Юсупов. Серое Братство (СИ) - "Гоблин - MeXXanik". Страница 26

— А этот мастер умеет выступать. Блестящий оратор, первоклассный юморист-провокатор. Ему бы в «Искаженное зеркало». Или «Полный зал».

Пётр отвлекся от просмотра передачи и взглянул на меня:

— Это депутат государственной думы Илья Ломов.

Это имя мне ни о чем не говорило, потому я не ответил. Отставил в сторону пустую кружку и встал с кресла:

— К сожалению, нам пора, мастер Муромцева.

Девушка кивнула:

— Машина уже ждет. Идемте, мастер Юсупов.

Автомобиль выехал из ворот особняка, и я откинулся на спинку сиденья. Взглянул в окно, думая о полученной утром информации. Виктория то и дело косилась на меня в зеркало заднего вида, а затем не выдержала и уточнила:

— О чем задумались, мастер Юсупов?

— Да про эту закрытую вечеринку, — ответил я.

— Одобряете подобное поведение? — хитро сощурилась секретарь.

— Мне плевать, как люди проводят свой досуг, если это не противоречит нормам права, — просто ответил я.

— Тогда чего про нее думать? — удивилась девушка.

— Не так давно я слышал про одну «закрытую вечеринку», — не вдаваясь в подробности, ответил я. — И то, что я слышал, мне, мягко говоря, не понравилось.

— Вы про развлечения в загородном особняке Островского? — уточнила девушка.

— Не знаю, чье было жилище, но развлечения там были весьма специфического вкуса, — честно ответил я, вспомнив воспоминания Ксении. — Мне таких не понять.

— Не думаю, что эта вечеринка была похожа на то, о чем вы говорите, — произнесла девушка, но в ее голосе я услышал сомнение. — Так или иначе, Синод и Братство во всем разберутся.

Я только кивнул, глядя в окно. Скорее всего, девушка была права. Иначе зачем снимать на видео вещи, за которые можно попасть на каторгу? Да и мало ли в империи дворян, которые любят развлечения на грани приличия?

От этой мысли я немного успокоился. И когда машина въехала на территорию комплекса, я уже и думать забыл про эту вечеринку. Вышел на парковке, взглянул на небо, где парили птицы-миньоны. И направился к корпусу лекарни.

Уже в холле у турникета я похлопал себя по карманам, запоздало подумав, что забыл пропуск дома. Достал было телефон, чтобы позвонить Лидочке, но из комнаты дружины выглянул улыбающийся Коля:

— Доброе утро, мастер Юсупов, — произнёс он. — Меня предупредили, что вы сегодня работаете. Проходите.

Он нажал на кнопку турникета, пропуская нас с Муромцевой в корпус.

— Спасибо, — ответил я. — Как у вас дела?

— Благодаря вашей терапии намного лучше, — с улыбкой ответил парень. — Думаю, что без нее я бы не смог спать спокойно.

— Если что — сразу иди ко мне. И помощнице моей скажи, что я велел без очереди впустить, — предупредил я и направился к лестнице.

— Спасибо, Василий Михайлович, — ответил дружинник.

Боковым зрением я заметил, как Муромцева удивленно взглянула на меня. Но не стал ничего уточнять.

Мы поднялись по лестнице, свернули в нужное крыло и прошли к кабинету, на двери которого красовалась табличка с моим именем. Я открыл дверь, прошел в приемную:

— Доброе утро, Лидия, — произнёс, обращаясь к сидевшей за столом девушке. Та оторвалась от экрана монитора, взглянула на меня и улыбнулась:

— Доброе, Василий Михайлович. Карточки назначенных на прием уже в вашем кабинете.

— Спасибо, — ответил я, проходя к двери.

— Я сделаю вам чай, — произнесла девушка, когда я уже переступил порог.

— Это было бы просто отлично, — освоил я, открыл створку и прошел в кабинет, оставив Муромцеву в приемной. Закрыл за собой дверь, снял с вешалки свежий халат, надел его и сел в кресло, взглянул на стопку папок, которые лежали на столике. Рядом расположился написанный от руки список с именами и фамилиями пациентов и временем, на который назначен прием. Папка с делом первого пациента лежала на самом верху. Значит, Лидия разложила их в порядке приема. Я невольно вспомнил, что также поступала Нина. Я ведь так и не отправил ей бумаги, которые приготовил. Стоило сделать это как можно скорее.

Взял верхнюю папку из стопки, откинулся на спинку кресла, открыл дело и с интересом взглянул на информацию о пациенте. Егор Серов, ветеран тринадцатого полка. Анамнез был скромным. Но до этого момента к душеправу мужчина не обращался. Однако запись была срочной.

Я взглянул на стену, где висели часы. До начала приема осталось еще десять минут. Вздохнул. Выпить чаю перед работой не получится.

Словно подтверждая мои слова, в приемной послышались приглушенные голоса, а затем в дверь постучали:

— Войдите, — устало произнес я, и в кабинет заглянула Лидочка.

— Василий Михайлович, к вам первый пациент.

— Пусть проходит, — ответил я, и дверь открылась, впуская мужчину лет пятидесяти.

Я осмотрел гостя, стараясь скрыть удивление. Обычно сила омолаживает людей, и позволяя одаренному выглядеть на тридцать лет долгое время. Стоящий же передо мной человек явно состарился, словно жил год за три. При этом он был хорошо одет, ухожен и гладко выбрит.

— Прошу, проходите, — произнёс я и указал на свободное кресло. — Присаживайтесь.

Мужчина кивнул и прошел в кабинет. Осмотрелся, словно по старой привычке. Слегка сдвинул кресло, будто оно стояло до того неправильно. И лишь затем уселся в него.

— Рассказывайте, что вас беспокоит, — попросил я, готовясь слушать, с чем придется работать.

— Знаете, Василий Михайлович, я военный, который застал времена Восстания. И получил «золотого орла» за защиту Воскресенска от нападения «Баюнов». Когда эти предатели отказались от присяги и атаковали наш дом. Там я видел всякое, мастер Юсупов. Фанатики, гореть им в подземном мире, познали колдовство и умели наводить морок. Но мы выстояли, и остаткам отступников пришлось бежать. А теперь…

Мужчина замялся, словно раздумывая, стоит ли говорить дальше, и я ободряюще произнес:

— Не беспокойтесь, мастер Серов. Вы можете поведать о чем пожелаете. Все, что вы скажете, останется в этих стенах.

— В общем, когда я посещал своего товарища, который здесь на излечении, вроде как видел одного из «Баюнов», того самого семнадцатого полка. Из тех, кто давно считается мертвым.

— Он был пациентом? — когда я, и Серов покачал головой:

— Нет. Он носил рясу лекаря. Я видел его мельком, и сейчас я в сомнениях, он ли это был, или нет.

Он взглянул на меня, словно ожидая, что я развею его опасения. Но я, совсем недавно встретившийся с одним из таких вот «умерших», тянул с ответом:

— Скорее всего, вам показалось, — сказал я после паузы. — А ваш товарищ, которого вы посещали? Он видел этого…

— Довлатова, — подсказал Серов. — Он был первым апостолом «Баюнов». Увы, мастер Юсупов, с ним пропала связь. Вчера мне сказали, что всех, кто находился на реабилитации, перевели в другой корпус. Под усиленное наблюдение.

Я удивленно поднял бровь:

— Вот как? Очень интересно. Впервые об этом слышу.

— Так говорят, Василий Михайлович, — ответил мужчина и с надеждой взглянул на меня:

— Я ведь в своем уме, мастер Юсупов? И мертвец не мог вернуться в этот мир?

— Думаю, если бы этот был тот самый первый апостол, его бы давно опознали, — успокоил я Серова. — Все отступники находятся в базах розыска жандармов. И не могли бы появится в столице. К тому же…

Я задумался, размышляя, много ли гвардейцев тринадцатого находится на реабилитации. И ответил, добавив в голос немного убеждения:

— Ваши братья из тех, кто находился под присмотром лекарей в корпусе, наверняка давно могли бы раскрыть предателя.

— Я тоже про это подумал, — вздохнул Серов.

— Но на всякий случай я пропишу вам успокаивающее снадобье, которое сможет корректировать возможную паранойю или панические атаки, — добавил я, и взял со стола пустой бланк. Быстро выписал рецепт и протянул Серову:

— Принимайте с утра и перед сном в течение десяти дней. Если мнительность не прекратится — сразу записывайтесь на повторный прием. Если же вас беспокоит еще что-то…