Мелкая подробность - Андерсон Пол Уильям. Страница 5

— Тогда не возвращайся, — предложил Харкер. — Все равно несколько лет мы не сможем тебя отпустить, а не то ты разболтаешь про наш план и координаты. Зато мы сможем, как и для себя, протащить на планету что пожелаешь и кого пожелаешь.

Маленькая фигурка выпрямилась, вынырнув из-под его ладони.

— Очень хорошо, — объявил Витвит. «Так быстро? — поразился Харкер.

— Да, он не человек, но…» Его раздумья прервала последовавшая реплика:

— На самом деле, дорогой друг, я должен развеять твое заблуждение. Мы не покупали курьеры, а просто их подобрали.

— Что? Где?

— Ты когда-нибудь слышал о планете, названной земными первооткрывателями Парадокс?

Харкер порылся у себя в памяти. Перед отлетом с Земли он прочитал все записи, касающиеся окрестных звезд, какие только смог найти. Хотя людям это место известно было слабо, данных имелось дикое количество — солнца, миры…

— По-моему, да, — ответил он. — Большая такая, да? И еще атмосфера у нее какая-то дикая.

— Да, — быстро заговорил Витвит. — Это из-за нее Техническая цивилизация начала исследовать наш район. Но потом люди улетели. В последние годы, когда мы сами стали туда наведываться, мы нашли брошенный лагерь. Огромная масса оборудования, разработанного специально для Парадокса, там и осталась, ведь нигде больше оно не нужно, значит, и везти его никуда не стоит. Среди всего этого мы нашли и несколько курьеров. Думаю, их просто забыли. Ваша цивилизация может себе позволить расточительство, если я могу употребить это слово с должным уважением.

Он скрючился, будто ожидая удара. Его глаза блестели в полумраке трюма.

— Хм, — нахмурился Харкер. — Да вы, наверное, вычистили уже эту планетку.

— Нет, ничуть, — Витвит нервно пригладил взъерошившуюся шерсть. — Нам тоже не нужны тракторы, сконструированные на два и восемь g. На Парадоксе они могут работать хорошо и дешево, ведь потребляют они сырую нефть, а рядом с лагерем как раз обильные ее запасы. Но у нас уже были работающие от батарей гравитационные двигатели, хоть и устаревшие по вашим меркам. Да и оружие, служившее для защиты от животных, нам тоже совсем ни к чему. А колонизировать Парадокс у нас и в мыслях не было.

— Хм, — Харкер сделал жест рукой, будто отмахиваясь от надоедливого голоса. — Хм. — Он засунул руки в карманы и задумчиво побрел прочь.

После, прилично читая на ленидельском, он сверился со звездной лоцией. Статья о Парадоксе была краткой, будто из земной книги; несмотря на ограниченность поля своей деятельности, триллианцы встретили уже слишком много миров, чтобы позволять себе пространные описания. Значились тип и координаты звезды, параметры орбиты, плотность, состав атмосферы, диапазон температур и прочая подобная информация. Не было ни слова о пригодности для жилья, да этого и не требовалось. Первооткрыватели не отравились и ничем не заболели, а у триллианцев обмен веществ почти такой же, как у людей.

Гравитационное поле не настолько сильное, чтобы помешать этому кораблю приземлиться, а потом взлететь. Погода тоже не должна помешать, если с должным тщанием выбрать дорогу, место там довольно спокойное. Кроме того, на худой конец можно затормозить об атмосферу, благо, корабль для этого предназначен, а Витвит — в своем роде умелый пилот…

Харкер обсудил свою идею с Олафсоном и Долгоровым.

— Это займет всего несколько дней, — говорил он, — а мы можем найти что-нибудь действительно стоящее. У меня всегда были серьезные сомнения в способности Воителей создать нормальную промышленную базу достаточно быстро; несколько подобных устройств, разработанных хорошими инженерами и к тому же легко копируемых, могут сильно улучшить дело.

— А вдруг там осталась одна ржавчина? — фыркнул Долгоров. — уж больно давно было дело.

— Нет, тогда уже были доступны устойчивые сплавы, — возразил Олафсон. — По сути своей, Брайс, мне твое предложение нравится. Мне не нравится, что сажать нас будет наш ручной ксено. Он запросто может умышленно разбить корабль.

— Этот дрожащий сопляк? — усмехнулся Долгоров. Он повернулся к Витвиту. Тот сидел в кресле пилота, вытаращив глаза, и слушал разговор на незнакомом ему языке. — Только по случайности, учитывая, как он напуган.

— В конце путешествия на этот риск все равно придется идти, — напомнил им Харкер. — Да и риском-то это не назовешь, у корабля очень хорошие системы защиты. В любом случае во время посадки я за ним буду следить, и пусть только попробует что-то сделать не так — убью на месте. Управление рассчитано не на меня, но я сумею снова взлететь, а после мы переделаем пульт.

— Попробовать стоит, — кивнул Олафсон. — Ведь мы теряем лишь немного времени и пота.

Большую часть обзорного экрана занимал огромный Парадокс, темный мир, каемка на линии восхода — краснее, чем у Земли, зубцы гор, торчащие из полярных шапок и зимних снежных равнин, тропический лес и пампа, с одной стороны заканчивающиеся пустыней, а с другой — яростным прибоем океана, над которым три луны вели войну за прилив. Солнце тусклее земного и маленькое на этом расстоянии, но все же слишком яркое, чтобы прямо на него смотреть. Весь остальной экран занимала безграничная тьма, заполненная звездами.

На борту было очень тихо, только урчали силовая установка и вентилятор да дышали и бродили по тесной кабине люди. Воздух посинел от сигаретного дыма; Витвит сбежал бы в коридор, но его оставили на месте прижимать к носу вымоченную в одеколоне салфетку.

Харкер откинулся от обзорного экрана. Даже при полном увеличении примитивная электронно-оптическая система давала очень смазанное изображение. Но, освоив ее, облетая раз за разом спутник, Харкер решил, что сумеет прочесть эти змеящиеся следы.

— Действительно, лагерь и машины, — сказал он. — Деталей не видно, все заросло кустарником. Витвит, когда ваши были здесь в последний раз?

— Несколько лет назад, — прохрипел триллианец. — Наверное, кусты быстро растут. Вы согласны, что посадка безопасна?

— Да. Может, сломаем пару веток да придавим уйму кустов, но последние сто метров пройдем медленно, не выключая радарного, сонарного и граварного обзоров. — Харкер окинул взглядом своих людей.

— Теперь надо рассчитать посадочную кривую, — сказал он, — но вначале я повторю, шаг за шагом, кто, при каких обстоятельствах и что будет делать. Я не собираюсь рисковать.

— О нет, — проскрипел Витвит. — Умоляю, дорогой друг, пожалуйста, не надо.

После напряженного полета приземление стало разрядкой. Разом замолчали все двигатели. Вокруг корабля свистел ветер. На экранах появились низкие толстые деревья с ажурными коричневыми листьями, рыжеватый подлесок; среди лиан и высоких раскачивающихся стеблей блестели металлические предметы. Раннее вечернее солнце было почти пурпурным.

Через голову Витвита, сверяющегося с индикаторами, Харкер изучил приборную доску.

— Воздух, конечно же, пригоден для дыхания, — сказал пилот, — что освобождает нас от необходимости надевать эти пропотевшие старые скафандры. Разгерметизацию надо будет проводить постепенно, снаружи давление выше, чем здесь, а нам ведь не нужны больные уши? Температура… — он поежился. — Не забудьте, прежде чем выходить, закутаться с ног до головы.

— Ты выходишь первым, — сообщил ему Харкер.

— Что? О-о-о, дорогой, милый, хороший друг, нет, пожалуйста, нет! Там же холодно, почти мороз. А снаружи, без гравитационного генератора, вес утроится. Ну что я смогу такого сделать? Нет, позвольте мне остаться внутри, следить за домашним очагом — то есть, я хотел сказать, поддерживать температуру на должном уровне, — и я заварю вам самого замечательного чаю…

— Перестань трепыхаться и делай, что говорят, а не то голову оторву, — пригрозил Долгоров. — Угадай, что я сделаю с твоей шкурой?

— Давайте выбираться, — сказал Олафсон. — Я не больше вашего хочу торчать в этом Хельхейме. [3]

Они чуть-чуть приоткрыли шлюз, и, пока воздух Парадокса просачивался внутрь, все, кроме Харкера, оделись так тепло, как это вообще было возможно. Тот собирался во время первых пробных выходов оставаться у пульта управления. К шуму ветра добавился свист втекающего газа. Из-за гелия звук получался неестественно высоким, и остаток путешествия придется с этим мириться, для замены воздуха на корабле не хватило бы запасных баллонов. Несмотря на отопление, сразу стало холодно, в ноздри ударил мерзкий запах чужой растительности.