Zelda. Книга о новых героях - Балашов Никита. Страница 25

Конечно же это были не ее слова. Ей Балдейка подсказала, когда они болтали на эту тему в чате. Ведь Балдейка же все знает. Балдейка умеет подобрать слова.

Слова были правильные.

Мать задумалась. А потом просто сказала:

– Я его не знаю.

– Как?

– Не знаю, и все. Один раз виделись. Один. И больше нет.

– Мам, ты что, трахнулась типа на вечеринке?

– Считай, что так.

– А кто он? Ну хотя бы откуда? Ты не хотела его видеть?

– Я тебе сказала, Аня, – не знаю. Иди спать.

Вот так и разговаривай с самым близким человеком. Хотя ей по барабану было по большому счету. За это время она уже все варианты перебрала. И что отец был серийный убийца, и что он был мамин босс, и что мать изнасиловали в подворотне – и такой вариант был. Так что ничему не удивилась. Хотя соврала мать. Это как пить дать.

Она сразу полезла в игру – нужно ж обсудить с друзьями.

Но какие друзья в такое время? Из всех друзей только один Обморок в онлайне, но с ним разве на такие темы поговоришь? Поэтому просто так отписала.

Ответил после минутной паузы.

Судя по виду Обморока, пить было дейтсвительно противно. На фотках, которые он ей присылал, такой красавец был, особенно на той фотке, где он со шпагой и медалями. А в реале он, конечно, похож был на себя – но только если очень приглядеться: лицо оплывшее, круги под глазами. Хотя, по слухам, в Веселом поселке, где жил Обморок, все такие.

Да уж, думала Анюта, глядя на Обморока, надо было б в игрухе такие аватары ввести. Чтоб сразу, как начал бухать, – сразу пьяный аватар: мол, не воспринимайте мои слова серьезно. А то сколько раз было: в чате чел нахамит, наорет, а наутро извиняется: мол, пьяный был, неадекватный. А так, начал пить – сразу раз, аватарку сменил, и всем все ясно.

Опять же, глядя на фотки, которые ей слал Обморок, ей казалось, что он – такой двухметровый лось. Но нет, роста он был не очень высокого. И не лось вовсе, а, скорее, кабан – плотный. Чем-то похож на одного хулигана из их школы, который год назад кого-то ножом в живот пырнул и сел в тюрьму.

Но глаза у Обморока были добрые, несчастные.

Видели бы этого грозного бойца сейчас хуманы – никогда б и не напали на него, такую жалость он вызывал.

– Привет, Zelda, – глянул исподлобья Обморок. – Ты не торопишься?

– Нет. – Куда ей было торопиться – времени-то навалом.

– Пойдем тогда, тут неподалеку кафешка. Посидим.

– Может, лучше в центр? А то, я слышала, тут такой район…

– Да что ты! Чего ты боишься, я же тут. Ты не парьсь, в этом районе к тебе никто не подойдет.

– Почему?

– Ты знаешь, кто у меня папа?

– Ты не говорил.

– Полковник милиции. Начальник УВД.

– Ого!

– Вот и я о том же. Знаешь, все как узнают – сразу фигеют: а чё я на «хаммере» еще не езжу и не живу в пентхаусе? Ладно, пошли…

Они поднялись наверх, причем Обморок поднялся с большим трудом. Когда они проходили мимо мента на выходе из метро, Анюта даже немножко шуганулась: ну как сейчас заберут, она ж не умеет вытаскивать пьяниц из ментовки. Но, видно, все же Обморок сказал правду: мент вроде хотел подойти, но как разглядел лицо, тут же сделал вид, что не заметил.

– Со мной в одном доме живет, – сказал Обморок. – Сам алкаш такой. Как напьется, так жену расстреливать начинает на балконе. Ужас.

Да уж, слышала Анюта про Веселый поселок. Не верила, но, видно, все же правда.

Хотя у метро было вполне прилично.

Правда, насчет кафе – это Обморок загнул. Никакое это не кафе было, а кабак. Грязный. Но надпись на дверях: «„Балтика“ 0.5 по 50 рублей», видимо, все это перевешивала.

А Обморок не соврал, когда говорил, что бухать может долго. С ходу заказал две кружки, одну выдул залпом, а вторую наполовину. И только тогда смог говорить.

Рассказ его был совсем неинтересным: Анюта смотрела кино про такое много-много раз. Был чемпионом, женился, потом травму получил – пришлось бросить, хотя его дружки до сих пор выступают. В больнице провалялся почти три месяца, ходить не мог. Но выкарабкался. И что потом? Отец к себе звал, в ментуру, – все можно было получить, и должность непыльную – знай бумажки перебирай. Платят нехило. Люди за полгода «бэху» новую берут. Но на фиг это надо? Знает он все эти истории – и про всех этих ментов поганых знает. Нет, никогда он туда не пойдет. Бизнесом занялся. Погрузка, разгрузка, перевозка мебели и т. п. С парнем из его двора – они со школы дружили.

Начали, две «Газели» купили – но не поперло им. Ну совсем не поперло. Полгода еще как-то побарахтались, а потом и друг подставил, и еще всякие неурядицы. В общем, и в долги залез, и прочее, если б не отец – вообще каюк.

Ну, а потом такое завертелось! Если ста штук не иметь в кармане, то в бизнес вообще лезть нельзя. А жена на широкую ногу жить привыкла, и на ребенка сколько надо тратить. Девчонке уже пять лет – и чтоб не хуже была, чем остальные. Страшно, сколько на это денег уходит. Ну откуда их взять? А на работу пойди устройся. Если хочешь много денег получать, так это в тусе нужно быть – а когда ему было учиться? Пока все учились да бабки заколачивали – Обморок, как дурак, спортивную честь страны отстаивал. А что теперь страна – ему?

И жена стала… Ну разве это по-человечески? Нет бы работать пошла – не хочет, говорит, мужик должен работать, а она должна дома сидеть. А тут так получилось, что полгода они сидели вместе – с утра до вечера вместе. И как с утра просыпается – так пилить: то вчера ложился спать – бычки не высыпал, то бутылки с пивом не убрал; и друзьям в гости после одиннадцати – ни-ни, шумят. Да что это такое?

– Прям как моя мама, – кивнула Анюта.

– Во-во. Я и играть-то в эту игруху начал оттого, что невозможно все это терпеть. Уселся и играю спокойно. Никто мне не мешает, вроде как на работе. В общем, все норм.

– А почему поругались-то?

– Ты помнишь, я меч купил за 200 голда?

– Помню, конечно.

– Ну вот. Я ж реал закинул, а она узнала. Ты не представляешь, какой скандал был. Все припомнила. И что мне друзья только дороги в игрухе. Зовет она меня на кухню, например, что-то подержать. Кричит – срочно, а я на хелпе подстраховываю. Знаю ее «срочно». Ну как я могу народ-то подставить? И так далее. И свалила. Притом представляешь как! Пошел там с друзьями встретиться, про дело поговорить – есть возможность на работу устроиться. Все вроде нормально: и люди хорошие, и работа непыльная, и деньги. Возвращаюсь – а ни ее, ни дочки нету. И записку оставила. Вот.