Век стали и пара (СИ) - Савинков Андрей Николаевич. Страница 36

Транспортное средство пшикнуло паром и не торопясь покатило по улице. Очевидно, ничего хорошего на той стороне поездки Виктора не ожидало.

Выложил главу потому что обещал. Очень тяжело идет написание, если честно. Пару раз удалял написанное и начинал заново, хрень какая-то получалсь.

Дальнейшая выкладка будет в где-то в начале января. План такой — я закончу выкладывать четверного Николая, и потом по главе за день-два выложу все что за месяц написал. Может, если пойдет получше, это даже будет вся книга до конца, но вряд ли. Как-то так.

А в целом — работа идет, книга в любом случае будет дописана, не переживайте.

Глава 16

Главному герою предстоит неприятный разговор

Сидя на заднем сидении паромоблия Найден непроизвольно впал в саморефлексию. В какой момент жизни он свернул не туда? Как можно было так вляпаться? Что следовало сделать иначе, чтобы не оказаться сейчас зажатым между двумя вооруженными мордоворотами?

При этом Виктор не забывал краем сознания следить за тем, куда они едут — без помощи глаз, к сожалению, поскольку на окнах имелись плотные шторки, — благо делать это было не так уж сложно. Вот их транспортное средство повернуло налево и долго ехало прямо, после чего последовал еще один поворот в том же направлении. Вероятнее всего они самым кратким путем двигались к центру столицы по проспекту Александра II, названного в честь прадедушки Найдена правившего в середине предыдущего столетия. Эта радиальная улица прямой стрелой шла от самого порта Александрии до окраин Южного конца и являлась одной из главных столичных транспортных артерий.

Вот паромобиль тряхнуло — преодолели железнодорожный мост, где-то вдали послышался приглушенный расстоянием гудок паровоза, — дальше явно переехали через двойной рельсовый путь — тут проходила линия трамвая, проложенная как дешевая альтернатива подземке — после чего они неожиданно свернули направо. Что было странно, поскольку все потенциальные места, куда могли вести бывшего принца теоретически должны были находиться еще дальше. Ничего хорошего подобный поворот Виктору, на первый, во всяком случае, взгляд, не сулил.

— Куда это вы меня везете? Я требую адвоката! Это незаконно… — Попытался было вытащить из своих конвоиров хоть какие-то дополнительные сведения Найден, однако в итоге получил лишь болезненный тычок локтем под ребра.

— Заткнись, а то сейчас вторую руку поломаем, — проверять на сколько подобная угроза реальна, Виктор не решился. В конце концов, если кто-то хочет с ним поговорить, то поломанная рука этому помехой не будет совершенно, ну а лишившись одной конечности полицейский закономерно приобрел подсознательную боязнь начет дальнейшей целостности своего организма. Ладно пулю в лоб получить — это быстро и в общем-то не так страшно, но превратиться в неспособного себя обслужить инвалида — вот где настоящий ужас.

С проспекта Александра II их транспортное средство, судя по всему, повернуло на перпендикулярную ему улицу 17 Сентября. Спутать хоть с чем-то ароматы городского зоопарка было сложно даже сидя внутри паромобиля, тем более что потом еще разок тряхнуло на трамвайных рельсах, как раз пересекающих здесь дорожное полотно. А вот куда они поехали дальше на площади шести углов, Найден уже сказать бы не смог при всем желании. Тут было как минимум три варианта, а каких-либо подсказок наоборот — не имелось.

Впрочем, долго страдать от неизвестности полицейскому не дали, паромобиль в очередной раз повернул, потом еще раз — явно заезжая куда-то во дворы, — замедлился и скрипнув тормозами остановился. Поездка окончилась и, нужно признать, Виктор этому был совсем не рад.

Некоторое время сидели молча, никуда не пытаясь двигаться. Потом дверь паромобиля открыли снаружи, и незнакомая рука в кожаной, даже на вид дорогой перчатке, просунула внутрь небольшой холщевый мешок.

— Натяните ему на голову, — последовала команда, которая тут же и была выполнена. Возможность использовать зрение таким образом Найден потерял. Оставалось надеяться только на то, что это временно.

Виктора подхватили под руки и поддерживая с двух сторон повели в неизвестном ему направлении. Поднялись на крыльцо — семь ступеней — перешагнули через порог, прошли по какому-то длинному коридору — двадцать три шага, — поднялись на второй этаж — два пролета по десять ступеней — после чего наконец зашли в некое помещение, где полицейского достаточно жестко «приземлили» на стул.

Судя по тому, что стул был мягкий, а в комнате пахло дорогим табаком, а не кровью и экскрементами, это была не пыточная, что уже радовало само по себе. В положении Найдена, нужно признать, оставалось не так много поводов для радости.

Несколько минут Виктор сидел в комнате в одиночестве, во всяком случае никаких движений или разговоров вокруг слышно не было. Потом дверь вновь открылась — петли стоило бы смазать, — и внутрь вошло несколько человек. Сколько именно Найден не понял, но точно больше одного.

Неожиданно мешок сдернули с его головы, и полицейский наконец получил возможность осмотреться. Судя по тому, что обстановку в комнате иначе как аскетичной назвать было просто нельзя — стул, на котором он, собственно, и сидел, простой деревянный стол, еще один стул с другой стороны стола, пара пустых книжных полок на стене, какая-то дешёвенькая фоторепродукция без рамки на другой, никаких цветов или просто мелочей присущих обитаемому жилью — привезли Найдена на съёмную конспиративную квартиру.

Гораздо интереснее были люди, находящиеся с ним в одной комнате. За столом сидел комиссар Горд. Это именно он, прищурившись попыхивал сигарой, видимо, в кой это веки наплевав на заперты врачей.

Рядом со своей обычной невозмутимой миной на лице стоял Петер Зайвен. Толстяк, заметив интерес Виктора к своей персоне, криво усмехнулся и подмигнул сидящему на стуле товарищу по работе в полиции. После чего достал из кармана жменю орехов и забросив один в рот принялся неторопливо пережевывать его так, как будто ничего необычного вокруг и не происходило.

— Хреново выглядишь Найден, — не заморачиваясь приветствиями и глобально какими-то приличиями в целом произнес комиссар.

— Вы не первый, кто мне сегодня это говорит, — в том начальнику ответил Виктор, пытаясь одновременно понять, какого демона тут вообще происходит. — К сожалению, все мои попытки как-то исправить свой внешний вид успешно провалились. Иначе бы меня тут просто не было.

Выглядел Найден действительно… Эклектично. Упаковавшие его амбалы, к счастью, позволили полицейскому пристегнуть протез, а вот с одеждой… Какие-то странной расцветки брюки, выданные ему вместо своих испорченных, едва-едва подсохшая сорочка, которую девочки из борделя не смотря на все произошедшее успели постирать, башмаки на босу ногу и сверху банный халат. Как будто из сумасшедшего дома сбежал, не иначе.

— Впрочем, меня твой внешний вид мало интересует, принц. — Комиссар Горд задумчиво перекинул сигару из правого уголка рта в левый и продолжил мысль, — а вот почему тебя по всему городу безопасники ищут — это да, это вопрос, что называется на сто талеров.

— Сам хотел бы знать, — пожал плечами Найден. — Вроде ничего такого за собой не знаю.

— А покушение на принца Альберта?

— А что с ним? — Вопросом на вопрос ответил Виктор.

— Его высочество вчера был ранен. Тяжело. Пока в сознание не приходил.

— То есть он жив? — То, что дядя ранен, для Найдена, понятное дело, неожиданностью не стало, но вот до «официального» освещения этого события он конечно же добраться не мог.

— Жив, — подтвердил руководитель центрального округа столичной полиции. — Однако, видишь ли, принц, какое дело, в нападении на него безопасники обвиняют некого Виктора Найдена, мещанина тридцати пяти лет, высокого роста из особых примет — ампутированная левая рука, и протез вместо нее. Не знаком случайно?

С одной стороны, новость о том, что в покушении на Альберта люди короля обвинили именно его, Найдена достаточно больно зацепила. Сердце сжалось от негодования и осознания того, что сделать с этими несправедливыми обвинениями он ничего не может. И вообще, уж Виктору-то убивать своего дядю смысла не было совершенно никакого, что опять же стороннему наблюдателю, не знакомому с внутренней политической кухней, было совсем не очевидно.