Адриан Моул: Годы капуччино - Таунсенд Сьюзан "Сью". Страница 50

Я предположил, что Шарон хотела написать «удачно», знакомство со словарем избавило бы ее от дальнейших недоразумений. Внутри открытки (волынка с горами на дальнем плане и лабрадором на переднем) лежал счет.

Задолженность по алиментам 15 000 фунтов.

Оплату произвести немедленно на счет «Панкхерст, Барнвелл, Брюин, Лейкер, Медвин, О'Киф», Центр семейного права.

Я произвел мысленные подсчеты. 66 000 фунтов, что я задолжал Артуру Стоуту, плюс 15 000 фунтов равняется 81 000 фунту!!!!

Я без сил привалился к холодильнику.

— Прости, папа, — пробормотал Гленн. — Я ни при чем.

Мне хотелось крикнуть: «Наоборот, Гленн, только ты и при чем».

Траектория моей жизни совершила столь ужасающий вираж, что я не вижу, как мне в него вписаться. Меня изводит болезненный ужас перед долгами. Насколько я знаю, родители никогда не вылезали из долгов. Отец даже уверял, что погряз в долгах с детского возраста (занял денег, чтобы купить щенка корги).

И я ничего не могу поделать: по телефонам доверия не пробиться. Я несколько раз пытался прозвониться по телефону «Если вы в долгах». Я даже пытался дозвониться до Анны Рейберн с радио «Поговорим», но лишь присоединился к другим неудачникам.

Позже мы с Уильямом и Гленном отправились на Ратушную площадь, хотя настроение у меня было далеко не праздничное. Там уже собрались сотни людей. Некоторые в маскарадных костюмах. Городской Совет выключил все рождественскую иллюминацию. Площадь была погружена в глубокую мглу. Единственным источником света был красный огонек полицейской видеокамеры, которая снимала толпу с балкона лорда-мэра.

Когда пробило полночь, толпа взревела от восторга, и полицейские высыпали из фургонов, в которых они до того сидели. Мы спели «Доброе старое время». Никакого беспокойства не чувствовалось, лишь ощущение разочарования и грусти оттого, что Совет и полиция так плохо думают о своих гражданах.

В час ночи я отвез мальчиков домой. Я был рад видеть, что Шарон подошла к двери, чтобы встретить Гленна. Мы помахали друг другу, но ничего не сказали. Она выглядела еще толще прежнего.

Вот мои новогодние обещания:

1. Буду милосердным. Не давать деньги, а просто быть добрее к тем, кому повезло меньше меня.

2. Буду материально поддерживать обоих своих сыновей.

3. Найду себе жилье.

4. Получу страховой полис.

5. Добьюсь постановки «Белого фургона».

6. Возобновлю сексуальные отношения с женщинами.

7. Предоставлю мистеру Блэру еще шесть месяцев.

8. Выброшу все белые носки.

9. Перестану переживать из-за лысины.

10. Начну посещать гимнастический зал.

Договорился встретиться с Шарон Ботт в «ресторане» (она его так называет) «Макдоналдс» в центре Лестера. Я приехал немного раньше и застукал Шарон набивающей рот чем-то «тройным».

Последовала неловкая пауза, во время которой Шарон жевала, как безумная, а я пытался выдавить из себя что-нибудь такое, что не требовало бы ответа. Сообщил, что мы с Гленном, с учетом краткости нашего знакомства, довольно неплохо ладим. Шарон кивнула. Я добавил, что мальчик выглядел бы получше, если бы позволил «отрасти» бритым участкам на своей голове. Шарон все лихорадочно жевала и кивала. Ее пальцы походили на толстые колбаски.

Наконец она проглотила, и мы поговорили о 15 000 фунтах, которые требуют ее адвокаты. Заметил, что в отличие от Барри Кента, я человек небогатый. Добавил, что готов сделать промежуточную выплату в размере 1000 фунтов, если она не станет сообщать мой адрес в Агентство помощи детям.

— Они заберут эту сумму назад, увеличив твои налоги, — сказал я, — кроме того, ты рискуешь потерять пособие для малоимущих.

Шарон согласилась принять 1000 фунтов банковским переводом.

Сегодня утром ходил на встречу с Пандорой в ее врачебном кабинете. Мне нужен был совет, имею ли я право на бесплатную помощь в суде. Нехорошо, дорогой Дневник, нельзя тебе лгать. Правда заключается в том, что я просто хотел видеть Пандору.

У нее под глазами темные круги, но она по-прежнему прекрасна в своей розовой кашемировой двойке. Из сумочки «Прада» серой тисненной кожи Пандора достала пачку сверхлегких сигарет. Я указал на сумочку. Разве она не должна покупать только британские товары?

— Это рождественский подарок, — ответила Пандора.

— Видимо, от богатого человека, — заметил я, стараясь сдержать ревность.

Пандора загадочно улыбнулась.

Я принялся и излагать сагу о своей неспособности написать книгу, о неминуемых юридических шагах Стоута и проблемы с алиментами на Гленна Ботта.

Пандора хохотала в голос.

— Твоя жизнь — сплошная комедия положений! Тебе за тридцать, ты живешь в одном доме с матерью, ты боишься женщин — ты Ронни Корбетт [91] девяностых!

Когда ко мне вернулось самообладание, я поинтересовался, как ей нравится мир сельского хозяйства и рыболовства. Пандора скривилась:

— Меня должны были направить в министерство иностранных дел. Я же бегло говорю на китайском и сербско-хорватском! Я могу приносить пользу . А так я трачу хренову уйму времени на каких-то брюхоногих !

Пискнул ее пейджер, на нем высветилось сообщение: ПОЗВОНИ АЛАСТЕРУ. Пандора побледнела и схватилась за мобильник.

Я удалился с тяжелым сердцем.

Кишечник — понос

Алкоголь — бутылка «Нирштейнера», 2 порции водки

Боли — правое колено, шея, левое яичко

Сон — оч. мало

Фобии — лизать почтовые марки; всевозможные сетки; электронная записная книжка «Псион».

Только теперь полностью понимаю смысл выражения «материнская любовь». Мне повезло, что у меня самая замечательная мама в мире. Перечитывая свои дневники, я теперь краснею от стыда. Вряд ли найдется хоть одна положительная запись об этой по-настоящему доброй и самоотверженной женщине. Полин Моул — святая, она спасла меня не только от унижения, но и от долговой ямы.

МАМА НАПИСАЛА «ПОТРОХЕННО ХОРОШО. КНИГА!»

БОЛЕЕ ТОГО, 24 ДЕКАБРЯ ОНА ОТПРАВИЛА ЕЕ СТОУТУ!

И НА ОБЛОЖКЕ СТОИТ МОЕ ИМЯ!

Обнаружил это сегодня утром после обескураживающего звонка Артура Стоута. Я спокойно снял трубку, думая, что в воскресенье в 7.30 утра могу не опасаться его провокаций.

Стоут забубнил:

— Хорошо, что застал вас, мистер Моул. Читаю гранки «Потрохенно хорошо!» На сорок третьей странице вы пишете «Для этого нужен хвост выдры». Может имеется в виду «для этого нужно хвост выдрать»?

Я не понимал, о чем он толкует: никакой сорок третьей страницы у меня не было. Однако я вспомнил про совет, который однажды дала мне бабушка: «Если сомневаешься, не говори ничего». Поэтому я хранил молчание, если не считать, что время от времени издавал уклончивое хрюканье.

Стоут закончил разговор тем, что назвал «Потрохенно хорошо» «замечательным произведением, смешным, содержательным, сострадательным и уравновешенным». Он сказал, что не подозревал, в какой степени я феминист, поэтому глава десятая «Печальное будущее мужчин» оказалась «большим сюрпризом для книги о потрохах».

Еще он добавил, что «необычайно тронут» посвящением. «Моей любимой мамочке Полин Моул, которая воспитывала и вдохновляла меня всю мою жизнь. Без мудрости и эрудиции этой замечательной женщины я не смог бы написать эту книгу».

Стоут вздохнул и сказал:

— Вы очень счастливый человек, Адриан. Моя мать — сплошное расстройство. Она неряшливая, вечно хнычущая ипохондричка.

Я положил трубку, и сердце мое наполнилось радостью. Услышав мамины шаги на втором этаже, я быстренько швырнул на сковородку кусок бекона, так что когда она спустилась покормить Нового Пса, ее встретил полноценный английский завтрак, поданный на стол в комплекте со свежесваренным кофе и горячим тостом без корочки. Я даже поставил пепельницу.