Аргонавты Времени (сборник) - Уэллс Герберт Джордж. Страница 16

– Это малайцы, не так ли? – уточнил Уайлдерспин.

– Не знаю, – ответил Бейли. – Кажется, таких называют ласкарами [54].

Тут он принялся рассказывать Уайлдерспину все, что успел узнать о частной жизни обитателей жилой барки «Пурпурный император».

– Чудно́, – заметил он. – Эти люди прибыли сюда со всех концов света – из Оксфорда и Виндзора, из Азии и Африки, – собрались на барке и проплывают взад-вперед мимо моего окна с единственной целью развлечь меня. Третьего дня какой-то человек явился из неизвестности, самым что ни на есть великолепным образом завязил весло напротив моего окна, выпустил его из рук, а затем подобрал и опять отбыл в неизвестность. Вероятно, он никогда больше не войдет в мою жизнь. Он прожил на земле лет тридцать или сорок, испытал свои маленькие житейские невзгоды – и все это лишь для того, чтобы три минуты повалять дурака перед моим окном. Удивительно, Уайлдерспин, если вдуматься.

– Да, в самом деле, – отозвался его собеседник.

День или два спустя у Бейли выдалось знаменательное утро. Сказать по правде, ближе к концу происшествие оказалось не менее волнующим, чем любое зрелище, которое он мог бы наблюдать через окно. Впрочем, начнем с начала.

Бейли находился в доме один: экономка отправилась за три мили в город оплатить счета, а у служанки был выходной. Утро началось скучно. Где-то в половине десятого вверх по реке прошло спортивное каноэ, потом в обратную сторону проследовала шлюпка, полная любителей пикников. Но это была только прелюдия. Настоящее действо развернулось около десяти.

Все началось с того, что в отдалении, там, где три тополя подступали к самой излучине реки, затрепыхалось что-то белое.

– Носовой платок, – сказал себе Бейли, увидев это. – Нет. Великовато для платка. Скорее флаг.

Однако неведомый предмет, который вдруг стал подскакивать вверх, явно не был флагом.

– Человек в белом быстро бежит, и притом бежит сюда, – догадался Бейли. – Какая удача! Вот только его белая одежда слишком широка для него.

И тут произошло кое-что неожиданное. Между темными деревьями вдалеке мелькнула какая-то розовая вспышка, а за ней показалось облачко бледно-серого дыма, которое поплыло на восток и вскоре растаяло. Человек в белом подпрыгнул и побежал дальше. А еще через секунду до Бейли донесся звук выстрела.

– Что за черт! – воскликнул он. – Похоже, по нему стреляют!

Он с трудом принял сидячее положение и стал пристально всматриваться. Белая фигура неслась по тропинке через пшеничное поле.

– Будь я проклят, если это не один из черномазых Фицгиббона! – вскричал Бейли. – Интересно, почему он так размахивает рукой, словно что-то пилит на бегу?

Затем на темном фоне деревьев смутно обозначились три другие фигуры.

Внезапно на том берегу реки появился еще один человек – чернобородый мужчина во фланелевой рабочей одежде с красным поясом и широкополой шляпе из серого фетра. Он шел, сильно наклоняясь вперед и свесив спереди руки. Позади него пригибал траву буксирный канат, тянувшийся к лодке, которую он тащил за собой. Человек пристально глядел на белую фигуру, бежавшую через поле. Вдруг он остановился, и по характерным движениям Бейли догадался, что чернобородый перебирает руками канат. Через реку донеслись голоса людей, сидевших в еще скрытой от глаз Бейли лодке.

– Чего ты хочешь, Хэгшот? – спросил кто-то из них.

Человек с красным поясом крикнул в ответ что-то неразборчивое и продолжил тянуть канат, поглядывая через плечо на приближавшуюся белую фигуру. Чуть погодя он спустился к самой реке, и канат, прочертив полосу в камышах, начал ударять по воде в промежутках между рывками.

Затем Бейли увидел нос лодки и буксировочную мачту, а также высокого светловолосого человека, который, стоя во весь рост, пытался рассмотреть, что происходит на берегу. Неожиданно лодка ударилась о камыши, и высокий блондин тотчас исчез, очевидно свалившись в невидимую часть лодки. Послышалось проклятие, сопровождаемое невнятным смехом. Хэгшот не смеялся – он торопливо вскарабкался в лодку, оттолкнул ее от берега, и она сразу пропала из виду.

Но до него все еще доносились голоса, и, судя по их тону, люди в лодке наперебой обсуждали, что им следует предпринять.

Беглец тем временем приближался к берегу. Теперь Бейли отчетливо видел, что это один из малайцев Фицгиббона, и до него начало доходить, что за изогнутый предмет находится у того в руке. Трое преследователей мчались гуськом через поле, и тот, кто бежал впереди, нес что-то, смахивавшее на ружье. От малайца их отделяло две сотни ярдов или чуть больше.

– Клянусь всеми святыми, это охота на человека! – воскликнул Бейли.

Малаец на миг остановился и поглядел направо, вдоль береговой полосы. Потом он сошел с тропинки и, пробиваясь через заросли пшеницы, скрылся в этом направлении. Преследователи устремились за ним, и вскоре их головы и бурно жестикулировавшие руки, видневшиеся над нивой, тоже оказались недоступны взору наблюдателя, сидевшего у окна.

Бейли забылся настолько, что даже выругался.

– Как раз тогда, когда началось самое интересное! – буркнул он с досадой.

И тут воздух прорезал звук, похожий на женский визг. Затем донеслись возгласы, вой, глухой звук удара о балкон снаружи (отчего Бейли подскочил на кушетке), и наконец грянул выстрел.

– Это уже слишком для инвалида! – возмутился Бейли.

Однако на сцене, открывавшейся ему через окно, предстояло разыграться еще многим событиям – очень многим. Малаец появился опять, теперь он бежал вдоль берега вверх по течению реки – бежал не так быстро, как прежде, и больше раскачивался на бегу. В руке у него был зажат страшный крис [55], которым он угрожал кому-то впереди себя. Лезвие, как заметил Бейли, было тусклым – оно не блестело, как должна блестеть сталь.

Размахивая багром, в поле зрения Бейли возник высокий блондин, а за ним – еще трое, одетые как гребцы. Они бежали вразвалку, держа в руках весла. Человека с красным поясом и серой шляпой с ними не было. Немного позже вновь показалась и первая тройка преследователей, предводитель которой был вооружен, – она все еще пробиралась через пшеницу, но уже совсем близко к берегу. Выскочив на бечевник, они ринулись за остальными. Через несколько мгновений берег опять опустел.

Комната, где находился больной, огласилась новой порцией брани.

– Жизни не пожалел бы, лишь бы увидеть, чем все это кончится! – воскликнул он.

Выше по течению реки раздались неясные крики. На миг ему почудилось, будто они приближаются, но его надежда не оправдалась.

Бейли сидел на кушетке и ворчал. Ворчание еще продолжалось, когда он приметил в волнах что-то темное и круглое.

– Привет! – сказал он.

Вглядевшись пристальнее, он увидел на ярд впереди два треугольных темных предмета, ритмично взбивавших пену.

Покуда его одолевали сомнения насчет того, что именно он увидел, небольшая группа преследователей снова высыпала на берег. Они принялись тыкать пальцами в плывущий предмет, оживленно заспорили, а потом человек с ружьем прицелился.

– Ей-богу, он пересекает реку! – вскричал Бейли.

Малаец обернулся, увидел ружье и исчез под водой. А вынырнул так близко к берегу, где находился дом Бейли, что его на мгновение скрыла одна из балконных перекладин. Едва он показался на поверхности, человек на другом берегу выстрелил. Малаец продолжал размеренно продвигаться вперед – теперь Бейли мог различить его мокрые волосы, прилипшие ко лбу, и зажатый в зубах крис, – а затем ушел за нижнюю линию обзора, замыкавшуюся балконом.

Бейли воспринял это как нестерпимую личную обиду. Он решил, что пловец потерян для него навсегда. Ну почему этот негодяй не дал схватить себя честь по чести на противоположном берегу – или не позволил своему противнику пристрелить его в воде?

– Это хуже, чем «Тайна Эдвина Друда» [56], – пробормотал Бейли.