Хищник - "РуНикс". Страница 20
В машине в нескольких метрах от нее сидел кто-то другой, и этот кто-то желал причинить ей вред. Она бросила взгляд на телефон, а потом снова посмотрела в зеркало. Морана могла вызвать охрану, но тогда придется сообщить отцу о своей встрече с Кланом и причинах, побудивших ее это сделать, а этого она никак не могла допустить. Взаимопонимание между двумя семьями было, мягко говоря, шатким. Его нельзя испытывать. Не так. Только не из-за ее глупости.
Господи, надо было позволить Амаре довезти ее до дома.
Морана выпрямила спину. Нет. Никаких сожалений. Что сделано, то сделано, и все на этом.
Она сглотнула, сделала глубокий вдох, и ее пальцы замерли над ключом, вставленным в замок зажигания. Морана в последний раз взглянула на неподвижно стоящую машину и завела двигатель.
Едва она это сделала, внедорожник загудел.
Сердце подскочило к горлу. Морана вцепилась в руль, переключила передачу и выехала на дорогу. Внедорожник поехал следом, держась на расстоянии в несколько метров, но двигаясь с угрожающей скоростью. По коже побежали мурашки, а по телу пронеслась дрожь, пока Морана пыталась ехать то быстрее, то медленнее, вести машину хаотично. Но хвост сбросить не удалось. Совсем.
По телу проносился адреналин, разум лихорадочно соображал в поисках спасения, а сердце бешено колотилось. Она не будет загнана, как дикое животное, и убита.
Нет.
Стиснув зубы, Морана приготовилась снова нажать на педаль газа, как вдруг громкий звук прорвался сквозь шум крови в ушах. Морана вновь посмотрела в зеркало заднего вида и увидела мотоцикл, который опасно накренился на дороге, когда водитель сбросил скорость. Морана отъехала в сторону, чтобы пропустить его и не впутывать невинного человека в творящееся безумие, но поняла, что внедорожник тоже притормозил позади нее.
Мотоцикл подъезжал все ближе и ближе, и, когда Морана подумала, что он проедет мимо, случилось нечто невероятное.
Он вильнул и вклинился между ее машиной и внедорожником.
Какого черта?
Всю эту ночь можно было озаглавить словами «какого черта». Мотоциклист сошел с ума? Все может закончиться катастрофой!
До ее дома оставалась всего пара километров. Морана снова съехала на обочину и обернулась, чтобы увидеть трагедию, которая вот-вот должна была произойти.
Но не произошла.
Мотоциклист достал из-за спины пистолет, второй рукой впечатляюще поддерживая и скорость, и равновесие на дороге. Он развернулся на сто восемьдесят градусов лицом к приближающемуся внедорожнику. Поднял пистолет, и Морана с колотящимся в груди сердцем, зачарованно наблюдала, как он навел его на переднее колесо.
Раздался выстрел, и внедорожник сбавил скорость, а потом резко остановился.
Мотоцикл тоже остановился, стоя лицом к чудовищной машине, будто и сам тоже был чудовищем.
Байкер в темном шлеме не опускал руку, наведя пистолет на машину. Морана рассмотрела его белую рубашку, туго натянувшуюся на мускулистой спине и заправленную в темные брюки. Посмотрела на рукава, закатанные по предплечьям, и выглядывающие из-под них татуировки на свободной руке, которой он держался за руль массивного мотоцикла.
Шея начала болеть из-за того, что Морана так долго смотрела назад, но она не отвела взгляда, даже не моргнула, а сердце пустилось вскачь при виде этой картины.
Все замерло. Внедорожник. Мотоцикл. Байкер. Замерло окончательно. Казалось, будто между ними происходила безмолвная дуэль, противостояние, в котором она ничего не понимала. Но Морана чувствовала витающее в воздухе напряжение, плотное, тяжелое и готовое рвануть в любой момент.
Все застыло. За исключением ее вздымающейся груди. Кем бы ни был этот байкер, она болела за него. В его движениях таилось нечто опасное, но еще бо́льшая опасность крылась в его манере держаться неподвижно.
Внедорожник загудел. Байкер не дрогнул.
Автомобиль дал задний ход. Стремительно. Мышцы его спины напряглись.
И Морана в полнейшем недоумении увидела, как внедорожник развернулся с простреленным колесом и с головокружительной скоростью умчался прочь.
Вот бы ей давали доллар каждый раз, когда она думала «какого черта».
Байкер замер, пока внедорожник не скрылся из виду, а потом завел мотоцикл и развернулся лицом к Моране. Она снова села прямо, когда он проехал вперед и притормозил возле ее машины.
Морана оглядела устрашающих размеров мотоцикл и сидящего на нем мужчину, оставаясь начеку и не опуская стекла. Пускай он встал между ней и вероятным жутким убийцей, но она не знала его. Ей и так уже хватило моментов из категории «какого черта» для одной ночи.
Мужчина потянулся к шлему, и Морана бросила взгляд на выступающие мышцы и вены на его открытых предплечьях. Очертания татуировок казались знакомыми, а в животе пробудился какой-то трепет, пока она, тяжело дыша, наблюдала за движением мышц.
Он снял шлем одной рукой, а на ладони показалась белая повязка, которую она не заметила издалека, и трепет в животе резко прекратился, сменившись возмущением, пронесшимся по всему ее телу.
Ей была знакома эта перевязанная рука. Знакомы эти предплечья. Черт.
Он опустил шлем перед собой. Его притягательные глаза неотрывно смотрели на нее через стекло. Он слегка откинулся назад, приняв непринужденную позу верхом на этом чудовищном мотоцикле, который оседлал с тем же изяществом, с каким взбирался по стене ее дома. Тристан Кейн стукнул пальцем по наушнику в ухе, и Морану напугала вибрация, внезапно пронесшаяся по машине.
Едва сдержав крик удивления, Морана схватила телефон, посмотрела на номер звонящего и снова устремила взгляд на Тристана Кейна.
Он звонил ей, стоя на улице всего в паре метров от нее, а разделяло их одно только стекло, за которым Морана пребывала в безопасности салона. Он ей звонил. А она оставила телефон трезвонить и неотрывно глядела ему в глаза. Сердце дико стучало в груди, а по спине текла капелька пота, щекоча кожу.
Тристан Кейн все не убирал руку от уха. Жужжание телефона не смолкало. Взгляд не дрогнул. Голубые глаза все так же смотрели в карие. Прямо посреди пустынной дороги.
Он звонил и звонил, сидя рядом с ней на мотоцикле, а она все оставляла звонок без внимания, сжимая руль свободной рукой, пока не побелели костяшки пальцев.
Спустя несколько долгих, очень долгих минут, на протяжении которых никто из них не отступил, Морана нажала на зеленую кнопку на экране телефона и поднесла его к уху.
Она услышала, как он дышит в трубку, и ее собственное дыхание участилось; грудь вздымалась, пока она смотрела, как точно так же вздымается его грудь. Кейн сделал вдох, отчего рубашка туго натянулась на груди, и Морану заворожило, как сокращаются его мышцы на выдохе. Отчетливо слыша его в телефоне, она еще никогда не чувствовала чужого дыхания так, как сейчас. Оно ощущалось как-то отстраненно. Но вместе с тем как будто интимно. Ей хотелось прекратить это, чем бы оно ни было. Морана по-прежнему чувствовала, как исходящая от него ненависть наполняет ее тело, но не могла произнести ни слова, чтобы нарушить тягостное молчание.
Ей было что от него требовать – ответы на многочисленные вопросы. Почему он пришел на встречу? Почему поступил так, а не иначе? Как узнал, что нужно сюда приехать? Ей нужно было получить ответы. Выплеснуть свою злость.
И все же Морана не могла оторвать от него взгляда, не могла отвести глаз от его губ, не могла издать ни звука.
А могла только дышать. Быстрые, поверхностные вдохи постепенно становились размеренными и глубокими. Точно в ритме с его дыханием.
Ее это беспокоило.
Беспокоило настолько, что она моргнула и отвела взгляд.
Беспокоило настолько, что она завела машину и тронулась с места.
Беспокоило настолько, что она нажала на кнопку отбоя на телефоне.
Морана не понимала этого. Ей это не нравилось. А потому она сбежала. Оставаясь с ним наедине, когда Кейн то и дело выбивал ее из колеи, она становилась уязвимой. Она бы никогда добровольно не подставила свое самое слабое место мужчине, который прославился охотой за чужими слабостями. Ее мозг обрел привычку сбоить в его присутствии.