Мнимые люди (СИ) - Белоусов Андрей Константинович. Страница 67

Затем, железные пальцы мутанта, сомкнулись на подбородке Лютича, фиксируя голову так, чтобы мерзкая букашка перестала наконец вертеть своей башкой, пытаясь уклонится от тугой бесцветной слюны. Но жалкая букашка вновь попыталась трепыхаться, но мутант более не обращая на это внимание, сильно нажал ей на челюсти, раздвинув рот.

Лютич не в силах захлопнуть рот и тем более сопротивляться, от нахлынувшего страха просто закричал. Но из сдавленного, чудовищной силой, горла раздался лишь слабый хрип, переходящий в стон. А чудовище, продолжало начатое. Оно вдруг резко отклонилось на длину рук и так же резко приблизилось, выплёвывая ком, тугой слюны, целясь в рот букашке.

Отвратительно пахнущая слюна, попала Лютичу прямо в раскрытый рот и в нос, залепила глаза и перекрыла доступ кислорода, осев на его лице непроницаемой плёнкой, и он с надрывом закашлялся, прочищая дыхательные пути. Тугая, чужеродная слюна из его рта и носа вперемешку с собственной слюной ответно угодила в морду «мима». Но тому, видимо такое поведение букашки не понравилось и зажал ей рот и нос, чтобы не дать Лютичу откашляться. А через восемь минут, когда букашка перестала дёргаться от недостатка кислорода, «мим» отпустил Лютича и прыжком с места, переместился к следующей букашке в военной форме.

Получив свободу и напрочь позабыв, что ещё не избавился от чужеродной слюны, Лютич радостно вздохнул полной грудью, вентилируя застоявшийся воздух в лёгких, и закашлялся с надрывом, ворочаясь кряхтя на месте и постоянно сплевывая на пол. Он не заметил, как к нему подошёл второй, двуногий мутант. А тот подойдя вплотную, посмотрел на Лютича, наблюдая как тот откашливается, размазывая по лицу слюни и сопли, вперемешку с грязью. Затем его взгляд уцепился за осколок стекла, что так и сжимал человек в своей искалеченной руке, и глаза у него, на секунду подёрнулись дымкой. «Мим», что-то мучительно вспоминал, связанное с этим осколком, но что?

А вспомнив наконец, «мим» подскочил, боясь опоздать, к человеку и нанёс сокрушительный удар ногой по голове, пресекая дальнейшие попытки Лютича, к нежелательному самоубийству.

Удар был такой силы, что разом выбил дух из капитана, и его сознание, со скоростью света, выпорхнуло из клетки-тела и отправилось в мир снов, чтобы вновь затем вернуться, но уже не таким, каким было ранее…

— Сколько!? — переспросил президент, на секунду пропадая с экрана монитора. — Этого не может быть… — следом ужасаясь шепчет он вновь возникая на экране и его бледное лицо с гневным взором пристально смотрит на собеседника. — Это как понимать, генерал? — негодующе обращается он. — Двадцать тысяч солдат, посланные вами на разведку в город растоптаны, разбиты и уничтожены, почти что полностью и кем? Этими полоумными мутантами? Спецподразделения, вооружённые до зубов, проиграли невооружённой кучке больных людей? У меня просто в голове не укладывается. Живо отвечайте генерал, как такое могло произойти? Я жду…

Сидящий на другом конце линии связи генерал Овчаренко спал с лица окончательно, и так уже сбросив за прошедшую неделю пару лет своей бесценной жизни. И всё это — постоянное нервное напряжение, что неблаготворно сказывалось на его здоровье. Всего каких-то ещё два месяца назад он светился здоровьем и неугасаемая сила распирала его, требуя всё новых подвигов. И в свои пятьдесят восемь лет Овчаренко ни разу не жаловался на сердце.

В последнее время, он частенько держал под языком, таблетку валидола и её отвратно-сладковатый вкус постоянно преследовал его, отбирая вкус жизни. Он забыл, когда в последний раз бегал трусцой или просто делал зарядку. Пил горстями таблетки от давления, отчего стал походить на пьяного. И некогда его сильное и жилистое тело стало постепенно терять былую упругость форм, превращаясь в этакую аморфную субстанцию. Его кожа приобрела постоянный серый, землистый оттенок и утратила упругость, превратившись в старческий пергамент. И особенно сильно, генерал похудел на лицо. Оно покрылось, множественными морщинами, щеки впали, а подбородок и нос утратили чёткость.

Всего за два месяца напряжённой работы, генерал Овчаренко превратился из пышущего здоровьем зрелого мужчины в слабого и больного старика, и неудивительно, что этот процесс был уже не обратим. Годы, от которых он бегал, ведя здоровый образ жизни, всё-таки его нагнали, и разогнавшись, не могли уже остановиться.

Глубоко вздохнув и досчитав до пяти, Овчаренко ринулся в омут с головой:

— Аналитики ошиблись, товарищ президент, — пояснил он. — Число мутантов, на деле, оказалось большее количество, чем мы ожидали. Против наших двадцати тысяч, выступило более ста. Цифра изначально не была в нашу пользу. Если бы мы только знали реальную обстановку дел в городе, то я бы, ни за что не совершил бы, столь грубой ошибки. — Сокрушённо качая головой высказывался генерал. — Я не могу простить себе смерть, тех ребят, которых сам послал на смерть. Пацаны просто не готовы были, стрелять, как им казалось, в мирных граждан, за что и поплатились своими собственными жизнями. Поэтому прошу снять с меня все полномочия и назначить на моё место — Мишулина, министра вооружённых сил, — резко договорил он, в упор глядя на собеседника, а высказавшись, выпрямился в кресле, ожидая приговора.

— Э… нет, генерал, — грозя пальцем ответил президент. — Вы мне ещё нужны. Тем более, эту операцию, мы с вами вместе утвердили, вместе будем и отвечать. А Мишулин, может подождать. Он у нас предназначен для более масштабных действий. Вот если, не дай Бог, мутанты вырвутся из города, вот тогда я и дам ему все карты в руки. Понятно? — Что ж, вопрос не требовал ответа и потому глава государства, сосредоточился на конкретных вопросах. — Так, а теперь отбросим сантименты. Мне вот что хотелось бы узнать, что у вас на уме, по поводу дальнейших действий? Какие вы намерены принять противодействия агрессору? — напрямую задал он вопрос.

Но пока он ещё говорил, на лице самого генерала, одни чувства резко сменялись другими. С одной стороны Овчаренко в тайне хотелось бы, чтобы с него сняли все полномочия, отправив в отставку. С другой, он просто не мог уйти и бросить народ на произвол судьбы. Потому что он точно знал, что лучше него с этой проблемой, возможно никто не сможет справиться, и в пользу этого была одна очень веская причина. Это он первый вёл дело мутантов. Первый поверил в них и первый кто стал собирать по ним информацию, и сейчас, обладая ощутимым багажом фантастических знаний, в которые и не каждый-то поверит, ему было бы горько передать дело другим и всё забыть, всё забросить.

И потому получив вопрос по обстоятельству, Овчаренко как не пытался, а всё же не смог скрыть своей радости, проявившейся на лице в виде слабой улыбки удовлетворения и облегчения.

— Та операция, которую мы провели, преподнесла нам ужасный сюрприз, — сразу же прыгнул он с места в карьер. — А именно, на сегодняшний момент мы обладаем достоверной информацией, о том что в центре столицы, по крайней мере две трети живого контингента — мутанты. Второе. Разгром разведгрупп, даёт пищу для ума солдатам, что в следующий раз отправятся в черту города. Этот печальный, я даже сказал бы позорный случай, предостережёт военных и спасёт им жизнь, в случае встречи с мутантами. — И переходя к главному, генерал на секунду замолчал переводя дух.

— Наши действия, — сказал он, намереваясь разложить все мысли по полочкам:

Первое. Я уже распорядился. Продовольствие больше не будет поступать в город. Оно будет предоставляться только коммунам.

Второе. Коммуны взять под усиленную охрану и запретить покидать территорию, выделенную им под свои нужды. Никого не выпускать из коммуны и уж тем более не принимать новых членов.

И третье. Надо начинать полномасштабную операцию по зачистке города от мутантов с привлечением до нескольких сот тысяч военнослужащих, при поддержке бронетехники.

Овчаренко выдохнул всё это на одном дыхании и президенту пришлось какое-то время помолчать, тарабаня по столу пальцами, обдумывая слова генерала: