Бессердечный принц. Раскол (СИ) - Мелевич Яна. Страница 20

Баба как баба. Туповата, простовата, не первой свежести — но мне в постели не требовалась почитательница Достоевского модельной внешности.

«Множественные повреждения. Ты доволен, Влад? Твоя совесть чиста, ничего не екает? Четырехлетнего ребенка ждет приют при каком-нибудь женском монастыре, потому что мама в ближайшие недели не вернется. Да и вернется ли вообще — главный вопрос».

Слова Ольги выжигали новые раны в дополнение к тем, что уже кровоточили внутри. Стоило воскресить в памяти потеки крови, спешно стираемые вызванной бригадой, задыхающаяся Мечихина на носилках лекарей.

А ведь с момента задержания всех участников нападения до извлечения осколка прошло несколько часов. В итоге информации нет: один подозреваемый мертв, второй ничего толком не знал. Третья и вовсе в реанимации без особой надежды на выздоровление.

— Допью и поедем, — коротко бросил я, опустошая очередную порцию водки.

Мерзкая штука, а здесь, похоже, еще и паленая. Ну да плевать, вылечат.

— На своих двоих дойдешь? — сладко улыбнулась половая, острый кончик ноготка надавил на кожу.

Поддавшись к девчонке, я задохнулся от приторно-сладкого аромата духов. Ваниль с химической корицей звучали неплохо, в обычное время и при нормальном состоянии они бы сошли за добавку к румяной булочке. Но сейчас от привычного сочетания тошнило, едкая желчь подкатила к горлу.

— Меня на всю ночь хватит, так что приготовься к хорошей скачке, — отозвался я, а сам опять потянулся к бутылке. На дне весело заплескалась водка.

Дрянь. И алкоголь, и бабы, и вот это все. Стоило закрыть глаза, мир окрашивался в красный и звучал осуждающий голос княгини. Словно мало мне чувства вины перед цесаревичем за постоянные неудачи, недостаточно сильно я старался. Всевышний, да я постоянно проваливался с тех пор, как он поставил меня командующим. Добавилась в нагрузку Мечихина и мифический ребенок, которого я в глаза не видел.

Я доверил спасение девочки Баро, чтобы потом не интересоваться ее судьбой. Потому что хватило осуждения и тонны презрения, вылитых на меня в машине. Всего час до имения Репниных-Волконских, но Ольга успела вывернуть душу наизнанку. Сука.

— Моя смена заканчивается через час. Подождешь? — два вертикальных зрачка превратились в малозаметные щелочки, а ногти прочертили полосы на многострадальной столешнице.

Отлично, я снял на ночь кикимору. Еще думал, чего такая страшная? По зеленоватой коже мог бы понять сразу, однако мозг поплыл от алкоголя.

— Ага, — кивнул я.

Ладно, нечисть тоже ничего. Эта хоть прилично выглядела и на вид не казалась больной. Условно, конечно.

— Ну жди, красавчик, скоро буду, — дыхнула на меня застоявшимся сигаретным дымом половая. Ярко-накрашенный рот изогнулся в подобии усмешки, словно кто-то обмазал жабу фиолетовой краской и заставил смеяться. Гадость.

Нечисть с подносом унеслась в сторону гудящей компании через два столика: там парочка богатырей мерилась силушкой. Жаль, не умом, но подобное сокровище у всяких Добрыней обычно в дефиците. Зато мускулы да отсутствие воспитания, потому-то их не любили в силовых структурах.

— Убиваю-у-уть! — заверещал банник, которого тряс один из таких умников.

— Тысячу рублей отдай, крыса подвальная, — с угрозой прорычал второй богатырь.

— Нет у меня ничего! Люди добрые, памагити, насилую-у-уть! — продолжал истошно орать нелюдь.

— За уши его! За уши! — выкрикивала советы нетрезвая толпа.

Я поднес к губам последнюю стопку, опрокинул в себя, затем потянулся к засаленному меню. Голова кружилась, перед глазами все плыло: бар с напитками качнулся, соседняя лавка со столом чуть не поменялись местами с потолком. Мелькнула копоть, после чего картинка выровнялась, когда я прекратил заваливаться назад.

— Архип, двинь ему по самовару, — раздался неподалеку возмущенный возглас.

Повернув голову, я сосредоточился на темной фигуре и с удивлением опознал баш челика. Колдун по имени Архип треснул кулаком, отчего столешница покрылась трещинами. Я невольно вздрогнул, когда представил, что этот нелюдь со стальными костями пробил бы кому-то голову.

— Варежку закрыли, кровососы! Сейчас вам надаю, дурни. Нажрались второй отрицательной, как водяные рыбы, теперь булькают тут.

— Ну че начал-то, — возмутились дружки Архипа. Судя по уродливым мордам, вурдалаки. Трое или четверо, они посмотрели куда-то на выход и запищали: — Ой, ля какая цаца. Чуем, чуем, третья положительная! Вкусная-а-а.

Меня не интересовало, кого усмотрела нечисть. Мысль бросить к чертям кикимору и уехать домой все сильнее давила на виски. Оплаченный заранее счет освобождал от всяких обязанностей вроде похода к бару, потому и уйти я мог в любое время.

Лучше тяжелое похмелье, чем перед рассветом уносить ноги из гостиничного номера. Цесаревич ждал отчет, лучше к обеду или раньше. Значит, мне предстояла поездка в Александровский дворец. Желательно трезвым.

Алексей ненавидел пьянство. Даже мне не прощал.

— Ой, киса. Кис, кис, кис, иди сюда, — позвали богатыри таинственную даму, замеченную вурдалаками.

Я закатил глаза и с трудом встал. Когда мир опять покачнулся, пришлось вдохнуть поглубже терпкий воздух в трактире. Вонь перегара вперемешку с дешевыми сигаретами, кальяном, чьими-то духами и кислыми щами разбудили желудок. Расстегай опять запросился на волю, но я сдержался и оглянулся. Шестое чувство не давало покоя, пощекотало в затылке от близкой опасности.

Тень метнулась справа, двигалась быстро и почти незаметно. Понять, кто это был, не вышло.

— Эй, — существо метнулось к дверям, когда раздался мой оклик.

Кляня бутылку водки, я схватил смартфон, быстро набросил куртку и поспешил следом. Пробирался вяло, поскольку на пути вставали то половые, то посетители трактира.

— Красавчик! — услышал уже на выходе, но не обернулся. К чертям кикимору, для постельного отдыха публичные дома еще не закрыли.

На пороге я чуть не столкнулся с Бабой Ягой. Очередная представительница рода пробурчала что-то о «кривоногих надзирателях», затем плюнула мне под ноги и дважды прокляла. Я удержался от желания щелкнуть злобную старуху по крючковатому носу, чтобы показать свои набитые на руке символы.

Нелюди и маги ненавидели демонологов. Пусть и бывших.

Переулок оказался пуст, если не считать уличного кота. Зеленые глаза вспыхнули в свете одинокого фонаря, когда он выгнул спину и зашипел на меня.

— Тихо, мешок шерсти. Лучше скажи, не видел ли кого, — я огрызнулся, но животное на мои слова только фыркнуло.

— Мяу-у, — прозвучал надменный ответ.

— Очень познавательно. Спасибо за помощь, блохастый.

Махнув обрубком хвоста на прощание, черный кот походкой от бедра двинулся к повороту. На белоснежном покрывале остались отпечатки крохотных лапок там, где след таинственного беглеца обрывался. Пока снежинки окончательно не припорошили улики, я вытащил смартфон, но ничего сделать не успел.

— Ну куда же ты, красавица? — раздалось совсем рядом. Шумная группа молодых людей вывалилась следом за мной на улицу.

Боковым зрением я уловил что-то красное, очень похожее на кровь — не то шарфик, не то шелковый платок. Следом берет, слетевший с головы девушки, и буйство цитрусовых нот. Слишком дразнящих, слишком незабываемых.

— Любовь моя, — прочирикала с акцентом незнакомка, затем прыгнула коршуном.

Меня окружило каштановое полотно с проблесками меди, одурманил фруктовый аромат и непосредственность, с которой девица прижалась к моим губам. Осталось стиснуть тонкий стан под слоем шерстяного пальто. Покрепче.

— Эй, ты кто вообще?! — рявкнул какой-то полоумный.

— Пошли, Никитка, занята баба, — вторили ему товарищи.

— Но я первый…

— Полицая не признал? Чего тыквой своей мотаешь, я ищеек за километр чую.

Обхватив затылок настойчивой барышни, я прервал наш поцелуй, чтобы взглянуть на говорящего. И не успел, потому что из огненного плена рухнул сразу в лазурные просторы. Все небеса мира вдруг сконцентрировались в глазах таинственной незнакомки.