Почти идеальный брак - Роуз Дженива. Страница 4

Мой телефон вибрирует.

Иногда я вспоминаю, кем мы были раньше, и думаю, что мы снова можем быть той парой. Но я слишком облажался, чтобы это когда-нибудь случилось, а карьера для Сары всегда была на первом месте, и я не предвижу, что это когда-нибудь изменится.

Я думал, что, когда у нас появятся дети, она успокоится, но пять лет назад Сара сказала, что не хочет детей. Я думал, что смогу ее переубедить. Я не смог.

Кладу телефон на комод и подключаю его к зарядному устройству. Келли смотрит на меня умными глазами. Она никогда не может насытиться мной, а я не могу насытиться ею. Но я знаю, что это не всегда будет так. Было время, когда Сара и я тоже не могли насытиться друг другом. То время давно прошло. Иногда эти чувства всплывают вновь, но они недолговечны и обычно вызваны алкоголем или разлукой. Не поймите меня неправильно. Я люблю Сару. Если б не любил, то давно бросил бы ее. Это та любовь, за которую я держусь, – не деньги, безопасность или дом. Келли дарит мне любовь, на которую Сара больше не способна. Они обе дополняют меня. Это отвратительно, но это правда. Мне нужны они обе.

– Ты когда-нибудь расскажешь о нас своей жене?

– Ты когда-нибудь расскажешь о нас своему мужу? – парирую я. Келли фыркает и складывает руки на груди.

– Это не одно и то же.

Я ухожу, возвращаюсь с двумя полными стаканами скотча, протягиваю один ей и сажусь. Обнимаю ее одной рукой и притягиваю ближе, говоря, что знаю. Келли тихо всхлипывает и так же быстро вздыхает, возвращая себе самообладание. Она делает большой глоток и даже не морщится. Наклоняется ко мне. Мы сидим в тишине, потягивая скотч, пойманные в ловушку браков без любви, где занимаем второе место после людей, которых любим. Когда Келли и я вместе, мы на первом месте. Я еще дважды наполняю наши бокалы, а потом мы снова занимаемся сексом. На этот раз я не трахаю ее – я занимаюсь с ней любовью.

3

Сара Морган

Я тружусь над материалами дела. Бумаги перемещаются и падают, как снег от только что сошедшей лавины. Я планировала зайти в офис всего на несколько часов, чтобы подготовиться к следующей неделе, но сейчас допиваю кофе, приготовленный двенадцать часов назад. На нем плавают масляные круги, напоминающие о его возрасте. Мой угловой офис находится на четырнадцатом этаже, который настолько высок, насколько можно подняться в Вашингтоне, не выставляя фаллос выше, чем у мистера Вашингтона. В нем окна от пола до потолка, он один из самых больших в фирме, и никто не стал бы оспаривать то, почему мне его дали.

На моем счету несколько громких выигранных дел. Среди всех здешних адвокатов я более чем заслужила свое место в качестве партнера в компании «Уильямсон и Морган». Кончиками пальцев потираю лоб, медленно массируя виски, словно пытаясь вернуть состояние покоя и стабильности. Снимаю очки для чтения и бросаю их на стол, чтобы выразить свое разочарование. Часы на моем телефоне показывают 20:04. Изо рта вырывается раздраженный выдох, чтобы дать понять несуществующей аудитории, насколько я обременена делами. Отправляю короткое сообщение Адаму:

Бросаю телефон обратно на стол. Схватив вилку с верхней части пенопластового контейнера, вонзаю ее в китайскую еду, которая пролежала несколько часов. Быстро прожевываю пару кусочков, а затем выкидываю всё оставшееся в мусорное ведро. Мои волосы собраны в пучок на затылке, каждая прядь идеально уложена, хотя я работала последние тринадцать часов. Поправляю свою дорогую блузку и отряхиваю сшитую на заказ юбку. Разбираю документы на столе. Они находятся в полном беспорядке. Это не типично для того, кто живет своей жизнью. Учитывая даты суда и показания, нависающие надо мной, придется немного повозиться. Я смотрю в окна своего офиса, любуясь огнями города, машинами, движущимися в унисон, людьми, гуляющими и наслаждающимися последними часами выходных…

– Энн, ты еще здесь? – кричу я.

Дверь кабинета открывается, и моя милая помощница просовывает голову внутрь. Это миниатюрная женщина с русыми волосами до плеч, и хотя у мужчин не кружится голова при виде нее, она довольно миленькая. Энн выжидающе смотрит и улыбается. Она всегда готова помочь и стремится угодить. Для нее не редкость приступать к работе, как только она видит, что я отправляю электронные письма.

– Да, миссис Морган.

Я опускаю руки на стол и сочувственно улыбаюсь ей.

– Сколько раз я должна тебе повторять? Я работаю до смешного долго, но это не значит, что и тебе тоже так надо. И что это за «миссис Морган»?

– Извините, миссис… – начинает Энн и замолкает, когда я поднимаю руку, встаю и подхожу к ней.

В офисе есть плюшевый ковер, который я выбрала сама, потому что он невероятно мягкий. Я позаботилась о том, чтобы украсить офис так, чтобы в нем чувствовался домашний уют: плюшевым диваном и креслом, журнальным столиком, подушками, книжным шкафом, набитым книгами как для работы, так и для удовольствия, и красивыми произведениями искусства на стенах. Этот офис – мой дом вдали от дома, так как за последние восемь лет я провела здесь больше времени, чем в своем настоящем доме. Я даже купила беговую дорожку, которая стоит в том углу, где из окна виден памятник Вашингтону.

Подхожу к Энн и кладу руку ей на плечо.

– Ты работаешь со мной уже пять лет. Мы ужинаем вместе каждую пятницу и иногда выпиваем после работы. Ты путешествуешь со мной по делам. Ты бывала в моем доме бесчисленное количество раз. В первую очередь ты – моя подруга, а во вторую – моя сотрудница. Пожалуйста, ради всего святого, никогда больше не называй меня «миссис Морган».

Энн качает головой и улыбается. Затем проскальзывает мимо и плюхается на диван, вздыхая с облегчением.

– Фух… прости. Я выполняю двойную работу для Боба с тех пор, как уволился его последний помощник. Он требует, чтобы я называла его «мистер Миллер». Это просто вошло в привычку.

Я сажусь рядом и кладу босые ноги на кофейный столик, выдыхаю и распускаю волосы. Энн сбрасывает каблуки и тоже кладет ноги на стол. Мы смотрим друг на друга с солидарностью и пониманием. Мы отличаемся почти во всем, но, в сущности, мы – одно и то же. Две женщины, пытающиеся пробиться в мужской мир. Мы работаем в два раза усерднее, чем наши коллеги-мужчины, чтобы опередить их всего на дюйм [10].

– Это потому, что мистер Миллер – мудак. Я позабочусь о том, чтобы к концу недели у него был новый помощник, и если следующий будет плохо работать, я позабочусь о том, чтобы он тоже не работал здесь. – Я говорю со смехом, но совершенно серьезна. Боб – достойный адвокат, но у него огромное эго и он не уважает никого, кроме тех, у кого больше денег или власти, чем у него.

– Спасибо, Сара. Ты слишком добра ко мне.

– Нет, это ты слишком добра ко мне.

– Ты знаешь, кто ни для кого не слишком хорош? – спрашивает Энн.

– Кто?

– Боб.

Мы смеемся, и это приятно. Я всегда погружаюсь с головой в материалы дела – и скучаю по простому времяпрепровождению без груза мира на моих плечах или чьей-то жизни и будущего в моих руках.

– Я хотела показать тебе кое-что. – Энн открывает приложение для фотографий и несколько раз проводит пальцем по экрану.

Я беру у нее телефон и смотрю на фотографии – мужчина, переходящий улицу; женщина, поднимающаяся по ступенькам мемориала Линкольну; сокол, низко парящий над озером; ребенок, смотрящий вверх у памятника Вашингтону.

– Они прекрасны, Энн. У тебя потрясающие ракурсы.

– Спасибо. Это мое маленькое хобби.

– Это, должно быть, больше, чем хобби. Ты очень талантлива.

Она краснеет, и ее губы плотно сжимаются. Мой телефон вибрирует. Я встаю и иду к своему столу, быстро отправляя Адаму ответное сообщение. Я скучаю по нему. Я скучаю по нашему общению. Мы обмениваемся еще несколькими сообщениями, и когда я узнаю, что он вернется поздно, всё решено.