Че Гевара. Книга 2. Невесты Чиморте - Шаинян Карина Сергеевна. Страница 34

Они свернули с основной тропы в еле заметный проход между кустарниками. Теперь вел Макс, ориентируясь по каким-то только ему ведомым признакам. На этой тропе не видно было человечьих следов — ее проложили животные, ходящие на водопой. Еще с километр Сергей механически переставлял ноги, то и дело спотыкаясь и обдирая плечами влажный кустарник. Он не замечал все более встревоженных взглядов Ильича и Макса. В конце концов шаман остановился и пихнул художника в грудь раскрытой ладонью. Сергей покачнулся, едва не рухнув на спину, и отступил на шаг. Удивленно посмотрел на шамана.

— Я тебя зачем из Ятаки вытаскивал? — резко спросил Ильич. Художник моргнул.

— Я готов делать все, что надо, — сказал он. — Только скажите что.

— Друг мой, это ты должен сказать нам, что делать, — ответил Макс.

— Но лучше уж молчи, — перебил его шаман. — Мы рассчитывали на помощь мужчины и воина, но ошиблись. Тебя первая же драка превратила в кусок унылого помета. Бедный мальчик так расстроился и испугался…

Волна гнева захлестнула Сергея, смывая апатию. Он сжал кулаки и шагнул на шамана, готовый бить по этой равнодушной круглой роже — за падре, за Бу, за себя… за то, что его втянули в эту историю.

— Эй, эй, — испуганно проговорил Макс. Ильич ухмыльнулся и подпрыгнул, по-боксерски подняв кулаки.

— Ну, давай, — сказал он и легко ткнул Сергея в челюсть.

Тот замахнулся, собираясь сокрушить плоскую переносицу, стереть гнусную ухмылку с лица, — но шаман неожиданно ловко ушел под руку. Сергей почувствовал, как какая-то неодолимая сила увлекает его вперед и вниз, и рухнул на землю. Он сразу же вскочил, дико озираясь, готовый размазать Ильича в кашу, — но не увидел шамана. Перед ним стоял один лишь Макс Морено; старик тихо смеялся в усы. Сергей отлепил от лица мокрый коричневый лист и выматерился.

— Очнулся? — спросил из-за спины Ильич. Сергей резко повернулся, и шаман испуганно отскочил обратно за дерево. — Ну хватит, хватит. Вижу, что очнулся.

— Магия! — наставительно произнес Макс.

Сергей еще раз выругался и принялся счищать с ладоней налипшую грязь.

— А как же аяваска? — спросил он.

— На вас не напасешься, — ответил Ильич.

Сергей мрачно хохотнул. Как ни странно, злость и нелепая драка с шаманом действительно привели его в чувство. Он снова мог воспринимать окружающую реальность и даже интересоваться ей. Художник огляделся, пытаясь понять, куда они забрели.

На обочине тропы краснели мохнатые листья бегоний, а стволы деревьев обвивали хрупкие на вид, но смертоносные побеги лиан. Сергей присмотрелся — спирали стеблей завивались влево. Хмыкнул, припомнив слова Ильича: сельва помечает нехорошие, странные места, и лианы, которые всегда растут слева направо, вдруг поворачивают в другую сторону…

Пахнущий прелью и грибами воздух был неподвижен и настолько насыщен влагой, что дно оврага почти расплывалось, дрожало, подернутое дымкой. У испарений был странный голубоватый отсвет; на глазах у Сергея туман сгущался, становился плотнее, будто какой-то загадочный неощутимый ветер стягивал его в одну точку… скорее, линзу. Сергей уже видел ее: круг голубоватого, переливающегося света, вертикально зависший поперек оврага. Художник прикоснулся к плечу Ильича, привлекая его внимание, кивнул вниз.

— Что это?

Шаман вгляделся в линзу, пожал плечами:

— Могу только догадываться…

— Посмотрим поближе?

— Чего там смотреть, — проворчал Макс, но Ильич перебил его.

— Надо спуститься, — сказал он. — Возможно, это именно то, что мы ищем…

Они оглядели крутой склон оврага, поросший кустарником. Кое-где виднелись рыжие глинистые проплешины, блестящие от пропитавшей их воды. Спускаться было рискованно — в лучшем случае они бы съехали вниз, обдираясь о торчавшие сучья; в худшем — полетели бы кувырком… недалеко, но сломать шею хватило бы. Сергей уже хотел найти обход, но Макс остановил его. Задрав голову, он начал высматривать что-то в кронах. Вскоре старик нашел то, что искал: из темно-зеленой массы свисал стебель лианы толщиной в кулак.

— Дотянешься? — тихо спросил Макс. Сергей подпрыгнул, хватая стебель. Сверху посыпался растительный мусор, раздался возмущенный писк какого-то зверька, но лиана держалась крепко. Стебель был покрыт серой шершавой корой; он надежно лег в руку, и Сергей вопросительно взглянул на Макса.

— Что, кино про Тарзана не видел? — ухмыльнулся старик. — Отходи от края и поджимай ноги. Только держись покрепче и отпустить вовремя не забудь.

От короткого полета сердце зашлось восторгом; Сергей хотел уже издать дикий вопль, но вовремя сдержался, вспомнив про светящуюся линзу: неизвестно было, что или кто скрывается за ней. Он думал, что придется прыгать с высоты, однако лиана вытянулась под его весом, и художник приземлился на дно оврага, пропахав коленями две борозды в палой листве. Он отпустил стебель — тот упруго взвился вверх, качнулся назад и тут же оказался в руках Макса. Вскоре старик уже был рядом. Покосился на Сергея, буркнул: «из штанов не выпрыгни», — и медленно пошел к линзе. Художник оглянулся — Ильич уже спустился; его плоское круглое лицо было совершенно невозмутимо, и Сергей почувствовал укол детской зависти.

По дну оврага тек мелкий ручей, почти полностью скрытый опавшими листьями, — Сергей заметил его, только когда под ногами захлюпала вода. Линза висела поперек лощины, почти касаясь краями ее склонов, — непроницаемый, необъяснимый круг света. Сергей оглянулся на своих спутников. В узких глазах Ильича отражался дрожащий свет линзы, но на лице не было и тени эмоций. Макс хмурился; очевидно, что старик с удовольствием бы убрался подальше отсюда.

— Я иногда видел такие штуки издали, — сказал он Сергею, отвечая на немой вопрос. — Ближе к монастырю они встречаются довольно часто. Обычно — голубые, но бывают еще красные, желтые… я видел отблески за деревьями, но никогда не подходил. Ну их. Мало ли непонятного встречается в сельве. Особенно — в этой сельве… — он взглянул на шамана, будто ожидая объяснений.

— Хосе Увера, — проговорил Ильич, не спуская глаз с линзы. — Пришелец из прошлого. Так вот как это выглядит…

— Не верю, — громко сказал Сергей.

Переливы света завораживали и пугали его, и это злило художника. Он сбросил рюкзак прямо на мокрую землю, подобрал обломок ветки и зашагал вперед, втайне надеясь, что его остановят. Но Макс и Ильич молчали. Чувствуя спиной их взгляды, Сергей подошел к линзе вплотную. Он ожидал чего-то — жара, холода, движения воздуха, — но не почувствовал ничего, кроме слабого запаха озона и тихого, на грани восприятия потрескивания, да и те скорее всего лишь почудились ему из-за электрической, переливчатой голубизны.

«Вот сейчас и узнаем», — подумал Сергей и покосился на ветку, пропитанную влагой. Если это что-то вроде шаровой молнии — то сейчас его путешествие закончится. Сергей зачем-то сощурился, услышал, как громко втянул в себя воздух Макс, и ткнул палкой в круг света.

— Не взорвалось, — прокомментировал Ильич секунду спустя. Макс шумно выпустил воздух и закашлялся.

— Экспериментатор, — проворчал он.

Сергей отбросил ветку. Только теперь он обнаружил, что его мелко трясет, а глаза заливает потом. «Мог бы просто сунуть пальцы в розетку, не выезжая из Москвы», — подумал он. Его всегда раздражали герои фильмов, лезущие на рожон, — и вот он сам уподобился им… и, неожиданно понял он, ему это понравилось. Хоть какое-то действие — вместо реакции на действия других. Кажется, последний месяц, а то и два он только и делал, что реагировал…

— Можно что-нибудь бросить туда и посмотреть, что выйдет, — сказал Сергей и, не дожидаясь ответа, присел над рюкзаком. — Так, это мне пригодится… и это… Вот, пожалуй, — он вытащил книгу в зеленой обложке, на которой был нарисован условный, но узнаваемый силуэт тираннозавра. — Все равно, чувствую, читать будет некогда, только лишнюю тяжесть таскать.

Макс сглотнул, и его кадык прошелся вверх-вниз, натягивая сухую морщинистую кожу.