Эра титанов - Риддл А. Дж.. Страница 39

Я принялся изучать последний ряд. Майк. Джиллиан. Неподвижные, с закрытыми глазами. Что это значит? Мертвы они или находятся под действием какого-то препарата, я не знал.

Слева короткий коридор соединял эту палатку со следующей. Между ними мы снова увидели столы с пластиковыми куполами над телами, и я уже не сомневался, что другая палатка тоже заставлена столами.

У дальней стены справа тишину нарушал механический рокот – это шумел конвейер, который шел по всей длине стены из темного туннеля, расположенного вдоль задней части лабораторий, и заканчивался в углу, в маленькой комнатке без окон. Этот конвейер ожил, когда мы вошли, и, подергиваясь, двинулся вперед. Мы с Грейсоном ждали, что будет дальше. Из туннеля медленно выплыло тело, завернутое в пластик. То, с которым местные уже закончили.

Теперь я понял, что представляет собой этот комплекс: это была огромная сборочная линия для какого-то эксперимента. Вот зачем они доставили нас сюда – для опытов. Теперь я уже не сомневался, что понял все правильно, и знал, что нам следует сделать: как можно быстрее убраться отсюда. Но я решил, что никуда не уйду, пока не выясню, здесь ли Харпер, – и, если она здесь, я ее тут не оставлю.

Раздвижная дверь у нас за спиной открылась, и мы с Шоу замерли. Я надеялся, что существо в защитном костюме заберет следующее тело и отвезет его в одну из лабораторий.

Однако оно прошло первый ряд, приближаясь к нам:

– Я думаю, нам нужно поговорить.

Голос был человеческим, и в замкнутом пространстве он показался мне слишком громким.

Я отошел от стола в проход, ведущий от лабораторий к маленькой комнатке в дальнем конце палатки. Грейсон неуклюже повторил мой маневр, но оборачиваться мы не стали. Мы быстро шагали по широкой дорожке, шедшей параллельно конвейеру, и обогнали завернутое в пластик тело.

– Эй! – послышалось нам вслед.

Раздвижная металлическая дверь открылась при нашем приближении, и мы увидели новую комнату – пустую, если не считать большой машины, занимавшей всю правую стену; я догадался, что это печь для кремации, и не сомневался, что в противоположном углу была еще одна, которая обслуживала лаборатории, расположенные на другой стороне.

Я посмотрел на Грейсона, показывая, что собираюсь устроить ловушку нашему преследователю.

Вытащив пистолет, я спрятал его за спиной и остался стоять на месте, сделав вид, что терпеливо жду того, кто к нам направлялся.

Двери раздвинулись, и появилось лицо мужчины среднего возраста, который при виде меня не испытал ни малейшей тревоги.

Он сделал шаг внутрь и сказал:

– Николас…

Шоу ударил по его шлему рукоятью пистолета, и мужчина рухнул на пол. Однако он не потерял сознания и, более того, увлек за собою и Грейсона. Я держал собственный пистолет в руке, дожидаясь, когда между катающимися по полу телами появится просвет, чтобы выстрелить.

Прежде чем двойная дверь закрылась, в комнату с поднятыми вверх руками вбежал еще один человек в защитном костюме, и я замер, не в силах отвести от него глаз.

Он медленно поднял руки в перчатках к шлему и помедлил, глядя на меня, как будто ждал, когда дверь окончательно и плотно закроется.

Шоу и его противник перестали бороться: теперь оба лежали на полу и с изумлением смотрели вверх. Мужчина, стоявший перед нами, снял шлем, и я увидел… себя.

Он был точной моей копией, до самой мельчайшей детали.

Глава 28

Харпер

Если бы всякий раз за последние пять дней, когда я приходила в себя в темноте, чувствуя, как у меня ноет все тело, я получала фунт… Я закрыла глаза, рассчитывая, что смогу еще немного отдохнуть. Сон пришел почти сразу.

Второе пробуждение получилось намного более приятным. На этот раз у меня отчетливо болело только левое плечо.

В тусклом свете я провела по нему пальцами, пытаясь найти источник боли, и они наткнулись на круглое металлическое устройство, прохладное на ощупь. Крошечные щупальца входили в мое тело, и я инстинктивно ухватилась за его край, пытаясь оторвать от себя. Бесполезно; маленькое металлическое насекомое прицепилось ко мне слишком крепко…

Постепенно мои глаза приспособились к освещению, и я сумела разглядеть границы своей камеры – сначала мне показалось, что она похожа на гроб. На высоте нескольких футов находился потолок, с трех сторон меня окружали стены, а справа виднелся тусклый источник света. Я лежала на невероятно удобном матрасе в маленькой комнатке, в которой едва помещалось мое тело.

Я попыталась приподняться, но в животе вспыхнула боль, которая взметнулась вверх, к груди, заставив меня снова упасть на кровать.

Тогда я снова попробовала отыскать пальцами источник боли, опасаясь снова вызвать приступ, и нащупала на животе свой дневник: он лежал как раз в том месте, которое болело сильнее всего. Точнее, он лежал на блокноте с заметками по «Алисе Картер», который был прижат к моему животу и ребрам. Я провела ладонью по твердой обложке блокнота и обнаружила серебряного паука, который в нее вгрызся. Острые ноги паука уходили глубоко внутрь блокнота, почти до противоположной стороны обложки, как металлическая скобка, скрепляющая стопку бумаг, но насквозь они проникнуть не сумели. Дневник остановил первую пулю, выпущенную в парке возле «Зала Титанов», – вероятно, этому надо было порадоваться.

Я вытащила маленькую книжечку и открыла ее. Последние, непробитые страницы оставались пустыми. Тогда я отложила дневник в сторону и вернулась к «Алисе Картер». Эта тетрадка, к большому моему счастью, не пострадала. Я знала, что предпочту ее своему дневнику при любом раскладе, и сомневалась, что хочу узнать еще что-то о себе. Первая прогулка по бульвару будущих воспоминаний не принесла мне радости.

Я села и опустила ноги на пол. Снизу поднимался тусклый свет, в котором я увидела три двойные койки, стоявшие в форме буквы «U». Оба нижних места на двух других койках были заняты, а верхний ряд оставался пустым. Похоже на жилой отсек… Я на корабле?

Затем я наклонилась вперед, чтобы посмотреть, кто лежал на других койках. Справа я обнаружила Юла. Он был жив, но крепко спал. Сумка, которую он так тщательно оберегал с самого начала полета, исчезла. Сабрина занимала соседнюю койку, и я с облегчением выдохнула, нащупав слабый пульс у нее на шее.

Двойные двери впереди раздвинулись, затопив комнату слепящим светом. Я подняла руку, прищурилась, и мне с трудом удалось разглядеть фигуру в скафандре. Потом этот незнакомец нажал на какую-то панель, и я погрузилась в темноту.

Когда я проснулась, боль исчезла. Как и все остальное – узкая койка, металлический паук у меня на плече, а также дневник, блокнот и порванная одежда. Я почувствовала некоторое смущение, когда села и оглядела свое новое белое одеяние – я не помнила, как оно появилось.

Я находилась в просторном, безупречно чистом помещении. Напротив двуспальной кровати, у длинной стены, стоял письменный стол, а справа, из большого окна, открывался вид на море. За стеклянной дверью я разглядела сверкающую ванную комнату и чуть дальше – деревянную дверь, которая, очевидно, вела наружу. Все вместе это жилище напоминало роскошный отель.

Я некоторое время смотрела в окно, пытаясь понять, куда попала. Однако передо мной до самого горизонта раскинулось бесконечное пространство голубого океана. Над пенными гребешками волн парили птицы…

Когда я подошла к внешней двери, она с шипением открылась, и я увидела коридор и ряд таких же деревянных дверей. Я подошла к первой и попыталась ее открыть, но она не поддалась. Меня охватила паника, и я метнулась обратно. Однако тревога оказалась напрасной: моя дверь открылась сразу же. Наверное, она была каким-то образом настроена на меня.

Что делать? Остаться и ждать или попытаться выйти? Но другая дверь меня не послушалась…

Тогда я решительно направилась к металлической двери в конце коридора и остановилась перед нею. Она отворилась, и я увидела еще один, более широкий коридор, как в офисном здании. Нет, скорее, как в больнице или еще каком-то подобном учреждении.