Ковен (ЛП) - Вудс Харпер. Страница 14

После ее смерти я унаследовала все это, до тех пор, пока мой брат не достигнет совершеннолетия и часть магии не перейдет к нему. Сюзанна Мадизза могла быть величайшей ведьмой своего времени, но сила, которая сделала ее таковой, больше не принадлежала ей.

Она принадлежала мне.

Мы переступили через магический барьер, который ждал нас прямо внутри Трибунальной комнаты, храня в тайне от всех, кто мог пробраться в нее. Когда я проходила через него, в груди у меня заныло: он был сформирован из представителей каждого из первоначальных домов. Не хватало только линий Мадиззы и Гекаты, но этот барьер, казалось, распознал что-то во мне. Он затянулся, удерживая меня в центре, и закружился вокруг меня. Я смутно ощущала, как Торн пробирается сквозь него, как он тянет меня за руку, словно может потянуть за собой.

Подняв свободную руку и повернув ладонь к небу, я выдержала его взгляд. Мерцающая, полупрозрачная сила барьера омыла мою голую кожу, скользнув под ногтями достаточно глубоко, чтобы втянуть одну каплю крови. Я испуганно вздохнула, когда она вырвалась из этого места.

Красный цвет плавал среди барьера, переплетаясь с мерцающим туманом. Произошла вспышка света, когда он окончательно отпустил мою руку, выплюнув меня на другую сторону. Я поймала себя на следующем шаге, споткнувшись лишь на мгновение, когда Торн крепче сжал мою руку и предложил мне странное подобие поддержки.

Не удержавшись от желания прислониться к нему, я сжала свободную руку в кулак, надеясь, что, что бы ни почувствовал барьер, магия не выдала этого ни одной из ведьм, смотревших на меня. Торн повел меня к центру круга, проходя между двумя стульями. Каждый из них был помечен символами своего дома, а сидящие в них ведьмы были одеты в мантии цвета своей магии.

Два стула были пусты. При беглом взгляде на трон Гекаты можно было увидеть витое черное железо, вырезанное в виде замысловатых шпилей тьмы. На вершине трона покоился одинокий череп, выкованный из железа, по центру — кости позвоночника, а сверху — скелетные руки.

Не задерживая взгляда, я перевела его на другой пустой трон. Если место Гекаты в Трибунале было создано из самой тьмы, то трон Мадиззы был сделан из лиан, которые все еще двигались. Они жили там, где это было невозможно, прорастали сквозь трещины в фундаменте и образовывали пустое место моих предков.

На вершине трона расцвела единственная роза. Если раньше она представляла собой лишь засохшую шелуху, то теперь лепестки распустились, и цвет вернулся. Красный с черным оттенком, как будто края были запятнаны самой смертью.

Мы остановились в центре круга, и только тогда я перевела взгляд на две фигуры, ожидающие на небольшом помосте. Плащи, прикрывавшие их фигуры, были черными — оскорбление памяти о линии Гекаты. Их формы были почти идентичны, и я знала, что это потому, что под ними не осталось ничего, кроме костей. У Ковенанта не было плоти, покрывавшей их скелеты после столетий жизни после смерти, и все, что делало их людьми, давно исчезло.

Они в унисон откинули капюшоны, обнажив скелетные лица. Сюзанна Мадизза и Джордж Коллинз покоились на своих позолоченных тронах, их шеи были скрючены набок — единственное свидетельство того, как они умерли.

— Представляю Ковенанту мисс Уиллоу Мадиззу, — сказал Торн рядом со мной.

Я не отрывала взгляда от фигуры, смотрящей на меня, от напряженного, безглазого взгляда моего предка, обращенного на меня. Она изучала мое лицо, пытаясь выведать хоть какую-то информацию, пока ее скелетные пальцы хватались за подлокотник трона. Она поднялась на ноги и пошла вперед, кости ее ступней стучали по полу с легкостью, которой не должно было быть.

Я слышала, как с каждым шагом каждая косточка, от пятки до самой маленькой плюсневой кости, соединялась с каменной плиткой. Я не позволяла себе показывать нервы, которые испытывала, стоя рядом с Торном. Часть меня хотела заставить его отпустить мою руку, но что-то в этом прикосновении словно заземляло меня.

Я ненавидела его. Ненавидела его всеми фибрами своего существа, но он был предсказуем.

Знакомым.

Его мотивы были понятны. Его намерения были просты.

Древняя ведьма, шагнувшая ко мне, была загадкой, кости ее шеи скрежетали, когда она наклоняла череп в сторону. Она остановилась только тогда, когда оказалась передо мной на расстоянии вдоха, ее фигура была выше моей, и она смотрела на меня пустыми глазницами.

— Ты совсем не похожа на свою мать, — сказала она, и первые слова, которые она произнесла в мой адрес, омыли мою кожу неодобрением.

Она подняла руку, зажав концы моих волос между косточками пальцев, и я обратила внимание на то, как ее скелет перекручивает пряди, как будто она их чувствует. Волосы моей матери были каштановыми, цвета земли.

Как и у ее матери до нее…

Мои были ярко выраженного, глубокого румяного цвета, как самое темное мерло. Или, как любил говорить мой отец, волосы были цвета старой крови, как та, что текла в наших жилах.

— И ты тоже, — сказала я, сохраняя спокойствие и непринужденность в голосе. Одна из ведьм, сидевших на тронах в зале, задохнулась, а Торн сдержал смешок, стоявший рядом со мной.

Но безгубый рот Ковенанта искривился в язвительной улыбке.

— Нет, пожалуй, нет, дитя, — сказала она, отбросив мои волосы и сцепив руки перед собой.

— Я не ребенок, — сказала я, хотя эти слова показались мне бесполезными перед лицом такого бессмертного существа, как Сюзанна.

— Полагаю, что нет. Мы были лишены возможности узнать тебя, когда ты была ребенком. И, похоже, мой Директор не упускает из виду, что вы пришли к нам именно как женщина, — сказала она, обратив свой вечный, пустой взгляд туда, где Торн все еще держал мою руку. На ее лице не было ни малейшего движения, ни одной косточки, но я каким-то образом уловила, как она подняла на него бровь.

Если, конечно, у нее была такая бровь.

— Я всего лишь ее провожатый в незнакомую жизнь, — с легкостью произнес Торн, и слова сами собой слетели с его языка. Если бы я не слышала всех его обещаний оказаться в моей постели самой, то, возможно, поверила бы им.

— Хорошо. Моя внучка совершенно недоступна для тебя и тебе подобных, Директор Торн, — сказала она, потянувшись вперед, чтобы высвободить мою руку из его. Он не сопротивлялся, когда она повела меня к помосту, остановившись прямо перед двумя тронами.

— Это не совсем так, — сказал он, и, даже не оглядываясь на него, я услышала ухмылку в его голосе. Но ведь мама предупреждала меня, что соблазнение должно быть тайным, Ковенант запрещает отношения между ведьмами и Сосудами.

— Мы оба знаем, что я не говорю об этом досадном исключении, — Ковенант с усмешкой посмотрела на него через плечо, делая первый шаг и отпуская меня.

Она вернулась к своему трону, когда я встала, позволяя тишине проникнуть в комнату. Я не хотела говорить первой, не хотела показывать свой дискомфорт от того, как они смотрят на меня.

— При представлении Ковенанту принято преклонять колени, — сказала одна из ведьм, заставив меня перевести взгляд на нее. В ее голосе не было недоброжелательности, как будто она понимала, что я не знаю их обычаев. Ее красивое лицо было частично скрыто за белым плащом с капюшоном, из-под которого выглядывал легкий намек на фиолетовые волосы цвета драгоценных камней.

Я улыбнулась, чтобы немного смягчить остроту своих слов.

— Я похожа на человека, который заботится о ваших обычаях?

— Ты преклонишь колени, — сказал другой ведьмак. Это был мужчина, его плащ был зеленого цвета, когда он откинул его назад, чтобы показать свое разгневанное лицо. Его трон был сделан из дерева березы, и листья проросли, когда он встал.

Он протянул руку вперед, словно хотел дотронуться до меня, и я краем глаза наблюдала, как он сделал три быстрых шага в мою сторону.

— На твоем месте я бы этого не делал, — предупредил Торн, делая один шаг вперед, а я перевела взгляд на ведьмака Брэя. Я не произносила заклинаний и не дергала пальцами.