Годы прострации - Таунсенд Сьюзан "Сью". Страница 30
Среда, 24 октября
Мистер Карлтон-Хейес теперь ходит с палочкой. И я вдруг осознал, что все, с кем я так или иначе контактирую, имеют физический или психический недуг. А где же здоровые телом и духом люди? Поразительно, как наша страна еще не рухнула.
Четверг, 25 октября
Сегодня началось мое лечение. Прежде чем отправить меня в отделение рентгенологии, доктор Рубик сказала:
— Вероятно, я должна напомнить вам о возможных побочных действиях лучевой терапии.
— Нет необходимости, — ответил я. — Я дважды и очень внимательно прочитал буклет, побочных эффектов крайне мало.
Но доктор Рубик не отступила:
— Я работаю онкологом семнадцать лет, через мои руки прошли тысячи пациентов, то есть я не просто два раза прочла буклет. Так что позвольте проинформировать вас о побочных действиях выбранного вами метода лечения. Во-первых, во время мытья нельзя пользоваться мылом или гелями, помните об этом. Область, которая подвергнется терапии, станет очень чувствительной, поэтому вам противопоказано загорать на ярком солнце.
— При всем желании не смог бы, — невесело хохотнул я. — Не в это время года.
— Во-вторых, недержание мочи. Это случается как во время, так и после завершения сеанса. В-третьих, может возникнуть диарея и ощущение дискомфорта в заднем проходе.
— То есть возможно двойное недержание? — уточнил я.
— Возможно, — кивнула доктор Рубик, — однако не существует двух одинаковых пациентов, а кроме того, размер и расположение опухоли бывают самыми разными. Я знавала пациентов, у которых вообще не было никаких побочных эффектов, но знавала и бедолаг, не выходивших из дома по причине двойного недержания.
Пока она говорила, я представлял себя запертым в четырех стенах свинарника, как я брожу из комнаты в комнату в широченных спортивных штанах поверх толстого подгузника. Жена и ребенок бежали прочь из дома. И навещает меня только патронажная медсестра, пополняя запасы подгузников.
В отделение рентгенологии меня отвела медсестра, рассказала о приборах, чтобы я понимал их назначение, а затем передала меня рентгенологу — симпатичной девушке, более похожей на жену фермера, чем на медицинского специалиста. Она протянула руку, представилась, ее зовут Салли. Для человека, который изо дня в день работает с полумертвецами, Салли выглядела на удивление жизнерадостной. Она предупредила, что у меня появится несводимая татуировка, ею пометят то место, куда будет направлен луч.
Я попросил наколоть мне что-нибудь неброское — птичку, или цветок, или даже «Георгина», имя моей жены.
— Вы не в тату-салоне, мистер Моул. Эта татуировка представляет собой ряд крошечных точек, едва различимых человеческим глазом.
Невероятно любезным тоном она предложила мне снять брюки, трусы и надеть больничный халат. А затем велела забраться на высокую твердую койку и лечь на спину.
Я со страхом ждал момента, когда полы халата откинут, обнажив мое естество, но, устанавливая аппарат над моими гениталиями, Салли весело рассказывала о прошедших выходных. Она провела их, плавая на надувной лодке по водохранилищу в Рутланде со своим парнем Энтони. Спросила, нравятся ли мне водные виды спорта. Я сказал, что жутко боюсь воды и должен собрать все свое мужество в кулак даже для того, чтобы поплавать в лягушатнике. Я почти не почувствовал укола татуировочной иглы. Закончив с наколкой, Салли вышла из помещения и далее переговаривалась со мной через громкоговоритель, в основном повторяя одну и ту же фразу: «Лежите абсолютно спокойно, Адриан».
Я в точности следовал ее указаниям — не хватало только, чтобы луч промахнулся мимо простаты и задел пенис. Спустя несколько минут Салли, разрешив мне расслабиться, вернулась в лечебное помещение и помогла слезть с койки:
— Что ж, увидимся завтра в это же время.
Одеваясь, я утешался мыслью о том, что мы с Салли непременно подружимся. А куда мы денемся, если будем вынуждены видеться почти каждый день на протяжении двух месяцев.
Пятница, 26 октября
Терапия.
Суббота, 27 октября
Терапия.
Воскресенье, 28 октября
Терапия.
Понедельник, 29 октября
Терапия.
Вторник, 30 октября
Терапия.
Среда, 31 октября
Хэллоуин
Мистер Карлтон-Хейес в больнице с сильной болью в спине. Хайтиш теперь в магазине за главного.
После лечения и перед тем, как поехать на работу, я против своей воли наведался в «Вулвортс» — купить Грейси костюм ведьмы, в котором она сегодня вечером отправится колядовать. На улице холодно, под огромным дочкиным пуховиком костюма все равно не будет видно.
Я не приветствую эти американские обычаи. Они совершенно не в английском духе. Однако, учитывая состояние моего здоровья, мне необходим покой, и уж спорить с Грейси я точно не стану. В кондитерском отделе магазина набил большой пакет конфетами за 5 фунтов в расчете на тех детей, которые явятся к нам колядовать, хотя за два года, что мы живем в «Свинарне», еще никто из детишек не отважился зайти в наш темный и негостеприимный двор.
Не знаю почему, но в «Вулвортсе» я всегда чувствую себя хорошо и уютно. Когда-то именно здесь я потратил мои первые карманные деньги. Мне было пять лет, и я выложил целых двадцать пенсов за «летающие тарелочки» — так назывались тогда лимонные конфеты с вафлями. Приятно сознавать, что какие бы невзгоды ни обрушились на тебя, «Вулвортс» всегда будет на месте.
Ноябрь
Четверг, 1 ноября
Вчера вечером звонил Хайтиш. Говорит, ему сложновато одному в магазине. Он не понимает, как «работает система» мистера Карлтон-Хейеса. И ему не хватает квалификации, чтобы оценивать подержанные и антикварные книги.
После терапии зашел навестить мистера Карлтон-Хейеса, он лежит в палате № 17. Я буквально на пару минут разминулся с Лесли. Не хотелось тревожить мистера К.-Х. разговорами о работе, но пришлось: я предложил позвонить Бернарду Хопкинсу, который иногда, в чрезвычайных ситуациях, помогает нам в магазине, и узнать, не сможет ли он постоять за прилавком, пока мы с мистером К.-Х. не вернемся на полный рабочий день. Странно было видеть моего босса в ночном белье. Я понятия не имел, что до сих пор выпускают пижамы в сине-белую полоску с поясом-шнуром. У мистера К.-Х. мучительные боли. По телевизору, подвешенному к потолку, показывали «Шоу Джереми Кайла».
— Теперь я понимаю, — вполголоса обратился ко мне мистер Карлтон-Хейес, — почему вас так расстраивает намерение вашей матушки появиться на передаче мистера Кайла. Рассказывая о своей незадавшейся жизни, бедные гости демонстрируют пугающую несдержанность. Я нахожу это настолько огорчительным, что не могу сосредоточиться на Сократе, хотя, должен признать, кое-какие параллели между Древней Грецией и этим шоу определенно прослеживаются.
Я предложил выключить телевизор, если без него ему будет лучше.
— Нет, нет, — ответил мистер Карлтон-Хейес, — кажется, у меня уже развилась телевизионная зависимость. Надеюсь, в легкой форме.
Пятница, 2 ноября
Бернард Хопкинс на данный момент живет в общежитии для бездомных в Нортхэмптоне. Я позвонил ему в десять утра; к моему изумлению, у него язык заплетался, и он не сразу вспомнил, кто я такой. На этом надо было закончить разговор, но я зачем-то перешел к делу и поинтересовался, не выручит ли он нас, поработав в магазине месяц-полтора.