Волков. Маскарад - Пылаев Валерий. Страница 5

– Что ж… и куда мы пойдем? – Цесаревич огляделся по сторонам. – Капелланы Ордена Святого Георгия умеют искать Прорывы… А вы умеете?

– Подозреваю, я смогу почуять что-то такое. Но только с небольшого расстояния, – вздохнул я. – Здесь слишком много энергии.

Неизвестное излучение не то чтобы полностью ослепляло мое внутреннее око, но все же изрядно притупляло чутье. Пятьдесят метров. Или, может быть, сто – вряд ли больше. Так что я куда больше рассчитывал на зрение и обоняние. С ними переход между мирами не сделал ничего, а запахов здесь определенно осталось куда меньше, чем в том Петербурге, из которого мы сюда свалились. Ни бензина, ни табака, ни дыма, ни даже вездесущей пыли – только пряный и влажный аромат болота. И, пожалуй, немного упырей или какой-то другой нечисти.

Кто-то прошел здесь совсем недавно.

– Думаю, нам лучше вооружиться, ваше высочество. – Я неторопливо двинулся вдоль покосившейся стены дома. – Если увидите железный прут или хотя бы дубинку – прихватите с собой. Мой браунинг, к сожалению, остался там.

– Мое оружие всегда со мной, – усмехнулся цесаревич, легонько коснувшись пальцами висков. – И я, кажется, снова готов пустить его в ход.

Самоуверенный. И наивный: стоило родовому Таланту чуть отдохнуть и от души наглотаться нажористой местной энергии, как его обладатель снова почувствовал себя непобедимым. Отчасти я его даже понимал: когда дырка в боку затянулась, а сломанные при падении ребра перестали ныть, шагать стало куда легче. Природа не наделила меня лазерами из глаз, но при желании я смог бы прибить с полдюжины упырей даже голыми руками.

Однако это точно не повод искать с ними встречи.

– Осторожность никогда не повредит. – Я вытянул руку вперед. – Предлагаю прогуляться в сторону Зимнего. Если уж повезет встретить Прорыв – выйдем из него поближе к вашему почтенному батюшке.

– В таком случае лучше прогуляться подальше, – усмехнулся цесаревич. – Отец предпочитает Гатчину или Царское село. А в Петербурге обычно останавливается в Аничковом дворце.

– Тогда дойдем до Аничкова. – Я пожал плечами. – Конечно же, если нас не сожрут раньше.

Местная нечисть может поджидать за каждым углом, но сам по себе маршрут не самый сложный: прямо до Исаакиевского собора, через площадь на Малую Морскую, оттуда на Невский, направо – и дальше снова прямо, пока не надоест… Заодно посмотрим, что тут еще осталось.

Дома по большей части превратились в развалины, машины на дороге сгнили и покрылись мхом и зеленью так, что я не стал даже пытаться понять, к какой эпохе их можно отнести хотя бы примерно. Вывески тоже не слишком-то помогали разобраться: большая их часть уже давно обвалилась и исчезла под слоем зарослей, а уцелевшие буквы и таблички вполне тянули и на тридцатые годы, и чуть ли не на конец семидесятых.

Хорошо хоть, с самими улицами ничего не стало. Мы миновали мертвую громадину Исаакия и шли дальше, пока путь не перерезал провал глубиной метров семь. Пришлось свернуть направо, на Гороховую, и когда впереди показался мост через Мойку, я даже принялся озираться, отыскивая глазами «Медвежий угол» или хотя бы…

– Снова вылезают, – проворчал цесаревич. – Скоро так не пройти будет.

Три упыря неторопливо брели через дорогу примерно в сотне метров впереди. Их мы вполне могли и обогнуть, но дальше наверняка встретятся еще. А ближе к ночи непременно вылезет и кто-нибудь покрупнее и позлее.

Интересно, здесь вообще осталось травоядное зверье? Для кого-то же растет вся эта зелень…

– Слышите?! – Цесаревич схватил меня за рукав. – Это леший!

Я еще как слышал. И не только узнал хриплый протяжный вой, но и смог примерно определить и направление, и даже расстояние – примерно с четверть километра назад по Почтамтской. Как раз там, где мы свалились из Прорыва в развалины. И если тварь уже успела взять след…

– Планы меняются, ваше высочество. – Я ускорил шаг. – Теперь с улицы лучше убраться – мы тут как на ладони!

Цесаревич, очевидно, не имел никаких возражений, и через несколько мгновений мы махнули через мост и, свернув с Гороховой налево, убрались с улицы под полуразвалившуюся арку одного из корпусов института Герцена… ну, или что там располагалось до катастрофы? Здравый смысл подсказывал, что неплохо бы удрать еще подальше, но я все-таки не поленился забраться на второй этаж, чтобы с относительно безопасной высоты выглянуть наружу – на всякий случай.

– Вот он, зараза такая. – Я указал на неторопливо бредущую в тумане фигуру. – Охотится. Подозреваю, на нас с вами.

Леший пока не добрался даже до моста, но шел слишком уж уверенно для обычной прогулки. И к тому же то и дело опускался на четвереньки и тыкался мордой в асфальт. Вынюхивал следы… И отыскать нас по ним не так уж трудно: в этом мире вряд ли осталось что-то похожее на запах ботинок и кожаной портупеи а уж кровь, которая пропитала мою форму чуть ли не насквозь, тварь наверняка учует и за километр.

– Может, я его прямо отсюда поджарю, Владимир Петрович? – хищно поинтересовался цесаревич. – Близко – не промахнусь.

Изрядный выброс энергии Таланта… в мир, где этой самой энергии и так хоть отбавляй, а отдельно взятые представителей – вроде гигантского летуна – наверняка только на ней и передвигаются. На другой чаше весов – вероятность встретиться во дворе с зеленой гориллой-переростком, имея из оружия только перочинный ножик.

Так себе математика.

– Разрешаю, – буркнул я. – Только осторожно и без…

Договорить я не успел. Его высочеству явно не терпелось пустить в ход родовой Талант, и оконный проем на мгновение озарила вспышка света. Огненная полоса пробежала по мосту, вспарывая асфальт и разбрасывая во все стороны мелкую крошку. Леший не успел даже пикнуть. И, скорее всего, так и не понял, что его убило, прежде чем рухнул, рассеченный на две аккуратные дымящиеся половинки.

А за ним свалился и цесаревич.

– Черт… – простонал он, зажимая лицо ладонями. – Глаза!!!

Все-таки я не зря осторожничал: мир щедро делился с нами дармовой энергией, но в конце концов она сыграла с нами злую шутку. Родовой Талант нажрался ею от пуза, и гаубицы в черепушке его высочества – судя по оплавленной неровной прорези на асфальте за мостом – пальнули вчетверо мощнее. Но и глазам пришлось несладко: даже наделенное изрядным запасом прочности тело Владеющего попросту не было рассчитано на такие нагрузки… Это как пропустить ток в пару сотен ампер через сигнальный провод с крохотным сечением: полетят искры, контакты обуглятся, а изоляция тут же расплавится от мгновенно взлетевшей температуры.

Хорошо, если вообще не полыхнет.

– Ваше высочество! – Я склонился над скорчившимся на полу цесаревичем. – Дайте взглянуть… И умоляю вас, тише! Не хватало нам тут еще и упырей.

Мне лишь на мгновение удалось оторвать царственную руку от лица, но хватило и этого. На деле все оказалось не так уж и плохо. Белок покраснел от полопавшихся сосудов чуть ли не целиком, но радужка и зрачок как будто уцелели, и второй глаз наверняка выглядел не хуже. По перепачканным щекам щедро струились слезы, однако за зрение можно было не переживать. Талант Владеющего, хоть и со скрипом, все же смог «переварить» запредельную местную мощность.

– Господь милосердный… – Цесаревич вцепился в мою руку и кое-как уселся. – Я ничего не вижу!

– Полагаю, это временно, ваше высочество, – отозвался я. – Но впредь воздержитесь от фокусов с Талантом. Второго залпа ваши глаза могут и не выдержать.

– Как скажете. Но что мы будем делать теперь? Поведете меня за руку, как слепого?

– Нет, это исключено. – Я еще раз выглянул за окно. – Полагаю, нам следует остановиться и немного вздремнуть. Уже темнеет.

– Вздремнуть? – простонал цесаревич. – В этом месте?!

– Вряд ли оно хуже любого другого. – Я рывком поставил его высочество на ноги. – И уж лучше хоть какие-то стены, чем вообще ничего. И я, признаться, не слишком-то хочу повстречаться с тем, что выйдет на улицу после заката.