Проклятые (ЛП) - Форрест Аделаида. Страница 15

Дочь Шарлотты.

Она была очень похожа на свою мать, и отсутствие Первой ведьмы тяжелым грузом легло на мое сердце, пока я пробиралась вдоль шеренги. В самом конце стояла моя тетя, протягивая руку, чтобы поприветствовать меня дома.

— Идем, Уиллоу, — сказала она с торжественным выражением лица, когда я замешкалась.

— Я не готова, — сказала я, покачав головой.

Я не была готова к тому, что смерть поглотит меня, что я стану еще одной из ведьм Гекаты, связанных костями.

Наш род умрет вместе со мной.

Как бы мне ни хотелось этого, когда я очнулась от своей короткой смерти, я помнила холод этой тьмы на своей коже. Я помнила пустоту внутри себя, которая возникала от осознания того, что я потерпела неудачу.

— Ты никогда не будешь готова, — сказала она, грустно улыбаясь. — Не позволяй ему сделать из тебя то, чем ты не являешься.

За ее спиной мелькнул слабый образ туманной тропинки, размытые очертания зеленых изгородей притягивали меня ближе, как ловушка.

Приостановившись, я обдумывала ее слова и то странное ощущение, которое возникало в моем теле при каждом движении. Я была слишком быстрой, слишком сильной, слишком всем, чтобы быть такой, какой была раньше.

Как бы это меня ни пугало, я знала одну вещь, которая была важнее всего на свете.

Я пришла сюда, чтобы найти слабое место Грэя. Я пришла сюда, чтобы найти кости и с их помощью уничтожить Сосуды и добиться справедливости для своей тети. Я думала, что Ковенант виновен в ее смерти, но это было не так.

Моя миссия по уничтожению Сосудов и отмщению за нее была единой, и Грэй совершил роковую ошибку.

Он дал мне Свою слабость.

Я заставлю его пожалеть об этом.

Я проснулась от неожиданности, рука напряглась и потянулась к потолку, а потом упала на бок. По коже побежали мурашки — это был физический остаток видения, который еще долго говорил мне о том, что оно было реальным. Линия Гекаты всегда размывала границы между жизнью и смертью, между тем, что реально, и тем, что только видится.

Я медленно села, обхватив руками живот и нащупывая простую шелковую черную ночную рубашку. Должно быть, Грэй переодел меня, когда вернул в свою комнату, и я заставила себя не чувствовать себя ущемленной этим знанием. Ничего такого, чего бы он не видел и не трогал всего час назад.

Отделение от плоти было странным, как будто я вдруг осознала, что мое тело — это только тело. Даже если бы моя душа на какое-то время отделилась от моей формы, я все равно оставалась бы собой в тот период, который у меня был без нее. Мое тело было лишь Сосудом, таким же, как и тело Люцифера.

Был ли Ад противоположностью этого мрачного места, наполненного холодом и небытием? Был ли он жаром, который обжигал кожу каждое мгновение его существования, пустотой, заполненным Адским Пламенем?

Я отбросила эту мысль, откинула одеяло и свесила ноги с края кровати. Заставила себя двигаться неспеша, так, как мне казалось раньше. Это казалось мучительно медленным, как будто мне требовалось все, чтобы не обращать внимания на то, сколько времени я теряю.

Я дошла до ванной комнаты, включила воду и встала под душ. Сорвав с себя ночную рубашку, в которую меня одел Грэй, я наблюдала, как она падает на пол. Вода казалась слишком теплой на моей коже по сравнению с холодом этой пустоты. Я позволила воде омыть меня, возвращая с грани того, куда я пока не хотела идти.

Когда Сосуды уйдут, а Ковен вернется к традициям, которые никогда не должны были угаснуть, я уйду в эту тьму и приму свою судьбу.

Тем самым я бы освободила запертых там предков, отдав их силу костям, которые питали меня. Они не могли жить дальше, пока наш род не выполнит свое предназначение, и я чувствовала это в своей душе, когда кости словно остывали у моей ключицы.

Я прижала их к себе, чувствуя, как во мне шепчет их желание обрести покой. Я дам им его, когда наша работа будет закончена и ошибки Шарлотты будут исправлены.

Закончив принимать душ, я вышла в прохладную ванную комнату и высушилась, прежде чем одеться. Мне не хотелось надевать зеленую форму, которая обозначала меня как Зеленую, не тогда, когда я чувствовала себя такой разделенной с той девушкой. Зеленая магия все еще пульсировала во мне, но я чувствовала себя не преданной ей, когда она вступала в борьбу с черной магией.

Порывшись в ящиках Грэя в поисках одежды, я была потрясена, когда, открыв один из них, обнаружила вещи из своей комнаты. Все те, которые он распорядился принести мне, когда я только приехала в Кристальную Лощину, лежали в его ящиках, как будто я переехала к человеку, который считал себя моим мужем.

Но я этого не сделала.

Вместо того чтобы зацикливаться на неправильности ситуации, я облачилась в привычные для меня вещи еще до того, как стала ведьмой Гекатой. В черных джинсах и боевых ботинках я чувствовала себя более собой, а свободный черный свитер натянула на себя, чтобы он свисал с одного плеча, и отправилась на поиски человека, который отнял у меня все.

Кто знает, как сложилась бы моя жизнь, если бы он не нашептывал на ухо моему отцу мысли о мести.

Я распахнула дверь в спальню и посмотрела на свои ноги, когда Джонатан, мяукнув, свернулся вокруг моих лодыжек. Низко наклонившись, я подхватила его на руки и прижала к груди, позволив ему уткнуться в мой подбородок, а сама вышла в гостиную. Он вгрызся в мою кожу, прочертив острыми зубами крошечную ранку.

— Жадный фамильяр, — обругала я его, окидывая быстрым строгим взглядом и направлась в гостиную.

Один из архидемонов сидел в кресел спиной ко мне, но я видела, как он поднял левую руку, чтобы провести длинным черным когтем по щеке.

Левиафан.

Он медленно поднялся, заполняя собой все пространство. Я сглотнула, когда он повернулся ко мне лицом и окинул меня взглядом, от которого я почувствовала себя ничтожной. Он был самым высоким из архидемонов, отчего комната казалась маленькой. На нем не было рубашки, как будто не могли найти подходящей для широких мышц, напрягавших его плечи и бицепсы. Его предплечья были покрыты тусклыми переливающимися чешуйками, которые наполовину сливались с кожей. Они слегка поблескивали, когда солнце касалось их при движении, и напоминали морскую змею. Его глаза были яркого голубого цвета Карибского моря, вписанные в невероятно квадратное лицо с четко очерченной челюстью. Темные волосы длиной до плеч он откинул с лица, не стесняясь линий суровых черт.

— Супруга, — сказал он, наклонив голову в сторону, когда я кивнула и повернулась, чтобы направиться к двери. — Он попросил тебя пока остаться в своих комнатах.

— Пожалуйста, — сказала я, останавливаясь на месте и с насмешкой поворачиваясь. — Он не знал бы, как обратиться с просьбой, если бы от этого зависела его жизнь.

Его рот растянулся в улыбке, ровные зубы были безупречно белыми. Лишь длина клыков придавала улыбке нечеловеческий вид, даже длиннее, чем у Сосуда.

— Я рад, что ты знаешь его достаточно хорошо, чтобы читать между строк.

— А ведь на самом деле я его совсем не знаю, не так ли? — спросил я, почесывая затылок Джонатана, чтобы успокоить себя.

Это помогало мне бороться с болью, с беспорядком внутри меня.

Я не хотела знать его раньше, даже зная, что это было разумно. Мне нужна была его слабость, но я не хотела знать, что делает его человеком.

Теперь я поняла, как мало он со мной делился. Кусочки его человечности были тщательно продуманы, чтобы привязать меня к себе, служить его целям и привести меня именно туда, куда он хотел.

По правде говоря, даже если я не хотела этого признавать, неужели это так сильно отличалось от того, что человеческие мужчины делали с женщинами, с которыми они хотели переспать? Умалчивание уродливой правды в пользу красивой лжи казалось мне стандартной частью процесса ухаживания.

Но большинство человеческих мужчин не резали своих спутниц и не вызывали архидемонов.