Пожарский 3 (СИ) - Войлошникова Ольга. Страница 12
Болеслав кивнул нам сурово и напряжённо. Зато ректор сразу разлился соловьём:
— Вот, пожалуйста! Это наш новый набор боевых магов! — и пошёл: ля-ля-ля, ля-ля-ля…
Ярена шарила по лицам. Искала. Как бы не меня. Мы с Кузьмой за первый месяц так здорово успели засветиться, что все последующие попытки изобразить порядочность — это так, мёртвому припарка. Предполагаю, что на меня кто-нибудь пожаловался — услышала фамилию и рысью примчалась проверять.
По моему лицу она скользнула совершенно равнодушно. Ну, правильно, на прежнего Дмитрия я похож очень мало — рост, разве что, да глаза. Я в свою очередь рассматривал профессорский состав. Что-то они какие-то взъерошенные.
Кузьма молчал, неподвижно прицепившись фибулой к лацкану пиджака. Недолюбливает он Ярену, иначе как Ягой не называет. С другой стороны — он ведь знает, что моя бывшая была против создания разумного артефакта и ненавидеть Кузьму начала задолго до его рождения. С какого перепуга мечу её любить?
Ярена вглядывалась в лица. Никого. Никого похожего. Тут до неё дошло, что потомок может и не быть копией Дмитрия, и она принялась смотреть на ряды повторно, более пристально — взглядом, позволяющим навскидку, приблизительно, оценить характеристики мага. Если у него была двадцаточка… Допустим, мальчик усердно занимается — может быть, уже и до ученического уровня дорос… Ректор назойливо трепался, сбивая и без того похмельные мысли.
— Да что такое… — она шагнула поближе к Болеславу, спросила приглушённо: — Который Пожарский-то?
— Так вон, — столь же тихо ответил боевой декан, — у окна самая дальняя парта.
Ярена уставилась на парня, изучающего её со скучным выражением лица. И на его плотную, почти осязаемую ауру. Обернулась к Болеславу:
— Вы издеваетесь?
— Ни в коем разе. Это — студент Дмитрий Пожарский…
Почётная ректорша крутанулась на каблуках и стремительно вылетела из аудитории. Растерянная профессура устремилась за ней.
«Ну вот, бать, мы и спалились…» — пробормотал Кузьма.
«Посмотрим», — я убедился в том, что ощущение от присутствия Ярены достаточно удалилось и вернулся к прыгающим лягушатам.
Ярена летела в банкетный зал, понимая, что начать орать прямо посреди коридора — так себе выход. Когда тяжёлые двойные двери отсекли профессорат от прочего академического мира, она плюхнулась на почётное место за столом и потребовала:
— А теперь я хочу выслушать всю историю подробно. По порядку.
На то, чтобы изложить всю эпопею с Дмитрием Пожарским — от принятия его заявления на поступление до сегодняшнего дня, со всеми странностями, необычностями, поединками и похищением академического кота Баюна — ушло около часа.
Ярена сидела, подперев щёку кулаком, и рассматривала неловко ёрзающих преподавателей:
— И что — по совокупности всех этих событий никому из вас не пришло в голову перепроверить характеристики этого юноши?
— Нет, ну-у-у… — пожал плечами профессор магических конструкций. — А я должен был?
— Я вообще в первый раз слышу о столь сияющих подвигах, — усмехнулась профессорша правоведения.
— Честно говоря, — големостроитель извиняющимся взглядом посмотрел на Болеслава, — у меня со своими аспирантами столько головняка, я на другие группы и смотреть не успеваю. Леший ещё этот завёлся…
— Откровенно говоря, — начал Болеслав, — у меня был план после посвящения провести повторную диагностику, не дожидаясь первой сессии…
— Подождите, — Ярена подняла ладонь. — Леший? Вот вы, профессор, сказали «леший»?
Андрей Леонидович не очень был рад повышенному вниманию к своей персоне.
— Да, и мы даже хотели просить вас помочь с этим вопросом. Но к студенту Пожарскому это дело…
Ярена резко встала:
— Давайте я посмотрю сама. А после уж решу: относится явление лешего посреди города к Дмитрию Пожарскому или нет.
Высший преподавательский состав в очередной раз покинул банкетный зал, бросая до некоторой степени тоскливые взгляды на накрытые столы.
В этот раз они шагали по коридорам, наполненным студентами и младшими преподавателями. Те и другие беспрерывно здоровались и недоумённо оборачивались: куда это несётся профессура во главе со знаменитой архимагиней? Некоторые даже пытались увязаться за ними следом, но были безжалостно отсечены от занятной движухи.
Спустя несколько минут профессорская компания стояла напротив внезапно проявившегося из ниоткуда павильона. Впрочем, рабочая конструкция то и дело порывалась раствориться в пространстве — и сделала это немедленно, как только Ярена прекратила совершать свои манипуляции.
— Мне весьма интересно, — язвительно усмехнулась почётная ректорша, — неужели во всей Магической Академии не нашлось ни одного преподавателя, способного распознать и снять отведение глаз?
Големостроитель хотел было заметить, что Ярене Васильевне это тоже не вполне удалось, но по зрелом размышлении предпочёл промолчать. Такие замечания себе дороже.
ПОСВЯЩЕНИЕ
Ярене страшно хотелось проверить мальчишку прямо сейчас — немедленно! Но едва они вышли из тренировочной зоны, грянул оркестр, вокруг запрыгали терракотовые тела, внешне похожие на высокоуровневых големов, но по сути являвшиеся… просто людьми? Кто-то кричал в усилитель очередную торжественную чушь — и пришлось последовать на подготовленные трибуны.
Встречали, между прочим, не профессуру, а самого государя со свитой, неожиданно почтившего мероприятие своим присутствием. Пришлось занимать свои места, отложив всё остальное на потом.
Ради столь торжественного случая силами нескольких магов над украшенной площадью был установлен тепловой купол, и юные девицы вновь скинули шубки, щеголяя в открытых нарядах. Множество разряженных девиц напоминало пышный цветник, и это невольно вызывало у Ярены зубовный скрежет. Ещё больше раздражало, что в этой клумбе совсем потерялся Дмитрий Пожарский, и чем дальше, тем сильнее крепло у неё подозрение, что ничего она сегодня по поводу этого странного студента не выяснит. И за всеобщей суетой она никак не могла нащупать его ауру — и начала подозревать, что парень предпринимает особенные усилия, направленные именно на то, чтобы ни Ярена, ни кто-либо другой не могли его найти.
И, тем не менее, она улыбалась (пусть через силу — кого это волнует?), и говорила все положенные слова, сотни раз повторяемые из года в год — про напутствие, надежду отечества и прочую благородную чушь.
Снова играл оркестр, студенты пели глупые песни, плясали глупые танцы. Встал царь и произнёс длинную бессмысленную речь, и толпа начала неистово ликовать и радоваться.
Дальше на центральную площадку вышли начинающие огневики, они показывали нечто вроде жонглирования, только вместо булав были маленькие файерболы. А один из мальчишек, ужасно рыжий, выдавал довольно неплохие кренделя, и Ярена даже заинтересовалась. Да все заинтересовались — и студенты, и преподаватели хохотали, хлопали и кричали: «Браво! Бис!»
И именно в этот момент, когда все взгляды были отвлечены, трибуна под государем взорвалась огромным огненным цветком и со всех сторон полетели магостатические гранаты.
Ощущение опасности резануло в самый последний момент. Счастливый своим триумфом Ванька Демигнисов подбросил в небо огненный фонтан, все восторженно заорали.
— Атака!!! — закричал Кузьма, но его мало кто услышал.
Трибуна напротив нас раскрылась, словно цветок. Людей, сидящих на ней, подбросило в воздух и поглотило вспухающим пламенем.
Как я понял, что сейчас полетят гранаты — сам не знаю. Как будто засевший в это тело младенческий страх сработал. Я ударил расходящейся воздушной сферой — от себя. Вокруг повалились люди, но эта же сфера встретила рой летящих со всех сторон снарядов.
На яблоки похожи, — мелькнула мысль. На молодильные.