Меч и роза - Кэнхем Марша. Страница 17

Кэтрин терзалась, не зная, то ли радоваться этим известиям, то ли ужасаться. Она исполнилась гордости, услышав о победе в битве при Престонпансе и узнав, что Александер и члены его клана сыграли в этой победе решающую роль. Но Кэтрин выросла в доме члена парламента от партии вигов. Ее отец был рьяным сторонником Ганновера, как и большинство его друзей, соседей и знакомых. Сама Кэтрин была представлена ко двору и не раз видела тучного короля-немца.

После падения Эдинбурга и поражения армии Коупа Шотландия оказалась во власти Стюартов. Почему же они не удовлетворились этим? В руках Ганновера остался лишь Эдинбургский замок и две маленьких крепости – Форт-Уильям и Форт-Огастес, да еще город Инвернесс. Пожалуй, если бы шотландцы не перешли границу и предприняли бы шаги с целью заключения мирного союза с Англией, они сумели бы избежать дальнейшего кровопролития. Но вместо этого они вторглись на территорию Англии. Вдобавок они открыто провозгласили себя союзниками заклятых врагов Англии – Франции и Испании. Одного этого было достаточно, чтобы усугубить конфликт, независимо от политических и общественных симпатий к Стюартам. Англия слишком долго воевала с Францией, чтобы сидеть сложа руки и смотреть, как враги захватывают принадлежащие ей острова.

Как и следовало ожидать, на званых обедах вошло в моду подолгу беседовать о шарме принца и трагической истории Стюартов. Кэтрин подозревала, что многие решили таким способом обезопасить себя на случай, если армия принца все-таки войдет в Лондон. А пока в салонах вели учтивые разговоры, армия готовилась дать отпор шотландцам. Несколько знатных лордов уже собрали кавалерийские и пехотные полки, снарядив их за свой счет; город Йорк вооружил четыреста человек, даже местные охотники на лис объявили себя гусарами.

Города, расположенные неподалеку от Престона и Манчестера, начали покидать наиболее малодушные жители, напуганные слухами о немыслимой жестокости горцев. Наслушавшись страшных рассказов об убийствах и изнасилованиях, истеричные матроны предпочли обратиться в бегство. Салонные беседы зачастую заканчивались шорохом шелка и атласа и массовыми обмороками женщин, не выдержавших красочных и зловещих описаний того, как горцы приносят людей в жертву по обрядам друидов.

Кэтрин, которая побывала в Шотландии и воочию убедилась в том, как любезны и гостеприимны Лохиэл и его сородичи, хотелось закричать, что все эти слова – нелепость и ложь. Ей постоянно приходилось напоминать себе, что ее мужа считают английским дельцом, отбывшим в североамериканские колонии. Она упрямо держала язык за зубами и не противоречила рассказчикам, какими бы возмутительными ни были их бредни. Ей приходилось нелегко, ее терпение иссякало, а беглецы с севера как назло оседали в Дерби и становились предметом пристального внимания.

Чтобы не отстать от товарок, леди Кэролайн Эшбрук поспешила познакомиться с капитаном Джоном Ловат-Спенсом и пригласить его к себе в гости. Раненный в битве при Престонпансе, он направлялся домой и заехал в Роузвуд-Холл с визитом к лорду Эшбруку. Капитан был на десять лет моложе леди Кэролайн, но не сумел устоять перед ее хрупкой красотой и нежными фиалковыми глазами и согласился погостить в поместье. Леди Кэролайн не смутило понятное нежелание капитана сообщать неприглядные подробности битвы, и вскоре он, поощряемый новой знакомой, ошеломлял избранных слушателей рассказами об удивительной атаке.

Поначалу Кэтрин избегала капитана, предпочитая уединение своих комнат нелепым возгласам и обморокам в гостиной. Особенно неприятен Ловат-Спенс стал ей после того, как уже на следующий день после его прибытия в поместье Кэтрин увидела, как он рано утром вышел из спальни ее матери. Но любопытство одержало верх, и вскоре Кэтрин начала появляться в гостиной, надеясь услышать в разговоре упоминание о рослом черноволосом мужчине на вороном жеребце.

Горцы сражались, как демоны ада, уверял Ловат-Спенс трепещущих слушателей. Они появились как из-под земли и затеяли настоящую бойню, потопив противника в крови. До сих пор его преследует пронзительный вой волынок, он помнит, как блестели на солнце обнаженные тела мятежников, выходящих из болота.

Капитан твердил, что такого ужаса, как в то утро, ему еще не доводилось испытывать. Он храбро сражался, но был ранен – как это случилось, он не помнит. Он выразительным жестом положил ладонь на бедро, и две компаньонки захлопотали над хозяйками, поднося к их лицам откупоренные флаконы с нюхательной солью. Капитан объяснил, что потерял сознание, а когда пришел в себя, обнаружил, что лежит в палатке вместе с другими ранеными.

К его изумлению (и к восторгу присутствующих дам), принц лично обошел раненых и осведомился, нет ли у них пожеланий. Капитан почти благоговейно объяснил, что принц не взял в рот ни крошки, пока последнюю рану не промыли и не перевязали. На ночь всех раненых устроили поудобнее, офицерам было оказано особое внимание. Лорд Джордж Мер-рей разделил палатку с пленными офицерами и улегся спать на охапке сена, своим присутствием развеивая любые мысли о зловещих намерениях мятежников.

Почти всем пленникам, которых насчитывалось почти две тысячи человек, вскоре позволили покинуть лагерь. Мятежники просто не могли прокормить их. Офицеров отпустили, взяв с них слово, что они не станут принимать участие в активных военных действиях против армии принца.

– Великодушный жест, достойный уважения! – заключил капитан. – Но многие из нас сочли его оскорблением и прямо из лагеря мятежников направились к ближайшей крепости.

Капитан перевел взгляд на Кэтрин:

– Один ваш знакомый, миссис Монтгомери, открыто объявил, что не считает нужным выполнять обещание, данное мятежникам.

Кэтрин почувствовала, как кровь отхлынула от ее щек. Все собравшиеся затаили дыхание, глядя на нее вытаращенными глазами.

– Капитан Гамильтон Гарнер был возмущен трусостью своих подчиненных. После того как драгуны обратились в бегство, он сражался вместе с пехотинцами, запрещая им отступать, пока они не пали в бою все до единого.

Он сделал паузу, и дамы дружно ахнули, изумляясь отваге капитана. Кэтрин опять стала предметом всеобщего внимания, почти все дамы укоризненно качали головой, осуждая ее за подобное знакомство.

– При первом же удобном случае капитан Гарнер сбежал из лагеря и вместе с небольшим отрядом отправился в Эдинбургскую крепость, которая и по сей день находится в руках опытного полковника Джошуа Геста. Этот старый вояка, – с улыбкой продолжал Ловат-Спенс, – не собирается капитулировать. Поскольку у принца нет осадных орудий, он не в силах сломить сопротивление гарнизона, а при любых попытках взять крепость в кольцо Гест приказывает палить из пушек по городу. Думаю, в лице Геста капитан Гарнер найдет единомышленника. Поговаривают – правда, не знаю, насколько верны эти слухи, – что капитан уже получил чин майора за воинскую доблесть.

Еще два часа капитан развлекал присутствующих интереснейшими воспоминаниями, но Кэтрин перестала слушать его. Всю эту ночь ей представлялись ужасающие картины битвы. Ей казалось, что она стоит на поле боя, слышит вопли, видит повсюду кровь, пробегает мимо распростертых тел, по грязи и спутанной траве, мимо сцепившихся в схватке противников, охваченных паникой лошадей в клочьях пены... Этот сон она видела уже не в первый раз. Один и тот же сон, одно и то же поле. С каждым разом сон продолжался дольше, а ей так и не удавалось разглядеть человека, стоящего на холме, в окружении воинов со сверкающими мечами. Она видела, как Александер начинает оборачиваться, услышав ее крик, и тут же просыпалась, обливаясь потом, обессиленная настолько, словно ей пришлось пробежать несколько миль.

Желание увидеть солнце, вдохнуть чистый воздух стало невыносимым, и в первое же ясное утро она отправилась в тихий, молчаливый лес неподалеку от Роузвуд-Холла.

Немного успокоившись от быстрой скачки, она пустила лошадь шагом по утоптанной тропе, прислушиваясь к глухому стуку копыт. Она не знала, почему ищет утешения здесь, в лесу, где она впервые встретилась с Александером Камероном. Может, втайне она надеялась опять увидеть его на поляне? Или ждала чуда, думала, что он вернется и увезет ее с собой, как обещал?