Чингисхан. Книга 3. Солдаты неудачи - Волков Сергей Юрьевич. Страница 9

- Знаэте, Артем, вы стали участником Великой Интриги. Вы таки пэшка на шахматной доске, где гроссмэйстеры разыгрывают свою партию. Но! Если вы будэте все делать правильно, есть шанс.

- Какой шанс, Соломон Рувимович?

- Шанс, что пэшка пройдет в фэрзи, молодой человэк…

Надо отвлечься, дать мозгу отдохнуть. Я пытаюсь думать о каких-то не связанных с нынешними событиями вещах, но получается плохо — мысли мои неизменно возвращаются к Гумилеву, Витьку, Наде, а потом — к Телли… И так всю ночь напролет.

Лишь под утро конь, точно услышав невысказанную просьбу и сжалившись надо мной, дарит видение из далекого прошлого. Я вижу Чингисхана. Крепкого рыжебородого мужчину средних лет. Лицо его прорезано ранними морщинами, глаза сощурены. Но даже так заметно, что они — разные. Наверное, поэтому современники великого завоевателя не сошлись во мнениях относительно их цвета. Одни писали, что у Чингисхана зеленые глаза, другие сравнивали их с голубым весенним небом.

Он смотрит на огонь. Язычки пламени бегут по толстой ветке кедра, брошенной в костер. Вокруг — тьма. В небе поблескивают звезды, чуть в стороне ночной ветер шумит верхушками деревьев. У подножия холма, на котором расположился на отдых повелитель всех монголов, перекликается стража. Далеко в степи горят костры дальних дозоров.

Огонь пожирает ветку, а Чингисхану видится, что это его войска уничтожают ненавистных врагов, что засели на юге, за Великой стеной, не имеющей конца и края.

Китай — вот куда в скором времени будут направлены острия монгольских копий, вот куда повернутся морды монгольских коней! Пока цзиньские Алтан-ханы сидят на своих позолоченных престолах, нет и никогда не будет ему покоя.

Но прежде, чем идти походом на Китай, нужно покончить с врагами здесь, в степи. Так хочет Вечное Синее небо, не зря оно выбрало его и сделало Чингисханом.

Чингисхан… Это выше, чем все прочие титулы в иерархии степной аристократии. Каган волею Вечного Синего неба. Царь царей. Владыка владык. Нойоны, ханы, гур-ханы, ван-ханы… Все они падают теперь ниц перед ним. Все они служат ему. Все, кроме одного человека!

Чингисхан — повелитель всех монголов и многих соседних народов. Враги рассеяны или убиты. Татары, меркиты, кераиты, найманы больше никогда не будут угрожать его подданным. Любой из монголов, даже самый безродный пастух-арат, может спокойно спать в своей юрте, не опасаясь за свою жизнь, жизнь жен и детей, за добро и скот. Да, пришлось пролить реки крови, чтобы так стало, но теперь мир воцарился в степи. Чингисхан знает это хорошо.

Лишь один человек не покорился его воле. Лишь один человек не хочет мира. Лишь один человек не спит ночами, точит меч, острит стрелы, думая об одном — как извести Есугеева сына.

Имя этому человеку — Джамуха.

Побратим-анда, что не раз спасал Чингисхану, когда тот еще был Темуджином, жизнь и честь. Гордый, хитрый, отчаянный человек, лихой рубака и верный друг, Джамуха не принял волю Вечного Синего неба, не склонил голову перед избранником Тенгри.

Он созвал сторонников, вольных нойонов, затуманил им головы речами о свободе и заветах предков. Немало степных удальцов поверило Джамухе. Анда Чингисхана собрал большое войско. Лесные ойраты, хатагины, дорбены, икересы и даже родичи Борте из племени унгиратов встали под зеленый туг Джамухи. Старики провозгласили его гур-ханом и сотворили обряд жертвоприношения, зарезав на берегу реки Кан белую кобылицу и черного жеребенка. Джамуха, как рассказали Чингисхану, бросил в воду ком земли, мечом отрубил у старой ивы несколько ветвей и сказал, обращаясь к своим новым подданным:

- Тот из нас, кто предаст общее дело, да будет поглощен водой, как эта земля, и иссечен сталью, как эти ветви!

И была война. И были битвы. И не во всех удача сопутствовала сыну Есугей-багатура…

Чингисхан пошевелился, подбросил в костер дров, натянул на плечо сползший войлочный плащ. Ночь выдалась морозной, тревожной. В такую ночь молодые тигры-бары выходят из тайги. Они идут к куреням, чтобы попробовать отбить у пастухов овцу или жеребенка. Тигры припадают к холодной земле, дыбят коричневую шерсть на загривках и ползут к изгородям, посверкивая в темноте желтыми злыми глазами.

Монголы ненавидят баров. Тигры сильны и хитры. Об их коварстве сложены легенды. Степной хищник — волк — пользуется у степняков уважением за простые и честные повадки.

Джамуха по своим повадкам очень похож на бара. И глаза у анды как раз такие — желтые, хищные. Но так решило Вечное Синее небо, что тигром стал Джамуха, а Волк, серебряный Волк, вызывающий у врагов обессиливающий страх, достался сыну Есугея-багатура.

Порыв ветра бросил в лицо Чингисхану клуб едкого дыма. Владыка всех монголов закашлялся, непроизвольно провел рукой по шее и отдернул руку, едва только пальцы коснулись короткого шрама под челюстью.

Да, в войне с тигром-Джамухой и вольными нойонами удача сопутствовала ему не всегда. Чингисхан навечно запомнил ту страшную битву у озера Колен, когда шаманы из стана его анды, ставшего врагом, накликали посреди знойного лета снежную бурю, чей ветер валил с ног коней. В круговерти метели все смешалось и никто не понимал, где чьи воины, куда гнать коней и кого рубить мечом.

Рати Чингисхана и Джамухи рассеялись, перемешались. Так вышло, что рядом с повелителем остался только Джелме, сын старого кузнеца Джарчиудай-евгена. Верный своему господину, Джелме скакал с ним бок о бок, прикрывая от случайных стрел.

За снежной пеленой никто из войска Чингисхана не заметил, как со стороны Онона к месту сражения подошли тайджиутские князья, давние недруги сына Есугея-багатура. Их воины, сбившись в плотный кулак, ударили в тыл туменам Чингисхана. Но произошло это в тот момент, когда его передовым отрядам как раз удалось рассечь надвое воинство Джамухи, также страдавшее от ветра и снега.

Битва, то затихая, то разгораясь с новой силой, длилась весь день. К ночи так и не стало понятно — то ли Джамуха и тайджиуты одолели сына Есугея, то ли его воины разгромили врага. Большая часть воинов Чингисхана отошла за реку Онон, но это было не крепкое войско, спаянное железной дисциплиной, а разрозненные группки людей, пробиравшихся через темную степь на свой страх и риск. И не нашлось никого, кто бы собрал их, напитал смелостью испугавшихся и отвагой — отчаявшихся.

Не нашлось потому, что повелитель всех монголов лежал на берегу Онона, раненый тайджиутской стрелой в шею.

Случилось это так: в какой-то момент кончился снегопад, стих ветер и Чингисхан с Джелме увидели, что находятся рядом с невысокой горой, вершина которой поросла лесом. Битва шумела в стороне, ближе к речной излучине, а здесь царила такая тишина, что даже суслики осмелели и высунулись из своих нор, тревожно пересвистываясь.

В сотне шагов выше по склону Чингисхан заметил вооруженного человека на черном коне. Судя по синему цвету его халата-дээла и бунчуку на копье, это был кто-то из тайджиутов.

- Господин, я подстрелю его! — азартно воскликнул Джелме, вытаскивая лук, но Чингисхан остановил своего верного нукера.

— Я сам!

Вскинув лук, сын Есугея пустил стрелу, но коварный порыв ветра изменил направление полета. Чингисхан не попал. Тайджиут захохотал так громко, что эхо запрыгало по всей долине, перекрыв вопли сражающихся внизу воинов и звон оружия.

- Меня зовут Джирхо, я из рода Бесут! — крикнул он. — Ты никудышный стрелок, Темуджин! Смотри, как надо!

И тайджиут выстрелил, пустив длинную белоперую стрелу.

- Осторожнее, господин! — крикнул Джелме, ударив своего коня пятками. Но он не успел ни прикрыть Чингисхана щитом, ни столкнуть его с коня. Сын Есугея-багатура, задрав голову, как завороженный, смотрел на приближающуюся стрелу.

Миг — и она пробила ему шею с левой стороны, выставив окровавленный наконечник ниже уха. Чингисхан пошатнулся, заскрипел зубами, припал к конской гриве. Джелме завизжал от ярости и принялся пускать в Джирхо стрелу за стрелой, но тайджиут не принял боя. Хлестнув черного жеребца плетью, он погнал его прочь. В то же мгновение тучи над горой сгустились, и вновь повалил густой мокрый снег.