Мнимые люди (СИ) - Белоусов Андрей Константинович. Страница 53

Но в этот раз превосходство было на стороне людей и через пять минут, всё было кончено. Стрельба стихла. И сразу стало понятно, что не во всех вагонах побывали мутанты, есть и живые люди. Они стучали изнутри, плакали и кричали, запертые в вагонах, обращаясь к военным:

— Что случилось?!

— Выпустите нас отсюда!

— Помогите, мы хотим жить!

И солдаты бросились на крики, высвобождать людей. Но только они подбежали, как соседние вагоны, из которых не успели выбраться мутанты, содрогнулись от страшных ударов. Почувствовав свободу, «мимы» желали получить её обратно и для этого готовы были в лепёшку расшибиться, но добиться своего.

— Отставить, мать вашу! — окриком, остановил расторопных солдат, капитан Фролов. — Держать строй! Вагоны не открывать, до моего распоряжения! — Отдав дальнейшие указания, своему заместителю — лейтенанту Старенко, капитан подобрал, оброненную в перестрелки, фуражку и побежал на станцию, звонить начальству.

В станционную билетную кассу, Фролов влетел словно ураган, и поводив бешеным взглядом по помещению, отрыл из кучи бумаг полевой телефон и дождавшись приёма скороговоркой выплюнул:

— Подполковника Бердова, срочно.

Когда раздался недовольный голос подполковника, капитан Фролов, повысив голос, с нервной ноткой в голосе, закричал в трубку:

— Подполковник Бердов, это капитан Фролов с Пункта приёма эвакуированных номер восемь, района «Дедовск», у нас чрезвычайная ситуация!

— Спокойней капитан, что вы так кричите? Что-то важное, я надеюсь? А не то пеняйте на себя капитан. Сорвали меня с совещания главного штаба, понимаешь.

Судя по голосу подполковник, был не в духе и даже очень. И была бы сейчас у Фролова менее значимая новость, то он бы лишний раз подумал перед тем как продолжать. Но с другой стороны он, можно сказать, был обескуражен, столь равнодушным и раздражённым отношением начальства к своей персоне и поэтому, несмотря на чудовищность ситуации, в которой оказался, как-то со злорадством прошептал в трубку:

— «Мимы»… У нас попытка прорыва.

На другом конце, с минуту молчали, обдумывая и переваривая полученную информацию. Минута прошла и голос полковника, потерявший всю спесь и недовольство, в раз ставший испуганный и в то же время ещё не верящий, спросил с придыханием:

— Как… Когда?

И столько в этом голосе подполковника было страха и отчаяния и какого-то неверия, что Фролов отбросил сразу все свои обиды:

— Минут двадцать назад, товарищ подполковник, — просипел он. Тут же спохватился и более чётким голосом ввёл подполковника в курс дела. — Эшелон с эвакуированными прибыл минут двадцать назад. Мы действовали по инструкции: принять беженцев и сопроводить их в зону резервации. Но когда солдаты открыли вагоны, они чуть не умерли от ужаса, внутри было полно мертвых тел, а в следующий момент из самих вагонов повыпрыгивало штук шесть «мимов». Мы сразу поняли, что это не люди, поэтому приняли бой. Чётким и отлаженным действием моих подчиненных, нам удалось всех «мимов» уничтожить и не допустить их прорыва из санитарной зоны.

— Твою мать! — в сердцах выругался подполковник Бердов, понимая, что полученная информация правдива и что это не кошмарный сон. — Значит наш тест — анализ крови провалился, — опустошённо пробурчал он себе под нос. Затем не задавая лишних вопросов, спросил только одно:

— Выжившие, среди мирных граждан имеются?

— Да. В нескольких вагонах люди не пострадали, они временно заблокированы внутри, по моему личному приказу.

— Это хорошо… — протянул Бердов, а потом чуть понизив голос, опасаясь что его может кто-нибудь подслушать, проникновенно прошептал. — Слушайте сюда капитан и внимательно… Мы не имеем право рисковать. Вы меня понимаете? Если в вагонах остались непострадавшие люди, то это не значит, что среди них нет потенциально заражённых. Как вы сами догадались генетический анализ крови, провалился и мы теперь не можем со стопроцентной уверенностью утверждать что те люди что у вас сейчас сидят в вагонах, здоровы. Вы меня поняли? И мы не можем допустить, чтобы «мимы» вырвались на свободу. Ошиблись на «Верху», но головы полетят у нас. Так что слушайте сюда капитан — никто не выжил. Повторяю, никто…

Фролов потерял дар речи:

— Так точно, товарищ подполковник, никто не выжил, — обморочным голосом, подтвердил он. Понятно же, что подполковник Бердов, решил сделать из него, палача, — «Вот сволота! У них там всё летит к чертям, а отдувайся Фролов».

— Вот и молодец капитан, — проникновенно похвалил Бердов. — Трупы погибших, потом сожгите. И ещё… Последнюю партию прибывших, отсоедините от основной группы беженцев и поместите в изоляцию под пристальное наблюдение.

— Есть.

Услышав утвердительный ответ, подполковник Бердов отсоединился, а сам Фролов, стоял как воду опущенный держа телефонную трубку у уха и ещё несколько минут слушал гудки, ничего не замечая вокруг. Наконец где-то, как-то, согласившись со словами подполковника:

«С другой стороны он прав конечно же. Среди беженцев могут оказаться мутанты. Рисковать нельзя. Ни в коем случае. Но там же живые люди и они ни в чём не виноваты… Будте вы все прокляты!»

И положив трубку на место вышел на улицу.

А на улице, прорвав серые тучи, выглянуло солнце и снег под его лучами радостно заблистал чистой белизной. Синички обрадовавшись дневному светилу, радостно защебетали, приветствуя чудный день.

«В такой бы день, да на лыжах, да в лесок, когда морозец чуть примораживает лыжню, а солнце отогревает тело».

На что, Фролов печально вздохнул полной грудью, подходя к месту трагедии. Всё бы хорошо, но вот только живописную картину и блаженный покой, нарушали мерные, сокрушительные удары, доносившиеся из вагонов, и жалобные всхлипы ничего не понимающих людей.

И лица. Бледные, а у кого и серые, напряженные лица солдат, что окружили поезд.

Фролов подхватил горсть снега и протёр вспотевшее лицо, потом махнул рукой призывая лейтенанта Старенко. Когда Старенко подбежал, капитан Фролов, тихо прошептал ему на ухо, приказ Бердова, и лицо лейтенанта тут же вытянулось и к бледности его лица прибавилась могильная серость, окраска человека, который заставляли пойти на смертельный грех. Фролов дружески похлопал лейтенанта по плечу, кивая головой, мол: так надо, дружище, так надо….

Старенко обречённо кивнул в ответ и сгорбившись побежал в сторону двух бронемашин, пошептался там с экипажем и приказал солдатам отойти от поезда. После чего посмотрел мертвыми глазами на капитана.

— Огонь! — махнул рукой Фролов.

В следующий момент башни «БТР», с крупнокалиберными пулемётами, качнулись и открыли стрельбу по вагонам, прибывшего эшелона. Из спаренных пулемётов, с громоподобным звуком вылетали, не то что пули, а малые снаряды, способные прошивать насквозь железобетонные блоки. Снаряды пробивали деревянные вагоны просто насквозь, оставляя в стенах отверстия, размером с кулак взрослого человека. И через пару секунд, вагоны поезда, уже напоминали настоящее решето, или вовсе подрезанные пулемётной очередью, они сложились пополам. Стрельба прекратилась и наступила давящая тишина.

В таком аду выжить было невозможно. Людей и нелюдей перемолотило словно в мясорубке превратив тела в бесформенные куски плоти. Ужасное зрелище. И чтобы хоть как-то не лишиться рассудка, Фролов закрыл лицо фуражкой и разрыдался, и слёзы ручьем текли по его лицу, снимая внутреннюю боль….

Слаженный план по эвакуации города, рухнул в одночасье, поставив военных на уши. На какое время могло затянуться разбирательство происшедшего и когда возобновится эвакуация людей, никто больше не мог сказать.

Во временном штабе сил «ЧС», срочно было созвано экстренное совещание. В помещение для переговоров, люди в штатском и в форме с большими звездами на погонах, тихо перешептывались между собой сидя за чёрным лакированным столом. Начальство в течение трёх часов обсуждало главные вопросы по урегулированию создавшейся ситуации и с минуты на минуту ожидало профессора Мирного и профессора Абрамовича.