Лебединая Дорога (сборник) - Семенова Мария Васильевна. Страница 18
Олав ничего не ответил, только с сомнением покачал головой. Слишком опытен был зверь, чтобы удалось так просто взять его на добыче!
Олав ошибался редко. Не ошибся и на этот раз. Пламени пожара ещё не было видно, когда между деревьями на мысу мелькнул огненно-алый парус. Рунольв! Всегда ему нравился этот цвет крови и огня…
Сорок четыре года из своих пятидесяти шести Рунольв Скальд носил на боку меч. И от души презирал всех, в ком не мог за сто шагов почуять истинного бойца! Потому-то его немало удивило то мужество, с которым рабы Эрлинга Виглафссона защищали свой дом. Ему-то казалось – достаточно будет издали показать им кулак. Ведь рабы есть рабы!
Но как же самоотверженно они дрались… Во всяком случае, женщины с детьми успели убежать в лес. Забава сорвалась: не с кого сдёрнуть одежду, некого подбросить и поймать на копьё. Ничего, они ещё сами придут к нему просить крова и еды. Потому что им некуда будет больше идти. И не к кому. Ибо он, Рунольв Раудссон, сегодня же повесит свой щит над хозяйским местом в Сэхейме!
Он велел поджечь дом и клети с собранным урожаем. И повёл людей обратно на корабль. Он и так потратил здесь гораздо больше времени, чем предполагал…
– А теперь в Сэхейм! – громче гула раздуваемого ветром пожара прогремел его приказ. – И помните, что там придётся биться покрепче!
– Плыви, – сказал Халльгрим, и его услышали сидевшие на носовых скамьях. – Плыви, я смотрю, не терпится тебе в Вальхаллу…
Хирдманны стали оборачиваться. Кто же не знает, что умирающему даётся пророческий дар! И хоть никто не подал виду, многим стало не по себе…
У Эрлинга все были в бронях, даже сидевшие на вёслах. И с десяток стрелков уже стояли вдоль палубы с луками наготове. Но Эрлинг понял почти мгновенно, что не даст им стрелять. Он увидел брата…
Наверное, его одновременно увидели все. Опытные гребцы умели оглядываться, не выбиваясь из ритма, – а как же не оглянуться на врага!
Халльгрим хёвдинг висел на форштевне пёстрого корабля. И кровавое полотнище за ним выгибалось, подпёртое снизу шестами. Ветер набирал уже штормовую мощь, корабль тяжко качался, и Халльгрим то уходил в воду по пояс, то вырастал из неё, словно морской великан.
И глаза его были открыты.
Мгновение прошло в могильной тишине. Потом рядом с Эрлингом кто-то прохрипел чудовищное слово и рванул к щеке тетиву. Эрлинг ударил воина по руке и крикнул так, что чуть не разорвалось горло:
– Не стрелять!
Привыкший к слову вождя, викинг опустил лук… И, трезвея, запоздало удивился Приёмышу, сообразившему раньше бывалого стрелка: разъярённый ветер мог бросить стрелу мимо цели. В распятого на носу…
Корабль Рунольва шёл прямо по ветру – буря подставляла ему крыло. Нечего было и думать о том, чтобы закинуть крючья и встать с ними борт о борт. Усмехаясь, Рунольв передал Эйнару рулевое весло и велел править в море. Там можно будет разделаться с Приёмышем без помехи… Там никто не придёт ему на помощь, спустив на воду лодки. Рунольв пошёл на нос: битву начинают вожди.
Он раскачал в руке поданное ему копьё и, ухнув всей грудью, метнул, посвящая Богу войны. И бросок вышёл на славу! Широкий наконечник впился в чёрный борт, и смолёное дерево загудело.
Не сговариваясь, воины Эрлинга вырвали это копьё и передали вождю. Эрлинг стиснул в руке ясеневое древко… Ему показалось, будто тепло ладони Рунольва Скальда покинуло его ещё не до конца. Эрлинг смотрел на брата, не слушая насмешек, сыпавшихся с пёстрого корабля… И когда понял, что копьё Халльгрима не заденет, – оно полетело. Над палубой, над скамьями, над серой водой.
Оно раскололо один из щитов, за которыми Рунольв прятал своих гребцов, и щит слетел с борта. Под щитом вздрогнуло весло, потом неуклюже задралось вверх… и наконец упало и вывалилось из люка. И поплыло по ещё невысоким волнам, быстро отставая от корабля.
– Добрая примета, – проворчал в бороду Олав кормщик. И, не дожидаясь приказа, скомандовал: – К повороту! Парус приготовить!
Эрлинг и впрямь совершил бы величайшую ошибку, оставив Олава на берегу. Корабль повиновался старику, как послушная лошадь: развернулся и пересёк собственный ещё пенившийся след, и Рунольв успел опередить его совсем ненамного. Всего на несколько полётов стрелы…
Новая команда – и парус рывками пополз вверх по мачте, быстро расправляясь, принимая в себя ветер.
И когда парус подняли, то оказалось, что под ним пряталось на палубе двое людей. Двое рабов, те, что приехали в лодке с Эрлингова двора. Рагнар сын Иллуги и Адальстейн англ. Когда они успели проскользнуть по сходням – никто и не заметил.
– Адальстейн пускай остаётся, а этого второго надо выкинуть за борт! – налегая на весло, потребовал Бьёрн Олавссон. – То-то я чувствую, что стало труднее грести. Он отягощает корабль!
Рагнар повернулся к нему и немедленно ответил:
– Если тебе тяжело, дай я сяду грести вместо тебя.
– Я разделаюсь с тобой, немытая рожа, – пообещал Бьёрн. – Вот подожди только, пока сменюсь.
– Замолчи, Олавссон, – сказал Эрлинг. – Прикоснитесь друг к другу, и я выброшу за борт обоих.
– Так я и знал, что ты заступишься за своего трэля! – зарычал Бьёрн.
Эрлинг смотрел на него холодно. Потом он спросил:
– А хочешь, я сам выпрыгну в воду? Тогда никто тебе не помешает колотить раба вместо того, чтобы гнаться за Рунольвом…
Бьёрн, вынужденный проглотить свою ярость, с удвоенной силой налёг на весло, и весло затрещало. Эрлинг подозвал обоих рабов и сказал:
– Оружия у меня для вас нет. Добудете его сами… А если поведёте себя храбро, обоих освобожу.
С берега, из Сэхейма, видели два корабля, прошедших друг за другом – в сторону моря… Первым летел под красным парусом корабль Рунольва Раудссона. И его хорошо разглядели со двора. Даже слишком хорошо.
Видга, правда, всё поглядывал на кнарр. Кнарр строился для моря, и, наверное, выдержал бы бурю. Но не на нём гоняться за боевыми кораблями, и это все понимали.
Видга не хуже прочих видел форштевень пёстрого корабля… Однако он всё-таки не позабыл рассказать про Скегги, оставшегося в лесу. Тогда Хельги позвал двоих старых рабов – старики всё равно не пригодятся для боя – и велел им ехать на поиски, потому что начинало темнеть. Ветер за стенами выл и стонал, и было слышно, как за оградой с треском валились деревья.
Рабы встретили Скегги на середине дороги из Торсхова, уже под дождем. Он из последних сил ковылял по тропе, промокший, синий от холода. Его взяли на седло и повезли домой. Скегги судорожно прижимался к бородатому рабу и плакал взахлёб, потом уснул прямо на коне. У него хватило мужества подобраться к самому забору Торсхова, и он видел, как вешали Олавссона.
Под утро из-за сторожевых скал фиорда стал доноситься глухой, зловещий рёв. Это, сотрясая гранитные кручи, грохотали волны высотой в четыре человеческих роста…
16
Ветер дул всю ночь до утра, не собираясь стихать. Даже тучи не всегда выдерживали его напор и рвались. Море и небо были одинаково черны, но порой в разрывах туч проглядывала луна – и тогда по гребням волн принимались шагать огромные бесформенные тени. И с кораблей видели друг друга.
Два драккара оказались одинаково легки на ходу. И шли вровень, показывая один другому борта. По-прежнему на расстоянии в несколько полётов стрелы. Будет рассвет, и они сойдутся поближе.
Вёсла ещё вчера убрали внутрь и сложили вдоль палуб, тщательно привязав. Они славно потрудятся – но не теперь, когда море того и гляди выхватит их из рук. А паруса были спущены до середины мачт и подвязаны снизу короткими крепкими верёвками. Чтобы не разорвало. Добрые паруса – один красный, другой полосатый…
Под утро Бьёрн Олавссон увидел в тучах валькирий. Девять дев мчались куда-то на взмыленных жеребцах, и всех краше была та, что скакала впереди. Дочь какого-нибудь конунга, рассудил Бьёрн. Или сестра! Весь корабль, задрав головы, смотрел в тёмное небо. Но валькирии показали себя не каждому. Тогда люди решили, что Бьёрна ждало особенное везение в бою.