Тайный дворец. Роман о Големе и Джинне - Уэкер Хелен. Страница 31

И тем не менее следовало принять во внимание возможность возникновения непредвиденных обстоятельств. У них могло не получиться оживить голема с первой попытки. Старейшины из синагоги могли решить в самый неподходящий момент проведать выздоравливающего равви. Поэтому равви Альтшуль на всякий случай написал президенту синагоги коротенькую записочку с просьбой не беспокоить его еще неделю. Рисковать нести ее сам он не мог, поэтому поручил это Крейндел.

– Возвращайся скорее, – велел он. – У нас еще много дел.

В общем коридоре тянуло дымом, и Крейндел удивилась – неужто уже успела наступить осень? Но на улице стояла теплая летняя ночь, тихая и спокойная. Девочка перебежала пустынную улицу, отперла дверь синагоги, прошла по гулкому святилищу в кабинет президента и положила записку на стол.

А потом она вдруг заколебалась. Здесь, в темной синагоге, ей внезапно стало одиноко и страшно. Ее отец смертельно болен, а ей всего одиннадцать лет. Как она повезет его к виленскому равину, если никогда не бывала даже за пределами Нижнего Ист-Сайда? А вдруг отец не переживет путешествия? Что она тогда будет делать?

На глазах у нее выступили слезы, но она утерла их. Ее отец – святой человек, и сам Всевышний привел его на этот путь. Она не должна позволять себе усомниться в их цели.

Оставив записку на столе, Крейндел прокралась через синагогу обратно к выходу и открыла дверь – и только тогда увидела кубы густого дыма и услышала крики собирающейся толпы.

Лишь на полпути к дому Голем спохватилась, что забыла свой плащ.

Первым ее побуждением было развернуться и пойти обратно. Находиться в одиночестве на улице в такой поздний час в одной блузке с юбкой значило нарываться на неприятности. Но мысль о том, чтобы вернуться в квартиру Джинна и униженно постучаться в дверь, была ей просто невыносима, поэтому она поспешила по Бродвею дальше, мимо закрытых ставнями витрин лавок, сиявших в свете уличных фонарей.

«Это не моя вина», – подумала она сердито. Но разве могла она объяснить ему, что исходило от миссис Хазбун? Нарастающее возбуждение, надежда и вожделение; мелькающие у нее перед глазами образы его, обнаженного, в ее постели; черное отчаяние, скрывающееся подо всем этим, страх перед побоями мужа – и все это приправлено опиумным дурманом, который делал ее мысли похожими на тягучее тесто, льющееся из миски. А потом…

«Эта твоя еврейка, высокая такая, которая одевается как учительша…»

Она увидела себя глазами этой женщины: непривлекательная дылда в ботинках на пуговицах и старомодном плаще, с худым и бледным лицом, на котором застыло недовольное выражение. Карикатура, и притом совершенно беспощадная, – но в свете собственных фантазий карикатура эта показалась Голему подтверждением всех ее мучительных сомнений в себе самой. «Ты надоешь ему, и он нарушит свое обещание, – казалось, говорила она. – Это всего лишь вопрос времени». Эта мысль причинила ей боль, а поскольку схлестнуться с Альмой Хазбун она не могла, досталось Джинну.

«Если бы ты была джиннией…» Упоминал ли он до этого хоть раз в ее присутствии это слово?

Она свернула на Гранд-стрит, поморщившись, когда водитель проезжавшего мимо фургона засвистел ей. Вряд ли кто-то мог принять ее за проститутку, но полицейским нужно было выполнять разнарядки. Она в красках представила, как проведет ночь за решеткой, а потом вынуждена будет объяснять Радзинам свое отсутствие на рабочем месте.

Подходя к Лафайетт-стрит, она услышала справа чьи-то шаги: быстрые и решительные, они определенно должны были пересечься с ее шагами. Напуганная, она попыталась прощупать мысли своего преследователя, но ничего не почувствовала – и немедленно поняла, кто это, еще даже до того, как повернулась и увидела Джинна с ее плащом в руках.

Первой ее реакцией было неизмеримое облегчение, но это лишь еще больше ее рассердило. Она ускорила и без того уже быстрый шаг и пошла дальше.

– Хава, – позвал Джинн, пытаясь нагнать ее. – Постой.

– Я не хочу с тобой разговаривать.

Его лицо на миг исказило выражение неподдельной боли. Ей стало совестно, и она готова уже была смягчиться, но тут в ее сознание холодной змеей вполз непонятный страх. Скорее, надо будить детей и соседей, снимать со стены свадебную фотографию и посеребренные подсвечники, а потом бежать вниз, по лестнице…

Озадаченная, она вскинула голову и увидела столб дыма и зарево, занимающееся на фоне ночного неба.

– Хава?

Но теперь и Джинн тоже встревожился.

На Форсит-стрит что-то горело.

Пожар начался на втором этаже с непотушенной сигареты – ее хозяин проснулся, обнаружив, что вся спальня объята огнем. Поток воздуха от открытого окна раздул пламя и погнал его к воздуховоду, по которому оно стремительно взбежало вверх до самой крыши. Здание было старое, построенное еще до жилищных реформ, поэтому ни железных лестниц, ни кирпичных перегородок, способных замедлить распространение огня, в нем не было – лишь сухое старое дерево от одного конца дома до другого.

Голем завернула за угол и очутилась на Форсит-стрит, Джинн бежал следом за ней. Их глазам немедленно открылось пугающее зрелище: прибывающая толпа, клубящаяся чернота, оранжево-красные сполохи. Жители выскакивали на улицу в пижамах и ночных сорочках, давясь кашлем и слезами, вытаскивая перепуганных детей, перины, стулья. Их ужас накрывал Голема с головой, лишая последних остатков самообладания. Она должна им помочь, но как…

Отец!

Этот мысленный крик исходил от маленькой худенькой девочки неподалеку, которая жалась к дверям синагоги. Ее ужас вспорол сознание Голема, а следом за ним возник образ: изнуренный бородатый мужчина, забившийся в угол гостиной в попытке спастись от подступающих языков пламени. Он болен и беспомощен, она должна спасти его.

Девочка метнулась через улицу, стремительно пробралась сквозь толпу и бросилась в охваченное огнем здание. В следующий миг, не в силах остановиться, Голем уже мчалась за ней.

7

На лестнице Крейндел прикрыла лицо краем блузки и поспешила по ступеням вверх.

Теперь, когда мимо нее пробежали последние обитатели дома, она осталась одна. С каждой ступенькой дым становился все гуще, и к тому времени, когда она добралась до четвертого этажа, она едва могла дышать. Дверь в общий коридор была закрыта, а дверная ручка так раскалилась, что до нее было не дотронуться. Крейндел обернула ее подолом юбки и надавила.

Волна жара едва не сбила ее с ног. От неожиданности она ахнула и тут же закашлялась, наглотавшись дыма. Хоть что-то разглядеть можно было на расстоянии ближайших нескольких футов, дальше начинался рдеющий мрак. Рев пламени напоминал звук работающего двигателя или гул многоголосой толпы.

Отец. Она должна до него добраться.

Крейндел сделала шаг вперед, затем еще и еще.

Кто-то за спиной Голема позвал ее по имени.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.