Триединый (СИ) - Сухов Александр Евгеньевич. Страница 56

— Видите ли, милсдарь, у меня, как у законного управителя имеется допуск на ряд торговых площадок. Если вам будет угодно, я готов оказать помощь с реализацией… за каких-то семьдесят процентов от общей выручки.

Вот же сучара! Пальцем о палец не ударил в деле устранения опасности, а как дело выгодой запахло, этот шнырь тут как тут. Не, такие волчьи аппетиты пройдохи меня категорически не устраивают.

— А губа не треснет, уважаемый Перфилий Севастьянович? Пять процентов за посредничество и то многовато будет, но я сегодня добрый, пользуйся моментом.

Теперь уже старосте пришлось недовольно морщить физиономию.

— Шестьдесят процентов — мне, сорок — вам.

— Да на таких условиях я лучше мясо сгною, клыки с когтями заберу а остальной костяк порушу, чтобы никому не досталось. Ладно, десять процентов, и не нужно целовать меня в анус в припадке истерической благодарности.

— Хорошо, — староста вовсе не обиделся на завуалированное предложение расцеловать меня в зад: — давайте в таком случае фифти-фифти, то есть выручку пополам…

Таким образом мы проторговались с Садовниковым около часа. В итоге мне удалось умерить его аппетит до двадцати процентов. Однако, как только мы с ним собирались ударить по рукам и, обратившись к Системе, завизировать сделку, в разговор встрял сельский кузнец Пахом, наблюдавший до этого за нашим торгом, как мне тогда казалось, без какого-либо интереса. Ан нет, показалось:

— Ваша милость, погодьте малость. Дело в том, что выход на торговые площадки имеется не только у старосты, но и у меня, поскольку доставка сырья для работы другими способами обходится значительно дороже, нежели покупка многоразового телепорта. Так что за пять сотен золотых я готов вызвать сюда официального представителя самой крупной из них, а дальше вы уж сами с ним как-нибудь договоритесь.

Вот оно оказывается как. Если отталкиваться от суммы, выплаченной мне Берковичем за тушу и головы финального босса подземелья, выручка от продажи этого монстра, пожалуй, будет значительно больше, ибо эта зверюга раза в три крупнее той. Так что, меня предложение хитроумного кузнеца вполне устроило, чего нельзя было сказать о крайне возмущенном старосте.

— Пахом, ты чего творишь⁈ — заверещал по-бабьи визгливо староста. — Вмешиваться в чужие коммерческие отношения не подобает честным людям.

На что кузнец лишь ухмыльнулся, дернул себя левой лапищей за бороду, правую традиционно запустил в свою шевелюру и спокойным голосом, рассудительно выдал:

— Это ты-то, Садовников, честный человек и никогда не вмешиваешься в чужие финансовые отношения? А вспомни, кто углежогам из Вавилова приказал продавать мне уголек с полуторной наценкой? А кто заказ на гвозди и скобы для нужд села оплатил в половину от оговоренного, сославшись на, якобы, плохое качество товара? Что, память отшибло? Сам виноват, что мне пришлось изрядно потратиться на приобретение удаленного доступа на рыночные площадки, чтобы не зависеть от такого мироеда, как ты.

— Ну, Пахом, — взмолился Садовников, — давай забудем всё плохое, что между нами было!

На что кузнец ответил категорическим отказом:

— Ты мне, хрен моржовый, поперек глотки, так что я давненько собираюсь съехать из Нарядного в Родимовское, тамошний староста переманивает, участок земли под застройку выделяет. Вот только денег на переезд и строительство нового дома у меня не было. Теперь хватит, еще и на свадьбу сынам останется. Так-то, морда постылая. А ты теперь крутись, как хочешь, без кузнеца, да без прибылей халявных от этой твари, кои собирался ты вовсе не для блага народа пустить, а положить в свой бездонный карман. У-у-у, кровопивец ненасытный!

Далее полемика двух сельских жителей переросла в плоскость банальной склоки, типа сам дурак. После взаимной словесной «артподготовки» староста в горячке конфликта попытался надавать кузнецу по бородатой физии. Однако разница в габаритах была на стороне железных дел мастера. Садовникову удалось провести неловкий удар в могучее плечо кузнеца, да и то, как мне показалось, Пахом специально подставился, уж больно нерасторопно он защищался. Зато ответный прямой в глаз противнику он провел на загляденье — точно, мощно и молниеносно. В результате его оппонент отлетел метра на четыре и замер, распластавшись на изрядно помятой в во время ночного боя травке. Поначалу я подумал, что тот склеил ласты, но треть полоски бара жизни однозначно показала, что жив курилка, похоже, оглушающий дебаф словил, вот и прилег отдохнуть.

Отправив Садовникова в глубокий нокаут, Пахом обратился к односельчанам:

— Все видели, что не я был зачинщиком драки?

В ответ раздалась одобрительная разноголосица:

— Всё видали, Пахом…

— Твоя правда, кузнец…

— Если что перед барскими дознавателями подтвердим, что не ты первым начал, так что не сцы Пахом…

Ну и так далее в том же духе. Так что «уважаемое опчество» однозначно одобрило действия оппозиционера и заверило его во всесторонней поддержке, коль дело дойдет до барского суда.

Разобравшись с вопросом легитимности своих ответных действий, Пахом обратил бородатую физию ко мне.

— Ну что, милсдарь, мне вызывать торгового представителя?

— А вызывай.

Перед тем, как кузнец приступил к выполнению взятых на себя обязательств, я протянул ему кошель с пятью сотнями оговоренных золотых, что находился во внепространственном хранилище моей поясной сумки.

Пахом расстегнул ворот рубахи, извлек на свет небольшой медный кругляш с ушком на кожаном ремешке и тихо, чтобы никто не смог подслушать прошептал кодовую фразу над амулетом.

Какое-то время ничего не происходило, но где-то минут через пять метрах в десяти от нас возник светящийся постепенно расширяющийся вихрь. Когда высота магического конструкта достигла двух метров из него вышел человечек небольшого росточка, облаченный в зеленые одежды, в зеленой же шляпе и зеленые сафьяновые туфли с загнутыми вверх носами. Еще одной, пожалуй главной особенностью были огненно рыжая шевелюра и такого же цвета борода, обрамлявшая его круглую носатую физию от уха до уха. Судя по внешним признакам, на вызов кузнеца явился лепрекон, судя по специальной отметке над головой несложно догадаться, что это игрок, а не какой-нибудь НИП.

Нельзя сказать что я был сильно удивлен. К расовому разнообразию в магических мирах я успел привыкнуть еще в юные годы. Также в Белорыбинске насмотрелся за проведенную там неделю на всяких гоблинов, орков, даже троллей, ну и эльфов, как же без ушастых. Помимо неписей, многие игроки предпочитали отыгрывать за какую-нибудь нечеловеческую расу. Особенно популярны в этом плане оказались эльфы, но находились и те, кто предпочитал проводить время в игре в образе вампира, ликанта или вовсе какой нежити. А еще за очень большие бабки администрация готова предоставить игроку аватар дракона, ангела, даже разработать эксклюзивную форму по его хотению, но данная услуга обойдется заказчику не просто дорого, а очень дорого. Тут, как говорится, любой каприз за ваши деньги, к тому же, феерический выпендреж даже в игре присущ богатеям, особенно из нуворишей, чем, собственно, и пользуются хитроумные разрабы. А вот классического волшебника из шотландских сказок, да еще в роли оценщика вижу, пожалуй, впервые.

— Оливер Бронсон, — приподняв над головой шляпу-цилиндр, представился лепрекон. — Ну что у нас тут?

— Баргузин, вольный охотник, — в свою очередь назвался я и, указав рукой на гору мяса в десяти шагах, продолжил, — вот, завалил нынешней ночью. Требуется оценить и по возможности тут же реализовать.

— Нехило ты его, охотник отделал! — восхищенно присвистнул мелкий.

— Ну типа того, — я лишь пожал плечами, дескать, дело привычное.

Впрочем, потенциальный покупатель долго пялиться на мой трофей не стал. Помчался со всех своих коротких ножек к поверженному зверю и принялся за работу, насколько я понял, вполне для него привычную. В руках Оливера то и дело появлялись неведомо откуда какие-то магические артефакты, из обычных мерительных инструментов была лишь банальная рулетка, посредством которой он с завидной ловкостью и без посторонней помощи досконально обмерил монстра. Процедура проверки качества товара и его оценки заняла у торгового представителя не меньше часа. Наконец, закончив свои манипуляции, он подошел ко мне и очень тихо, дабы чужие уши не подслушали, огласил свой вердикт: