговоров. Дагмара, на правах матушки — рядом со мной, под ручку.

— Я слышал мнения, будто Елена Орлеанская на вас похожа… — шепнул я ей.

Мама обрадовалась, но рано.

— Это так, но есть один большой нюанс — вы, мама, очень красивы, а Елена, будучи похожей на вас — почему то нет.

Открытые слугами двери спасли меня от положенного в этой ситуации микроскандала, оркестр замолк, сверкающие драгоценностями, орденами, табельными саблями, полированными сапогами и носками выглядывающих из-под подолов туфелек гости сформировали для нас проход. Пожилой церемониймейстер огласил наши полные титулы, оркестр ожил, и мы с Императрицей прошлись по залу, благожелательно глядя на кланяющихся подданных и посланников иностранных государств.

На следующий час мы стали центром человеческой карусели — где-то за спинами получивших возможность обменяться с нами любезностями бушевали баталии за место в «очереди», а меня больше интересовали те, кто не пытался оттаптывать ноги окружающим ради пары секунд монаршего внимания, а пользовался приемом как надо: стоя у стеночек и восседая на диванчиках, толковые люди «обкашливали» дела и наводили полезные связи. Мне очень хотелось к ним — например, поговорить с промышленниками на тему инвестиций в акционерное общество «Русский алмаз», куда ни одного иностранца я не пущу — оттокам капитала бой! Так-то нужно еще немного подождать: «Мир» — не лучшая кимберлитовая трубка из имеющихся в Якутии: просто ее нашли раньше других, и вся мощь советского пиара — а он был очень неплох — пала именно на нее. Я начну разработку с «Интернационального» — название, конечно, поменяем — потому что эта трубка самая богатая. Осталось дождаться, когда геологи до нее дойдут, и можно инициировать создание общества.

Опытные иностранные посланники тоже в толкучку не лезли — в регламенте приема местечко для них есть, а значит я никуда не денусь. Краешком взгляда я зацепил расположившегося на диванчике в компании французского посланника Алексея Александровича — «семь пуда августейшего мяса», «le Beau Brummell», объект вожделения многих великосветских шлюх, источник репутационных ударов по Романовым — журналюги любят освещать его половую жизнь — бессовестный ворюга и любитель командовать вверенным ему флотом прямо из парижских будуаров как бы показывал, что лично он с дипломатическими союзниками Империи определился давно и всерьез. Дядюшка тоже меня заметил.

Улыбнувшись Антуану Рене Полю Лефевру де Лабудэ («Лабудэ» французскому посланнику в уши мне придется лить много!), Алексей Александрович поднялся с дивана и пошел на меня, словно крейсер рыбацкие суденышки одним своим присутствием раздвигая светскую шелупонь.

— Будь благоразумен, — шепнула мне Дагмара.

Я не «благоразумен», я гораздо хуже — я «рационален»! Дядюшкины стати меня не пугали — врукопашную мы с ним даже при худшем исходе конфликта не сойдемся. Не пугали и связи с влиянием — я не любитель топтаться по мозолям Павел I и не рохля-Николай. У меня непробиваемая самооценка, умная голова, развитая социальная мимикрия, великолепные навыки чтения людей и Великий План.

— Прекрасный вечер, Ваше Величество, — приложился Алексей Александрович к ручке Императрицы.

— Благодарю, Алексей Александрович.

Ощущаю неплохой такой перегар от этой упакованной в безукоризненный костюмчик туши.

— Георгий, — улыбнулся он мне с прямо-таки оскорбительным кивком.

Слышат нас только стоящие рядом — они напряглись и замолкли, зато смотрел на нас весь зал.

Будь мы обычной родней, это было бы нормально, но в нынешнем положении, если я схаваю дядюшкино пренебрежение, уже через несколько часов весь свет будет об этом знать и делать соответствующие выводы. Начинать конфликт так рано я не хотел и не собирался — планировался аккуратный сбор инфы о хищениях Великим князем государственных средств, исходя из которого я бы формировал коалицию по отправке горе-адмирала в почетную отставку с сохранением чинов и достоинства — злить Романовых чревато — но выбора у меня нет.

Ответив улыбкой без кивка, я вернул «подачу» с огромными процентами:

— Лёшка.

Народ — хотя какой это нафиг «народ»? «Народ» во дворцах не живет — напряженно затих.

Улыбка Великого князя уменьшилась на пару миллиметров, глаза нехорошо блеснули, пробежались по окружающим, остатки трезвости в дядиной башке позволили ему понять, что он, как ни крути, перегнул, а значит обострять дальше напрямую вредно. Сделав хорошую мину при плохой игре, он жизнерадостно заржал, выдав очень грубый наезд за безобидную, чисто родственную шутку. Смех подхватила Императрица — ей конфликты тоже нафиг не уперлись — следом — я, и за мной засмеялись остальные. Дождавшись тишины, дядюшка сгладил остатки «недоразумения», вытянувшись в шутливый «фрунт» и нарочито-криво козырнув:

— Виноват, Ваше Императорское Высочество! Никак не привыкну к вашему новому положению!

Это тоже подначка — «я помню, что ты был „запаской“, племянничек» — но вполне приемлемая в рамках «шуточной» перебранки.

— О, дядюшка, я и сам никак не привыкну! — подыграл я и снова вернул «подачу» с процентами. — Очень рад, что ваша важная деловая поездка в Париж не помешала вам подыграть моей китайской комбинации, прямо из Франции отправив Тихоокеанский флот угрожающе курсировать вдоль берегов.

Дальнейшему развитию конфликта помешала Дагмара:

— Я счастлива, что в эту сложную для нас всех минуту вы так дружны!

С улыбкой покивав, «дядя Леша» свалил к стеночке — на оккупированный герцогом Евгением Лейхтенбергским и его женою диван, демонстративно усевшись между супругами. С Зинаидой Лейхтенбергской — сестрой легендарного Белого Генерала Скобелева, ныне покойного, у Великого князя всем известная порочная связь, которая ничуть не беспокоит законного супруга Зинаиды — за ношение рогов любовник жены щедро платит ему положением и деньгами.

С таким Романовым мне точно не по пути.

Глава 13

Как только поток высокородных гостей схлынул, настал черед иностранных посланников — при живом Императоре взяться за меня в полную мощь они не могут, но первый их допуск к будущему «телу» все равно очень важный дипломатический ритуал.