Ещё Кульбит - Ру Ан. Страница 8

*Хачик – сленговое слово обозначающее армянин, от армянского имени Хачатур. 

В отчестве персонажа используется приставка Оглы, что с азербайджанского переводится, как «сын», и соответственно указывает на азербайджанское происхождение Эльдара. Сленговое «айзер».

Крестик

Крестик… нолик… снова крестик… и снова нолик… 

Уже минут пятнадцать я притворялся спящим, пока пальцы Ричарда вырисовывали на моём животе круги и восьмерки. Или крестики-нолики, не знаю. Сам же Ричард, прильнув грудью к моей спине, осторожно зарывался носом в волосы и, по-моему, обнюхивал меня, кобелина. Грудь его при этом вздымалась, прижимаясь плотнее, и даже слегка подталкивала меня вперёд. 

Кажется, я начинал догадываться, почему наш доблестный участковый в свои тридцать с гаком до сих пор не только не женат, но даже в отношениях не состоит. И почему в прошлом году не выставил меня за дверь, когда понял кто я и как к нему отношусь. Вот только что делать с этими догадками сейчас? 

Да, год назад я бы душу продал за вот эти невинные обнимашки. И стопудово превратил бы их в греховные. Но сейчас… 

Во-первых, заниматься сексом в чистом поле… на кукурузной подстилке… под аккомпанемент кровососущих насекомых… – ну, так себе романтика. 

А во-вторых, зря я перед сном выдул почти литровую кружку напитка. Теперь мочевой давило так, что в ушах булькало. 

В общем эти предварительные ласки надо было обламывать. 

– Ричард? – тихо позвал я, и тот резко замер. То ли внезапно уснул, то ли сдох, как опоссум. – Ты чё, меня тискаешь? 

– Дуру-то не гони, – тут же отозвался он и отдернул руку. – Для тепла приобнял. Замёрз ты под утро. Жаться ко мне начал. Вот я и… – он показал ладонь, будто это как-то свидетельствовало о чистоте его помыслов.

– А-а, ну «ежели токмо для тепла», – передразнил я, еле сдерживая смех, и тут же получил коленом под зад. 

– Вставай, коли проснулся. Надо думать, как выбираться отсюдова будем. 

– Да, чё тут думать, – я подскочил и, на ходу расстегивая ширинку, скрылся в кукурузных зарослях. 

– Возвращаться будем? – спросил Рик, заходя в другое междурядье, как в соседнюю кабинку сортира. 

– Ну да, – ответил я под дуэтное журчание. – Мы вроде какое-то крестьянское хозяйство проезжали. Четверть бака есть. Как раз должно хватить. А там, думаю, литров десять одолжат. До заправки хватит. 

Я заправил своё «крестьянское хозяйство» и вышел к остывшему за ночь кострищу. Распалять его снова не было никакого желания, поэтому решил, что для утренней трапезы вполне сгодится то, что осталось с вечера. Разломил три последние печёные картофелины, расковырял нетронутую упаковку сыра, намазал им все шесть половинок и, широко разведя руками, будто передо мной стояла тарелка наисвежайших устриц, а не вчерашняя холодная картошка с консервированным недосыром, пафосно произнёс:

– Завтрак подан! Садитесь жрать, пжалста! 

Ричард усмехнулся, явно узнав цитату из старого-старого фильма, присел рядом и взял одну картоху. 

А после завтрака мы снова тронулись в путь. В обратный путь, если говорить точнее. Стыдно признаться, но за всё утро я не разу не вспомнил про Дашку. Зато бережно хранил фантомные крестики-нолики, нарисованные Ричардом чуть выше моего пупка. Вот такой я подлец. 

Сам же Ричард всю дорогу ёрзал, отодвигаясь от меня подальше, будто это я его домогался со вчерашнего вечера, а не он меня. Как ребёнок, чесслово. 

Спустя примерно полчаса солнце поднялось довольно высоко и устроило нам такое парилово, что чёрная косуха накалилась до состояния гудрона и даже отбрасывала такие же дрожащие потоки воздуха. Ещё немного и я сам спекся бы, как тот вчерашний картофель. Да и Ричарду, походу, тоже было несладко, хоть его ветряк был значительно легче моей куртки. Пришлось остановиться, стащить с себя всё по максимуму, включая шлемы и дальше ехать, как герои «Бойцовского клуба» – босяком и голыми по пояс. Правда, это тоже не очень-то спасало. Да, теперь было не так жарко, но зато пыль, налипая на потную кожу, превращалась в слой серого пластилина и заставляя потеть ещё больше. При этом встречный ветер напоминал скорее выхлоп из фена, чем кайфовый поток из кондиционера. А ещё я, как сидящий впереди, пару раз словил жука. Получить в грудь насекомым на скорости пусть даже 60 км/ч так же приятно, как выстрел шариком с краской по незащищенному месту во время игры в страйкбол. Кто играл, тот в курсе. В общем, назад мы плелись ещё медленнее, чем туда.

Вскоре стрелка топливного датчика упала на ноль и загорелась «попрошайка». Финита ля комедия. Я уже всерьёз подумал о том, что дальше Харлей поедет на нас, а не мы на нём. Но, к счастью, на горизонте появилась та самая ферма, на которую я возлагал все надежды. 

Верный Боливар оставшиеся километры шёл с пустым брюхом и двумя седоками на горбу на честном слове и чистом энтузиазме. И это было трогательно до слёз. Впрочем, не только это. 

У обочины на подъезде к ферме нас встретил дедок. Седой такой. Невысокий. С чёрным от загара морщинистым лицом, обрамленным белой коротко стриженной бородкой. В рубашке не то вылинявшей, не то выгоревшей на солнце. С торчащим из-под неё замусоленным шнурком на шее. Я почему-то сразу подумал про нательный крестик. 

Встретил он нас странно, как старых знакомы.

– Ну, слав0 б0гу, – без всякого приветствия с окающем «нижегородским» выговором произнёс он, стоило нам притормозить у обочины, – я уж в0лн0ватьс0 стал, не случил0с ли чег0. 

Я крутанулся на месте, оглядываясь на Рика. Тот же спокойно перекинул ногу через седло и, спешившись, протянул деду руку:

– Здорово, батя. Вчера, небось, нас видел? 

– Да видел уж… – он пожал Ричарду руку. – Пр0ск0чили к г0рел0му м0сту так, что пыль ст0лб0м. Ну, дум0ю, к вечеру г0стей ждать придётс0. Так нет. В поле что ли ночевали?

– Да, бать. Мы там это, картохи немного подрыли да кукурузы. Не твои поля случаем?

– М0и. Что ж не м0и-т0.

Я сидел молча, глядя то на одного, то на другого. Разговор двух деревенских мужиков из разных областей казался мне чем-то экзотическим, как встреча эскимоса с папуасом. И я со своим «корявым городским» решил не встревать, чтобы не нарушать атмосферу этноса.

– Ну, ты не серчай. Мы…

– Да, г0сп0дь с т0б0й, – рассмеялся дедок, – сколь0 вы там к0пнули-т0? К0т н0плакал? Пустое! А вы в Стар0ю Романовку собирались?

– Да. С пути сбились маленько. Токмо бензин за зря прожгли. Ты, бать, литров десять не выручишь? – Рик обернулся на меня, будто ища одобрения, и я кивнул, типа: «Да, десятки хватит».

Но дедок только головой затряс, разводя руками.

– Так мы ж не задарма! Сколь скажешь, заплатим.

– Да, г0сп0дь с вами. Кто ж с путников деньги берёт. Сын0вья у меня с утра в г0р0д уехали. Туда мясо, сыр, твор0г. Обратн0 муку, соль, бензин. Так что тольк0 завтра к утру выручить смогу. П0йдёмте в дом. Чего на д0роге разг0варивать. 

– Бать, да нам бы помыться, прежде чем в дом идти. Грязные, аки черти. 

Дед услышав про чертей небрежно перекрестился. Не размашисто, как в кино, ото лба до пупа, а потом с одного плеча к другому, а просто рука, сложенная в «щепотку», описала в воздухе маленький крестик, почти такой, каким с утра «крестил» меня Ричард. Я с улыбкой отвернулся, будто эту ассоциацию могли прочесть на моём лице. 

– П0йдёмте-п0йдёмте, – поманил крестильной рукой дед, – баню п0д0греем, 0тм0етес. 

Закатив Харлея под навес, чтоб на солнышке не грелся, мы отправились за стариканом на задний двор. Там он напоил нас кислым домашним квасом, показал, где взять дрова, воду и, пообещав после бани накормить обедом, ушёл в дом, оставив хозяйничать одних. 

Ох, дед… лучше бы не оставлял. Голый по пояс Ричард… глянцевый от пота, как порноактёр… смуглый, как мулат… размахивающий колуном, как Конан-варвар двуручником… Да, все мои демоны повылазили наружу, чтобы полюбоваться этим зрелищем. И с каждым «Бамс-шшккрррр-хрусть» ломалось не только полешко, но и моя уверенность в том, что со мной прошлогодняя история больше никогда не повторится.