Ветер и море - Кэнхем Марша. Страница 92

Защита и нападение. Разговор с коммодором Пребелом был дуэлью остроумия. Возможно, именно поэтому Баллантайн с любовью и восхищением относился к старому солдату. У Пребла была четкая, деловая позиция – он уважал в людях сообразительность и делал все для того, чтоб даже начинающий свою службу юнга получал поощрение, если его заслужил. Справедливость внизу порождает справедливость наверху – это было его непоколебимым убеждением.

– Речь идет не о незаменимости, сэр, а просто о нежелании праздно отсиживаться во время войны.

– Пока остальные мои капитаны зарабатывают себе имена? Декейтер, Лоренс, Стюарт... Они все, безусловно, добиваются права гордо носить свои сабли, и, как я знаю, добьются. И я знаю, что вы этого достойны. А что касается того, чтобы отсиживаться в праздности, когда идет война, то у министра военно-морского флота есть на вас планы, мой мальчик. Он знает, как вы рисковали своей жизнью и репутацией ради того, чтобы наши сабли сверкали. И вы не останетесь незамеченным, когда придет время для следующего повышения в звании. Даю вам слово. А если вы решите вернуться к активной деятельности, могу сказать, вам будет предоставлена возможность выбрать подразделение флота, где вы захотите служить, – разведка или командование с мостика собственного корабля.

– Если решу?

Пребл усмехнулся, и его глаза блеснули как у заговорщика.

– Я знаю, у вас есть невеста, которая ждет вашего возвращения в Норфолк. Эджком, верно? Я хорошо знаю ее отца и много слышал о Сэмюеле Баллантайне. Я уверен, что у обеих семей есть идеи, как вам провести медовый месяц.

– Их идеи необязательно должны совпадать с моими, – тихо отозвался Адриан.

– Хорошо. – Пребл некоторое время изучал строгие, упрямые черты, а потом снова улыбнулся. – Я ожидал, что вы это скажете. Итак, начните с самого начала, если не возражаете.

Адриан принял предложенную сигару и после наслаждения первой затяжкой повел коммодора шаг за шагом – от атаки на Змеиный остров к событиям последних двух недель. Во время этого рассказа лицо командующего оставалось бесстрастным, и только светлые глаза выдавали гнев, отвращение или сочувствие. Он редко прерывал повествование, и Баллантайн понял, что просто заполняет пробелы, оставленные Раунтри и Макдональдом для описания морской битвы, пленения, заключения и побега. Только когда он заговорил о роли Отиса Фолуорта, вопросы стали более конкретными. Рассказ о столкновении в кладовой для парусов был встречен кивком и ворчанием, а имя информатора Фолуорта из штата командующего заставило коммодора встать, отойти к окну и в негодовании сцепить за спиной руки.

– И вы поверили словам Фолуорта о наивности мистера Уинтропа?

– Я верю, что парень хвастун и легко попался в сети лейтенанта.

– Но он всеже не обманул вас? – беззлобно, спросил Пребл. – Более слабый человек попался бы на его удочку. Однако когда человек занимает ответственное положение, он Должен заслужить доверие и уважение. Я не могу допустить вероломства независимо от того, виновен он или нет. Он будет разжалован и уволен с флота еще до того, как военный суд выдвинет против него обвинения. А что касается капитана Дженнингса... – Пребл отвернулся от окна, и его худое лицо недовольно скривилось. – Этого человека следовало выгнать со службы много лет назад. Некомпетентным людям не место на мостике корабля, тем более когда на карту поставлены сотни человеческих жизней и честь страны. Проклятие, но я и правда считал, что он наш человек! И если бы не ваш рассказ, у меня осталось бы лучшее мнение о нем. Вы же понимаете, что к нему будут относиться как к мученику – смерть под пытками вызывает сочувствие. Полагаю, трус и тиран не слишком достойный образец морали, чтобы оставлять его в памяти, – но люди, пожалуй, перестанут поступать на военную службу, если будут слышать подобные рассказы о деспотах на море. – Он поморщился и добавил: – Во всяком случае, это основной аргумент, который приведет мне мое начальство.

У Баллантайна пересохло во рту от долгого разговора, силы внезапно покинули его, и он откинулся на подушки.

Пребл мгновенно заметил это и взглянул на золотые карманные часы.

– Святые небеса, уже пятый час! Я заставил вас говорить больше двух часов.

– Время прошло не зря. Надеюсь, я ничего не упустил?

Пребл задумчиво сжал губы и щелкнул крышкой часов.

– Есть еще один вопрос – об этой молодой женщине, которой, как говорят, вы вместе с доктором оказали бесценную помощь... Кортни Браун, так?

– Не знаю, сэр, настоящее ли это имя. – Баллантайн отвел взгляд. – Поначалу она нам не доверяла.

– Вполне понятно. И все же в конечном счете она доверила вам свою жизнь, а вы ей – свои.

– Она провела с корсарами всего несколько лет, и я не думаю, что она полностью усвоила их образ жизни. Она помогла разрядить ситуацию на «Орле», когда заключенные вырвались из трюма, добилась достойного обращения с нашими моряками на «Ястребе», содействовала в побеге, а потом ухаживала за ранеными, пока не пришел «Аргус». Я хотел бы подать прошение о полном прощении для нее, сэр.

– М-м-м, однако это уже четвертая такая просьба.

– Четвертая?

– После господ Раунтри, Макдональда и доброго доктора. Вряд ли я могу найти причину отказать. Ну все, капитан, теперь я ухожу. К сожалению, вам придется остаться здесь еще на две недели, пока «Каролина» не отправится в путь. Этот хороший, быстрый корабль вовремя доставит вас домой на праздники и торжества.

– Благодарю вас, сэр, – сухо сказал Адриан.

– Выздоравливайте, капитан Баллантайн. – Коммодор взял фуражку со стола и сунул под мышку. – Мне нужны такие надежные люди, как вы. С помощью и благословением Божьим мы очень скоро одержим победу в этой проклятой войне. Мы заставим этих корсаров спасаться бегством и будем преследовать их до самого последнего сына и дочери, пока не утопим всех!

Глава 23

Кортни Фарроу надвинула пониже капюшон накидки, чтобы прикрыть лицо, и вышла из экипажа на дощатый настил. Поблагодарив кучера, она сунула ему в руку монету и торопливо направилась в уютное тепло прибрежного кафе. О ее появлении возвестил крошечный колокольчик. Добродушный хозяин поспешил из-за стойки ей навстречу, на ходу вытирая руки о белоснежный фартук, и проводил к маленькому столику у окна. С этого места открывался чудесный вид на побережье, на доки, на неугомонную суету на причалах, на суда, входившие в гавань, и на те, которые заканчивали разгрузку.

—Мисс, что подать вам?

– Только чаю, пожалуйста, – ответила она, взглянув на хозяина.

– Верно, хорошая чашка чаю согревает душу. Могу спросить, вы отбываете или только что прибыли?

– Отбываю.

– А-а, значит, на «Сириусе». – Глянув в окно, он кивнул в сторону суматохи на причале. – Отправляетесь в Америку?

– Да.

– Что ж, это хорошее место. Хорошее место. Мы с женой побывали там около десяти лет назад, когда наш сын женился на дочери плантатора и в семье появилась пара очаровательных близнецов. Мальчиков, настоящих ковбоев! Но у нас здесь три дочери, которые замужем за испанцами, и моя Бесс категорически не желает надолго оставлять их одних с папистами. Поэтому мы купили кафе и слушаем рассказы людей, вернувшихся из дальних стран. Путешествуете одна, да?

– Да, мой... муж отбыл раньше.

– А-а. Что ж, вы заказали билет на хороший корабль. Капитан Петтигрю настоящий джентльмен и настоящий моряк, да. Он поддерживает на корабле чистоту и порядок. Вот так, а теперь я должен принести вам чай, иначе вы не успеете выпить и полчашки, как поднимут флаги. Не пройдет и минуты.

Он улыбнулся и быстро отошел. Кортни вздохнула и, откинув капюшон, украдкой оглядела других посетителей. Маленькое кафе было втиснуто между двумя высокими складами, но в нем приятно пахло свежим пшеничным хлебом и ароматными чаями. Еще три пары показались ей выходцами из Англии. Они мельком взглянули на Кортни, но никто из них не проявил любопытства и не поднял удивленно бровь.