Эти синие глаза - Кэбот Патриция. Страница 9

Конечно, он все еще спал. По-видимому, они с Пирсоном и Шелли слегка набрались прошлой ночью, и теперь он страдал от похмелья.

Он видел один из этих чудовищных снов-кошмаров о романтических поэтах, навеянных, несомненно, тем, что Кристина снова потащила его на ужасно нудный вечер поэзии…

— Доктор Стэнтон? Я видел, что вы открывали глаза. Знаю, что вы не спите.

Где-то рядом раздался ужасный скрип. По-видимому, кто-то очень громоздкий усаживался на стул, недостаточно прочный, чтобы выдержать этот вес.

— Ну же, просыпайтесь! Давайте позавтракаем вместе.

Рейли открыл глаза. И тотчас же пожалел об этом. Нет, это был не сон! Прямо рядом с ним сидел лорд Байрон. Ну ладно, не Байрон, потому что тот умер лет двадцать назад, но кто-то, выглядевший точь-в-точь как лорд Байрон… или как некто, старавшийся изо всех сил походить на него. Человек, сидевший рядом с Рейли, был широкоплечим, узкобедрым, и на нем не было ни унции жира. Он весь состоял из мускулов и, как показалось Рейли, волос. Волосы ниспадали волнами от его лба и до плеч, обнаженные руки и грудь тоже были покрыты волосами. Он был чисто выбрит, но на его худощавом, прекрасной лепки лице уже проступила синева будущей щетины. Человек показался Рейли на редкость мужественным.

Если, разумеется, не считать юбки.

Нет, не так. На человеке была не юбка, а шотландский килт. Но что было чрезвычайно удивительным, это количество волос на голых ногах ниже колен, под каймой килта.

— Кто, — спросил Рейли плохо ворочающимся языком, все еще ощущая привкус виски во рту, — кто вы?

— Гленденинг, — ответил человек. Голос у него был низким и глубоким, и Рейли показалось, что он раскатился в его голове, как гром, — Йен Маклауд, граф Гленденинг. Я прибыл, как только смог. Меня задержал этот чертов туман. Но похоже, что вы времени зря не теряли и развлекались вовсю.

Рейли огляделся — в глазах у него все туманилось и расплывалось. Адам Макадамс и его приятели, притулившиеся возле стойки бара, пребывали в разной степени опьянения. Недавно воскресший к жизни Стабен растянулся на постели, приготовленной миссис Мерфи для Рейли, на сиденье от дивана.

— Который, — начал было Рейли, но снова вздрогнул и, понизив голос, наконец спросил, который час.

— Около шести. Похоже, вы и эти джентльмены как следует повеселились.

Рейли окинул взглядом своих храпящих собутыльников. Как ни странно, ночью они показались ему старше и безобразнее, чем сейчас в холодном свете дня.

— Полагаю, да, — неохотно признал Рейли очевидную правду, хотя и не помнил отчетливо, как именно он веселился. — Только я не понимаю, как это миссис Мерфи не выкинула их за дверь, когда наступило время закрывать таверну.

— Время закрывать? — усмехнулся лорд Гленденинг. И Рейли подивился количеству и величине его зубов.

Откинувшийся на спинку стула и улыбающийся, он очень походил на волка.

— На острове Скай нет такого времени. Майра позволяет им пить, пока они не свалятся. И так почти каждую ночь. Готов поспорить, что некоторые по месяцу не бывают дома.

Рейли скорчил гримасу. Это обстоятельство объясняло, почему в таверне такой запах.

— Но это не значит, — продолжал Гленденинг, — что дома о них очень скучают. Многие из их жен — премиленькие бабенки. — Он подмигнул Рейли. — Пока эти шалопаи сидят в баре и напиваются до бесчувствия, я частенько скрашиваю их женам одиночество и грею их постели.

Ужаснувшись не столько тому, что Гленденинг так походя говорит об адюльтере, но скорее тому, что он спит с женами этих пожилых мужчин, Рейли уставился на него. Похоже, на острове Скай дела обстояли значительно хуже, чем он представлял.

Заметив изумление приезжего, Гленденинг усмехнулся и сказал:

— Понимаю, что вы подумали, но вы не правы. Видите старину Макадамса вон там?

Рейли кивнул.

— Его жене чуть за тридцать. А чему тут удивляться? Ему и самому не больше тридцати пяти.

У Рейли отвисла челюсть.

— Но, Господи, мне самому тридцать, а я…

— Это все море, — объяснил Гленденинг. — Все эти часы, которые они проводят на открытом воздухе при любой погоде, когда их треплет ветер и на их коже оседает соль… Все это старит человека, старит раньше времени. Рейли покачал головой:

— Никогда не думал об этом. И за миллион лет не догадался бы.

— Конечно, не догадались бы. Да и почему вы должны были об этом думать? — Гленденинг оглядел комнату. — Никто из девиц еще не встал? Мы могли бы поболтать за завтраком.

Гленденинг встал, при этом все его суставы захрустели, будто сопротивляясь, и направился к черной лестнице.

— Хочу взглянуть, не удастся ли мне уговорить одну из них поджарить нам яичницу. — И, многозначительно подмигнув Рейли, он исчез на лестнице.

Рейли бесстрастно наблюдал за ним. Едва граф скрылся из виду, он вскочил с места и схватил письмо Кристины, все еще висевшее над уже остывшим камином. О чем он только думал, когда оставил его сохнуть, будто это был рецепт или рекомендательное письмо? Это была не такая бумага, которой человек мог бравировать и хвастаться. Это было письмо, в котором его бывшая невеста просила его освободить ее от данного ею слова.

Слава Богу, что морская вода стерла большую часть того, что написала Кристина. Впрочем, это не имело особого значения. Он давно выучил письмо наизусть. И все же не было никакой надобности делиться его содержанием с людьми, с которыми, как он надеялся, его должны были в дальнейшем связывать деловые отношения.

Подойдя к сундуку, который с помощью миссис Мерфи удалось спасти из лодки Стабена, Рейли поднял крышку, сунул в него письмо и вытащил свой дневник, чернильницу и довольно грязное перо. Он сел к столу, открыл дневник на той странице, где была сделана последняя запись, и стал писать дальше:

Он остановился, не зная, как описать эту женщину, столь привлекательную и одновременно столь грубую. Решив, что из-за головной боли такая попытка никак не могла бы увенчаться успехом, он сосредоточил свое внимание на Йене Маклауде.

Он поднял голову, услышав какой-то шум наверху. Отложив в сторону дневник, он сидел теперь у стойки бара, гадая, принесет ли облегчение кофе и прекратится ли эта пульсирующая боль в голове. Вернулся граф, а за ним, хихикая, следовала Флора, пытающаяся застегнуть свое платье. Рейли вдруг осознал, что разделит трапезу с человеком, ответственным за бедственное положение служанки, и невольно ему пришла в голову мысль о том, сколько же бастардов породил лорд Гленденинг с помощью служанок «Истерзанного зайца».

— Мисс Флора согласилась приготовить нам поесть, доктор, — заявил граф своим громоподобным раскатистым голосом. — Что вы скажете, если мы удалимся вон за тот столик и подождем, пока она выполнит свое обещание приготовить завтрак, достойный короля?

От мысли о том, что придется что-нибудь есть, у Рейли начался приступ тошноты, но он все же сел вместе с Гленденингом за ближайший столик, осторожно переступив через своих новых друзей, лежавших на полу в беспамятстве.