Ты вернешься! - Чередий Галина. Страница 10

Хотя по здравому размышлению страха я не ощущала. И вовсе не само место, где мой нос улавливал противный запах пролившейся пару дней назад крови, притянуло мое внимание. Едва выйдя на пустырь, я нашла взглядом окно, из которого выпрыгнула тем утром, уходя и оставляя неожиданного спасителя живым.

Он был там. Сидел в оконном проеме в ореоле тусклого света внутри помещения и смотрел прямо на меня. Нет, конечно же, человек ни за что не смог бы меня увидеть в сгустившихся сумерках, людское зрение на это не способно. Однако меня прямо тряхнуло, как если бы я наткнулась на его прямой взгляд, как на нечто осязаемое, нацеленное именно на меня.

В убогом жилище человека громко играла музыка, но других голосов слышно не было. Он поднял бутылку и сделал несколько глотков, не сводя глаз с темноты, в которой я подходила все ближе. Снова вздрогнула, когда легкий ветерок донес до меня его аромат, который… словно бы легко-легко погладил меня прямо по натянутым нервам и задел прежде дремавшие чувствительные точки, и даже амбрэ дешевого вина никак не ослабило интенсивность этого воздействия.

Я снова остановилась, вздрогнула всем телом, стремясь прогнать остро-колючую щекотную волну с кожи и прислушиваясь к странному смятению в себе, поражаясь тому, что не могу дать этому никакого определения. Опознавалась только часть, самая примитивная и близкая животной стороне – сексуальное влечение. К человеку? Это же… Извращение какое-то практически! Я могу допустить в свою постель любого из саргов, выбрать самого сильного, я именно такого как раз отказалась принять буквально два дня назад, а теперь… вот это?!

И, Мать всех стай, о чем ты вообще думаешь, Эрин, и на кой клык копаешься в своих странных импульсах, тогда как пришла решить жить или умереть этому человеку. Желать совокупиться с по сути без пяти минут будущей жертвой – вот уж правда извращение!

Я решительно преодолела оставшееся расстояние и шагнула в пятно блеклого света, падающего из окна. Парень охнул, вытаращился, дернулся так, что чуть не навернулся сверху. Не дожидаясь его дальнейшей реакции, я вспрыгнула в оконный проем и расположилась напротив него, уставившись максимально угрожающе, щедро добавив к этому и ментальное давление. Лучше сразу дать понять, что дело обстоит очень и очень серьез…

Вместо того, чтобы испытать приступ паники и склониться, мой спаситель резко подался вперед, вскинул руку и едва-едва, кончиками грубых пальцев коснулся моей щеки и вдруг расплылся в нетрезвой, но такой искренне счастливой улыбке, что я буквально оцепенела. Смотрела в его глаза, впитывая этот поток искрящейся чужой радости, вместо того, чтобы оторвать по локоть посмевшую снова коснуться без позволения конечность.

– Я, пипец как, боялся, что больше не увижу тебя, княжна моя, – произнес парень тихо. – Хрен знает как бы жил тогда.

Глава 7

– Ты рехнулся, Рус, – пробормотал сквозь зубы Васька. – И раньше-то был психованный, но теперь окончательно кукухой повредился.

Он предлагал собрать бойцов для нашего сопровождения, но я отмахнулся. То, для чего я сюда еду – сугубо личное, да и не желаю я выглядеть дешевым позером, той самой безродной дворнягой, которыми чистокровные нас кличут, что способны прогавкать свои требования, исключительно имея за спиной серьезную живую силу. Мне и своей хватает.

– Мог бы со мной не ехать, – огрызнулся я и непроизвольно оскалился, сшибая кенгурятником хлипкий шлагбаум у самого первого КПП на подъезде к главным воротам в поместье сучьих Курта.

– Да достал ты уже! – вернул мне в том же духе друг, проводив взглядом фигуру явно охреневшего от нашей борзости дежурного сарга, который тут же схватился за рацию.

Пока мы проедем оставшуюся дорогу до ворот, нам наверняка будет обеспечен радушный прием в виде их лучшей боевой бригады, чего я, собственно, и добиваюсь. Конечно, я давным-давно знаю как попасть на их строго охраняемую территорию обходным путем, переплыв через реку и пробежав лесом, просочившись мимо их сторожевых постов. Мои разведчики не напрасно свое мясо едят, и сам ходил с ними несколько раз. По факту, нам ничего не стоило бы собрать боевой кулак, врезать Курта в спину так, что кровью умоются и еще очень долго-долго будут силы восстанавливать, как однажды уже и было.

Но не в данный момент, тогда я не хотел просто взять и разгромить этих чистокровных ублюдков. Правда, тогда и сейчас причины были разные. Однако, сегодня мне не нужно тайное проникновение в тыл врага. Я собираюсь появиться у их главных ворот, подняв хорошенько на уши, так, чтобы уже никак невозможно было утаить такую вопиющую наглость от своей примы. Я хочу говорить с этой жестокой сукой, и она будет говорить со мной. И сделать это можно и нужно исключительно лично. Мало того, что за все годы ни у кого из пленных не вышло выпытать ни крупицы информации о том, куда скрылась и где живет Эрин. А я не церемонился в выборе средств, особенно поначалу. Но, походу, они и сами не знали куда она подалась.

Никому из моих айтишников так и не удалось вычислить Эрин в сети, хотя рыли еще как, но она категорически отвергала интернет и соцсети, судя по всему. Не было никакой чертовой возможности написать ей даже обычное письмо. Само собой, у их поместья был почтовый адрес, чертова куча адресов целого закрытого поселка, но я уверен, что напиши я хоть миллион писем, и ни одно не дойдет до главной сучки Курта, а если и дойдет, то дрянь просто не захочет их читать. Она ведь отряхнулась от нас и всего, что было, и пошла себе дальше, и на кой ей знать, что я об этом и о ней самой думаю. Ну ничего, теперь-то выслушает, и я своими глазами увижу ее реакцию.

Как я и думал, к тому моменту, как мы подкатили к огромным глухим воротам поместья, перед ними сплошной стеной стояли их бойцы наизготовку, а над забором застыли арбалетчики, и болты у них наверняка были серебряными. Я испытал импульс придавить педаль в полик, собрав на капот с десяток саргов, но справился с собой и остановил внедорожник.

– Может, ну его на хрен? – прошептал Васька, когда я взял с торпеды распечатанное для наглядности фото захваченного юнца. – Швырни им в рожи фотку и поехали обратно. Пусть сами они к нам ползут, если он им нужен.

Но я его уже почти не слышал. Таким бешеным мандражем уже накрыло от предвкушения, аж звенело все внутри натянутыми на разрыв струнами. Я увижу Эрин. Наконец. Столько лет спустя. Я ее увижу сегодня, сейчас, не когда-то потом. Увижу, даже если она откажется выйти, наплевав на судьбу своего щенка. Пройду сквозь строй этих корчащих зверские рожи, но отчетливо воняющих жестко подавляемым страхом, Курта. Увижу ее, потому что я так решил и хочу этого. Не поверну назад, не сейчас, когда знаю, что она так близко, только помехи смахнуть и руку протянуть.

– Ты нарушил наши границы, Дикий, и тебе лучше убраться отсюда, если ты не хочешь проблем, – протявкал вместо приветствия здоровенный детина – нынешний юсбаш-сарг Курта, Дерк, кажется.

– К сожалению для тебя, я этих проблем прямо-таки жажду, – откровенно оскалившись в злобной ухмылке, ответил ему и найдя взглядом одну из камер, поднял распечатанное фото так, чтобы его стало видно. – А вот если вы их хотите избежать, то сейчас быстренько пошлете кого-нибудь за Эрин. Пусть живенько выходит, потолковать я с ней кое о чем желаю.

– Не представляю о ком ты говоришь, – выпятил подбородок Дерк, но и от него самого, и от строя за ним отчетливо понесло гневом и ложью.

– Неужто милашка Эрин так долго отсутствовала, что вы имя ее подзабыли? – издевательски уточнил я, и у юсбаш-сарга задергалась щека и верхняя губа. – Или это все ваши конченные иерархические заморочки, запрещающие даже мысленно приму звать по имени? Ну мне по-любому разбираться в ваших дебильных обычаях недосуг, ибо я клал болт на них всегда, так что пошустрее давай, зови Эрин.

– Кем ты возомнил себя? – не выдержав-таки, зарычал Дерк, и его поддержали дружно остальные сарги. – Думаешь у тебя есть право приказывать приме что делать? Убирайся! Никто из нас не станет беспокоить ее ради…