Пустота внутри кота (СИ) - Иевлев Павел Сергеевич. Страница 22

Мы неторопливо плыли к тёмному борту чужого корабля. Огромная туша, медленно кувыркаясь в пространстве, как будто падала нам на головы. Ну, как, «огромная»… Раз в пять больше нашего катера, но разведрейдеры считаются «сверхмалыми», а этот просто «малым». Предельно утилитарный и совершенно некрасивый кораблик — поскольку садиться в атмосферу ему не надо, то без разницы, сколько всяких штук торчит в разные стороны. «Котер» на его фоне просто образец изящества.

— «Омфала» — прочитала Катя надпись, когда рудоразведчик повернулся к нам передней частью. — Что за слово такое?

— Персонаж из старинного планетянского мифа о Геракле, — сказал по трансляции Кот. — Древнем воине и герое. Омфалой звали женщину, которая заставила его наряжаться в женское платье и выполнять работу по хозяйству, поэтому почитается у поклонниц идеи женского доминирования. Впрочем, учитывая принадлежность корабля шахтёрам Пояса, название скорее всего присвоили автоматическим подбором свободного имени из реестра регистрации.

— Прико-о-льно… Ладно, пап, мы, вроде, прибыли…

Ботинки примагнитились к борту, и он сразу стал для нас полом. Теперь люк у меня под ногами, чтобы подключить «абордажник», надо присесть на корточки. Увы, интерфейс оказался обесточен, подключаться было просто не к чему. На этот случай есть аварийный ручной привод, которым пользуются только в самых крайних случаях. Если внутренний люк шлюза открыт, то произойдёт полная разгерметизация корабля. Будь внутри кто-то живой, им бы не поздоровилось, но я думаю, что живых там нет. Это системное судно, а «девятка» уже год как покинута — после закрытия «Форсети» были ликвидированы и малые станции в здешнем Поясе, потому что без межсистемного трафика они просто не нужны. «Омфала» могла отправиться сюда только до этих событий, то есть год или более назад. Год просидеть в такой жестянке, конечно, можно, мне ли не знать. Но отключённое электропитание на шлюзе, погасшие ходовые огни и отсутствие градиентных тепловых аномалий по швам корпуса говорят о том, что внутри примерно так же, как снаружи. То есть чертовски темно и холодно.

Утопленный в корпус рычаг аварийного вскрытия подался с трудом, но не потому, что люк прижат давлением. Просто примёрз. Воздух из щели не вышел, разгерметизировать там, похоже, нечего. То ли шлюз откачан, то ли… Нет, не откачан, глупо было бы надеяться. Я уже понял, что экипаж либо покинул судно, либо, что куда более вероятно, погиб. Но это не значит, что мне не надо вовнутрь, это скорее разведывательная, чем спасательная миссия. Мы прилетели сюда, отнюдь не ожидая кого-то застать, я рассчитывал, что о нашей находке никто не знает. Имел все основания так думать — если бы гипотетическую «Цереру-два» нашли, то шум бы стоял на все системы. Не все же такие скромные, как мы с Катей?

Год с небольшим назад мы возвращались на «Форсети», и я дал Кате попробовать вытащить катер из траверса самой. Безумие? Кот считал, что да, я — что нет. Вышло что-то между. Перед этим Катя в школе в очередной раз не подтвердила спе́цу астрога, не смогла вытащить учебный катер на тестах. «Способности есть, но пока слабоваты», — сказал тренер. Он даже не представлял себе, как сильно ошибся. Способности у Кати феноменальные, она в разы сильнее меня. А я самый сильный «соло» в официальном рейтинге, таскаю самый тяжёлый разведрейдер во всём флоте и имею лучшую доказанную результативность поиска. Чемпион в нашем узком профессиональном секторе. Однако отношения с траверсами у дочери сложные — она их видит и чувствует, она с ними взаимодействует, но отчего-то не может ввести-вывести корабль. Возможно как раз потому, что слишком сильна — так дровосеку сложно вдеть нитку в иголку, моторика другая. Да, это звучит странно, когда смотришь на миниатюрную худенькую девчонку с трогательными большими глазками, но сила астрога не в мышцах. Никто не знает, в чём наша сила, и у Кати она фонтанирует с рождения. То, что я однажды не долетел с младенцем до «Форсети», и этот младенец не попал в ясли-интернат, как раз имело причиной её талант. Будучи бессмысленным писклявым комочком весом меньше десяти кило, она вносила такие искажения в метрику траверса, что мне потребовался год шараханий по Вселенной, пока не научился их учитывать и компенсировать. Чудом не погибли, но с тех пор я самый результативный «соло» во флоте — оказалось, что эту силу у ребёнка можно как бы брать взаймы, точнее, управлять ей почти как своей. Со временем мы стали уникальной командой из двух астрогов, действующих как один, но самостоятельно Катя корабль выводить так и не научилась. Может быть, именно потому, что привыкла быть ведомой при мне, а может быть, по какой-то другой причине. Никто толком не понимает, как это работает. Я прикладывал много усилий, пытаясь научить её траверс-пилотированию, и тот полёт стал одной из попыток. Вошли вместе, а выходить поручил ей. Дочь закатывала глазки, вдыхала, нудела, но подчинилась, конечно. Она всегда воспринимала эти тренировки нервно, Кот вообще считал, что её проблема психологическая — ребёнок, мол, неосознанно воспринимает мои попытки как отталкивание, принудительное отделение, намерение бросить её одну. Может быть, в чём-то он был и прав: насколько Катя терпеть не могла попытки самостоятельной астрогации, настолько же ей нравилось совместное пилотирование, где мы становились ненадолго одним астрогом в двух телах. Впрочем, наивно было бы ожидать, что ребёнок, выросший в компании молчаливого отца и болтливого кота, будет полностью психически адекватен. Катина мать при наших редких попытках общения говорила, что планетянская ювеналка отобрала бы у меня ребёнка моментально, и только дикие, нелепые, архаико-патерналистские нравы космиков… Впрочем, это её любимая шарманка, я пропускал это мимо ушей.

В общем, Катя вышла тогда из траверса. Сама. И даже в нужной системе. Вот только не там, куда мы целились, а почти в поясе Койпера. Пилить оттуда обычным ходом было бы неприемлемо долго, так что мы повздыхали, сделали разбор ошибок и собрались было уйти в обратный траверс, чтобы попробовать снова. Однако я решил сперва осмотреться, потому что уже были прецеденты того, что Кате прёт на странные находки. От этой её особенности больше проблем, чем навару, но я верил, что однажды мы ухватим какой-нибудь жирный кусок.

Вот, ухватили. Кусок такой, что как бы рот не порвать.

Кроме расположения за орбитой «Нептуна-девять», эта минипланета абсолютно во всём идентична Церере. По крайней мере, по тем характеристикам, которые можно было снять с оборудования катера. Для более детального анализа нужно железо посерьёзнее, то есть примерно такое, как на этой невезучей «Омфале», люк которой мы только что вскрыли.

Мы тогда решили, что погодим делиться такой потенциально токсичной находкой с человечеством, сначала вернёмся подготовленными получше и разведаем всё сами. Обычный подход для любого «соло». В тот момент мы возвращались на базу из долгого поискового рейда, и у нас даже еды и воды было в обрез, не говоря уже о снаряжении для высадки на безатмосферную планету с символической гравитацией. Так что ушли на траверс, сделали три скачка и вернулись вкруговую на «Форсети», очистив логи навигатора. Никто не смог бы нас отследить, но, тем не менее, «Омфала» тут, и это вряд ли совпадение.

Мы готовились к экспедиции, но на «Форсети» случилось то, что случилось, систему закрыли для полётов, мы малость подзадержались, и нас, похоже, опередили. В общем, вопрос «Что произошло с „Омфалой“?» для нас был вовсе не праздный.

* * *

Внутренняя дверь шлюза оказалась открыта, но терять кораблю уже нечего. По некоей неизвестной пока причине воздуха внутри не было даже до того, как температура сравнялась с забортной. При этом и следов аварийной разгерметизации нет — автоматические переборки не опущены. Такое впечатление, что борьба за живучесть корабля не велась вовсе.