Создана для любви - Мейсон Конни. Страница 27

– В следующий раз? Хотите сказать, это будет повторяться? Вы будете исчезать каждые несколько недель, как в Англии?

– Да, Алекса, но это все, что я могу вам рассказать.

– Это как-то связано с войной?

– Да. Все мы знаем, американскую идею теперь поддерживают французы. В июле граф Рошамбо прибыл в Ньюпорт, Род-Айленд. Если вы вдруг не знаете, Ньюпорт заняли британцы. Буквально недавно предпринималась неудачная попытка вытеснить их при помощи французского адмирала Эктора д’Эстена и французских подразделений. В том районе по-прежнему идут перестрелки и бои.

– Какое отношение все это имеет к вам?

– Как выяснилось, британцы обращают взоры на более слабые колонии юга, где многие сочувствуют короне, – терпеливо объяснил Адам. – Насколько я понял со слов губернатора Райта, операции на севере не прекратят, но предпримут масштабную диверсию, чтобы окончательно взять под контроль этот регион страны. Предполагается, что успех здесь будет способствовать дальнейшему продвижению на север. Однажды они уже пытались осуществить подобное, предприняв одиночное нападение на Чарльстон в Южной Калифорнии, однако потерпели неудачу, неожиданно столкнувшись с яростным сопротивлением генерала Уильяма Молтри.

– На чьей стороне вы, Адам? – тихо спросила Алекса. – И что все это для вас значит?

Задумчиво сощурившись, Адам несколько минут вглядывался в лицо Алексы, прежде чем ответить:

– Разумеется, я на стороне англичан. Англия – это страна, где я родился и прожил первые пятнадцать лет жизни. Я граф Пенуэлл. Хотя и продал земли, но по-прежнему остаюсь верноподданным короля Георга.

Алекса нахмурилась.

– Что-то не припомню, чтобы вы проявляли особую преданность Англии, когда были там. От разговоров с вами у меня сложилось впечатление, что вы поддерживаете колонистов.

– Разве я когда-нибудь такое говорил?

– Нет… прямо не говорили. Но как же Мак? И… и Лис? – поинтересовалась Алекса. – В жизни не видела таких пламенных патриотов, чем эта парочка, а вы называете их друзьями.

– Мы с Маком знаем друг друга много лет и останемся друзьями, что бы ни произошло, – ответил Адам. – Что до Лиса, я едва с ним знаком. Я хорошо заплатил, чтобы он выполнил для меня работу. И ни тот, ни другой никогда не обсуждали со мной своих планов или политических взглядов.

– Мне почему-то трудно поверить, будто титул для вас важнее новой родины. Неужели вы не сочувствуете людям, которые борются против политических притеснений и несправедливых налогов?

– А вы? Кого поддерживаете вы, Алекса? – спросил Адам. – Вы сами говорите как настоящая патриотка.

Алекса смущенно покраснела. Может ли человек, совсем недавно прибывший в колонии, сочувствовать этим сражающимся людям? Если да, то она на стороне справедливости. С убежденностью, присущей своему несгибаемому характеру, Алекса сказала:

– Возможно, я слишком долго слушала Мака, но я сочувствую колонистам, права которых не признаю́т. Я знаю, что такое страх и притеснения. Для меня свобода значит все.

– То есть вы принимаете сторону повстанцев.

– Скорее, мне небезразлична их судьба. Это вы уходите от ответа, Адам. Что вы делаете для англичан? – упрямо гнула свою линию Алекса.

– Если уж вам так необходимо знать, я предложил губернатору Райту свои услуги курьера. Оказалось, ему слишком нужны такие люди, как я, чтобы точить на меня зуб из‑за племянницы. Я знаю эти места как свои пять пальцев и умею обходить вражеские посты.

Алекса смотрела на него в ужасе. Выходит, она совершенно не знала Адама. Он не только убежденный роялист, но еще и шпион! Даже пиратские набеги Лиса выглядели благороднее по сравнению с подрывной деятельностью, которую Адам вел против собственной страны. Зажав рот ладонью, Алекса благоразумно решила держать свое мнение при себе.

Адам пробыл дома две недели и за все это время ни разу не искал близости Алексы. Она решила, что он перебрался в одну из гостевых комнат, и положа руку на сердце не могла его винить. С каждым днем женщина делалась все больше и выглядела ужасно. Даже хитроумные платья от мадам Дюбуа не скрывали ее большого живота. «Какой мужчина захочет заниматься любовью со слоном?» – понуро думала Алекса.

Если бы она умела читать мысли, то изумилась бы, узнав, что, несмотря на пышные формы, Адам считал ее более красивой, чем в первые дни знакомства. В ней появилось какое-то особое сияние, делавшее Алексу прекрасной как никогда, по крайней мере в глазах Адама. Он хотел заниматься с ней любовью и отчаянно тосковал по ней, но эффективно обуздывал желания, с головой уходя в работу на плантации и сосредотачиваясь на том, чтобы скрывать от нее свою тайную жизнь. Много времени Адам проводил в Саванне с друзьями-тори, отслеживая последние военные новости.

Девятнадцатого декабря Адам прибыл из города верхом на коне и сообщил: полковник Арчибальд Кэмпбелл во главе экспедиционного подразделения численностью три с половиной тысячи человек, набранного из бойцов нью-йоркской армии Клинтона, захватил Саванну, разбив американские силы под командованием генерала Роберта Хоуи. Доброе сердце Алексы было на стороне американцев, и она не смогла сдержать слез. Это тяжелое поражение, но Алекса знала – храбрых колонистов оно не сломит. Особенно если они из того же теста, что Мак и Лис.

На следующей неделе пришло известие – генерал Бенджамин Линкольн, сменивший Хоуи, взялся выбить британцев из Джорджии, но генерал Августин Превост, командовавший во Флориде, подвел силы и заставил Линкольна отступить в Чарльстон. Превост, сделавший Саванну своим штабом, теперь контролировал Джорджию. Адам сообщил Алексе, что он немедленно предложил генералу свои услуги, и тот с радостью согласился.

– На следующей неделе, Алекса, губернатор дает бал в честь генерала Превоста, и мы с вами приглашены, – торжественно объявил он.

– Адам! – раздосадованно ахнула Алекса. – Мне нельзя показываться на публике в таком виде! О чем вы думаете?

– Для меня очень важно присутствовать на этом балу, Алекса, – нахмурился он.

– Тогда вам придется ехать одному! – выпалила Алекса. – Я не стану посмешищем Саванны ни ради вас, ни ради кого-то другого.

– Никто не осмелится над вами смеяться, Алекса. Я уже поручил мадам Дюбуа сшить для вас ослепительное платье. Вы леди Фоксворт, вам никого не надо бояться. Кроме того, мне необходимо, чтобы вы были рядом, – признался Адам и обомлел, когда понял, что говорит правду.

В конечном итоге Алексу уговорили ехать на чествование генерала. И когда в день бала она надела платье от мадам Дюбуа, это решение показалось ей не таким уж опрометчивым. Портниха определенно знала свое ремесло.

Цвет – чистый, насыщенный красный – делал ее безупречную кожу похожей на хрупкое фарфоровое блюдце. Яркий контраст с черными как смоль волосами переводил внимание с талии на лицо. Ампирная талия, начинавшаяся сразу под грудью, искусно маскировала беременность, хотя и не могла скрыть ее полностью. Не останавливаясь на достигнутом, мадам Дюбуа соорудила нечто вроде полупрозрачной накидки из тончайшего шелка, которая ложилась поверх всего этого великолепия. Результат поражал воображение: в этой накидке Алекса как будто парила в воздухе.

– Вы будете самой красивой дамой на балу, а мне станут завидовать все кавалеры, – сказал Адам, взор которого затуманился восторгом.

Алекса восхитительно покраснела и медленно повернулась, чтобы муж хорошо ее разглядел.

– Вы уверены, что я нормально выгляжу, Адам? – с тревогой спросила она. – Вы ведь не говорите так, чтобы просто успокоить меня?

В ответ Адам заключил ее в объятия и поцеловал, как хотел уже не первую неделю, но не решался, боясь потерять над собой контроль. Под его напором губы Алексы, потеплев, раскрылись. Изнемогая от желания, Адам в бесцеремонном стремлении обладать вонзил язык в бархатные глубины ее рта. Нехотя оставляя податливые уста, он отправился путешествовать по изгибу шеи, а потом легко коснулся бархатной кожи уха. Судорожно вздохнув, пустил пальцы изучать шелковые холмики плоти, поднимавшиеся над глубоким вырезом платья.