«Сглотнула рыба их…» Беседы о счастье - Кучерская Майя Александровна. Страница 59

К девятому классу Ваня вытянулся, перегнал Машу, но и Маша выросла, только в другом смысле: видимо под Ваниным влиянием, она стала хорошо учиться, полюбила историю – словом, и повзрослела, и поумнела. Сразу после выпускного Ваня с Маней поженились. Поселились молодые в просторной квартире Машиной мамы, которая, едва началась перестройка, занялась ресторанным бизнесом и процвела. Только вместе Иван да Марья пробыли не так уж долго. Ваня пошел учиться в университет, на физфак, и всё глубже уходил в постижение законов оптики. Маня тоже поступила было на исторический факультет, но отвлеклась, у нее родилась сначала пчелка Катюша, вылитая мама, затем сверчонок Валера, и стало Маше не до истории. Ваня продолжал учиться и совершенно погрузился в изучение световой энергии и лучей…

– Солнечных, да, бабуль? – спросила Тася сонным голосом.

– И солнечных тоже. И вообще всяких. Вижу, ты уже засыпаешь? Ну, да недолго осталось. Ваня делал научную карьеру в оптике, а Маша занималась хозяйством, растила деток и кормила Ваню, без нее он, наверное, просто умер бы с голода, потому что регулярно забывал поесть.

И однажды Маша поняла, что очень устала. Даже тихое Ванино свечение, которое так завораживало ее прежде, на нее больше не действовало. И Маша сказала Ване: «Иди-ка ты, милый, и занимайся своими ненаглядными лучами, мы ведь тебе только мешаем». Ваня немного удивился, но почти сразу обрадовался и немедленно поехал в свою лабораторию, продолжать эксперименты. Правда, спустя неделю он вернулся домой – пообедать, заодно поглядеть на своих копошащихся в детской детей. Так и повелось: Ваня приезжал раз в неделю к Маше, съедал всё, что было в доме, общался с ребятишками и снова исчезал. Пока не закончилось и это – Ваня начал приезжать все реже. А вскоре сообщил, что женится. И на ком? На встреченной случайно под раскидистым кустиком той самой Алине из класса «Б», которая – кто бы мог подумать! – оказалась не простым червячком, а книжным, и за время разлуки с Ваней изгрызла немало страниц и переплетов. Им было о чем поговорить друг с другом.

Вскоре Маша тоже нашла себе мужа, усача Вову, был он такой красивый, высокий, ходил в блестящей кожаной куртке, в черных начищенных сапогах, но, к сожалению, предпочитал на завтрак исключительно табуретки и стулья. Вскоре всем пришлось сидеть на полу, а Вова тем временем перешел на ножки стола. Когда он перекинулся на буфет, Маше пришлось отправить его прочь, чтобы сберечь оставшуюся мебель. От Вовы у Маши родилось два веселых близнеца-усатика.

Следующим стал богомол Гавриил, но он буквально глох от шуршания, жужжания и мельтешения Машиных детей и, разочаровавшись в семейной жизни, вскоре уполз от Маши в домик к жукам-отшельникам. От Гавриила у Маши родилась девочка, богомолочка, ласковая и послушная. Четвертым и последним Машиным мужем стал веселый и легкий на подъем Олег Огурчиков, больше всего на свете он любил скакать и прыгать, и как-то раз до того расскакался, что скакнул совсем высоко и очутился за синим океаном. А обратно вернуться уже не смог.

Пчела Маша его не забыла, как и никого из своей большой семьи. Всем своим сверчкам-жучкам и кузнечикам она отсылала на праздники подарки, кому – бутылочку медовухи, кому – медовые лепешки, Гавриилу – душистые восковые свечки. Незаметно дети ее выросли, а прежние мужья обрели счастье кто с кем. Когда Машиной мамы не стало, Маше досталась в наследство вся ее ресторанная сеть, и всё, что зарабатывала, Маша тратила на своих многочисленных родственников.

Ни на кого Маша больше не держала обиду, всех любила, и на каждый Новый год приглашала всех своих мужей и детей с внучатами в свой светлый просторный улей на Новорижском шоссе. То-то было там жужжанья, скворчанья и шебуршанья! Завершался праздник всегда одинаково – Машины гости дружно читали последнюю часть «Мухи-Цокотухи» Корнея Чуковского и пускались в пляс.

Бабушка Маша остановилась и взглянула на Тасю.

– …таракашечки! – пробормотала внучка сквозь сон. – Потому что всем было весело и никто не обижался, да, бабуль?

– Конечно, они же родственники, – ответила бабушка, чуть помолчала, наклонилась, чтобы поправить внучке одеяло, и увидела: прижав мишку, Тася крепко спит. Бабушка погасила ночник и тихо вышла из комнаты.

Т. Б. Чудесная история! Всем бы так. К сожалению, преградой к таким отношениям часто бывает ревность. Нынешних мужей и жен – к бывшим, а бывших – к нынешним. Возможно ли ее преодолеть? Думаю, чем более личностно зрелым является человек, тем больше у него возможности понять, что отношения с разными людьми – это разные отношения. Осознать ту самую уникальность, о которой вы говорили. Каждые Он и Она – уникальны. И ничего не повторяется. Никогда с другой не будет так же, как было со мной.

М. К. Да, это меня всегда поражало. С каждым человеком отношения уникальны, просто потому что уникален каждый человек. В этом есть что-то глубоко утешительное.

Часть III

Затаенная боль

Глава четырнадцатая

Скелеты в шкафу

Т. Б. Продолжая тему развода, хочу рассказать вам историю. Вижу я сон.

Теплая южная ночь. Я иду по пляжу босиком, расслабленно, наслаждаясь пьянящими ароматами моря и цветущих глициний. И вдруг спотыкаюсь, наткнувшись на что-то, и вижу – мужчина в набедренной повязке лежит на песке, пронзенный копьем в грудь. Как стрекоза на булавке… Останавливаюсь в ужасе и понимаю – это сделала я… Рухнув на колени, я всем своим существом кричу: «Не-е-т!!! Я не хочу этого!!!»

Просыпаюсь, но крик всё еще звучит в моих ушах. Я всё еще там, во сне, в той реальности. Проходит несколько дней, но я по-прежнему придавлена пережитым во сне.

История эта случилась в августе 91-го. Как раз во время путча. И мне по работе надо – никуда не денешься – ехать на симпозиум, который как раз был посвящен снам. Так и назывался – «Сновидения в России». И вот на этом симпозиуме давал мастер-класс американский коллега, у которого на Бродвее был Театр снов. Для демонстрации метода был нужен доброволец. А тут я – с не отпускающим меня сновидением. Мы театрализовали мой сон, но к вечеру мне стало как-то совсем плохо. Еле-еле дождавшись утра, ни с кем не попрощавшись, я уехала в Москву первой же электричкой.

Дома никого не было. Лето – дочь гостит у бабушки, муж в командировке. Сутки прошли в каком-то помрачении ума. Я металась на постели, не находя себе места. Душа болела физически, как будто в груди была рана, огромная, как котлован, какой остается, когда из земли с корнем вырвано дерево. Время тянулось мучительно…

Но вдруг – осознание всегда происходит вдруг – я поймала себя на мысли, что такое со мной уже было однажды. Я также лежала лицом к стене, не желая никого видеть, сцепив зубы, сквозь которые иногда помимо моей воли прорывался стон. И было это четырнадцать лет назад! Да-да, именно так я чувствовала себя после развода.

В суде и по дороге домой я не плакала, держалась «достойно». Взяла себя в руки – так это называется. Крепко взяла, зажав все чувства внутри так, что казалась сама себе мраморной статуей. И вот в августе 91-го я вдруг, неожиданно для себя, оказалась в том же болезненном состоянии, в котором была при разводе. Оказывается, мои чувства никуда не делись и все эти годы хранились под спудом, а сон, а главное театрализация сна, снова их всколыхнули. Почему? По принципу подобия.

Двойственность чувств и отношения к происходящему, которая была во мне при разводе, подобна моей двойственности во сне. Я убила мужчину во сне не случайно. Это был реальный человек из моей прошлой жизни, с которым я – следуя голосу разума – решила расстаться и рассталась, продолжая испытывать к нему сильные чувства. Устранила его из своей жизни, что по смыслу равносильно убийству.