Сбежавшая невеста - Чайлд Морин. Страница 10

Наконец, Джули сложила руки на коленях и прочистила горло:

— Если ты избавишь меня от своей опеки, и каждый из нас пойдет своей дорогой, будет легче нам обоим. Ты как думаешь?

У Мика отвисла челюсть. В это невозможно поверить! Она все еще не понимает!

— Ты не поняла? Я только что тебе объяснил! — он высвободил руку и схватил ее за левую ногу, — мы едем в Техас. Затем я собираюсь вернуться домой и извиниться перед своей сестрой за все, что ей когда-либо наговорил.

Мик протянул руку к кожаным ремешкам, которыми были зашнурованы ее высокие мокасины.

— Что ты делаешь? — вскрикнула она, пытаясь оттолкнуть его руку. Девушка яростно извиваясь, пыталась освободиться. Однако, безрезультатно. Через минуту он распустил ремешки и уже стягивал с нее мокасины. Затем дотянулся до второй ноги.

— Мик, я спрашиваю, что ты делаешь?!

Он молчал, пока оба ее мокасина не были сняты. Держа ее голые ступни в своих руках, Мик тщательно пытался не замечать, какие они маленькие и изящные. Какие мягкие. Его большие пальцы двигались по ее стопе, скользили вверх по хрупкой кости ее лодыжки. Увлекшись, он сильно сжал ее пальцы. В ответ Джули слегка подскочила. Этого было достаточно, чтобы привести его в чувство. Сглотнув, Мик прочистил горло и сказал, с сожалением отпуская ее ноги:

— Я привяжу тебя, чтобы ты больше не убежала.

Джульетта подтянула колени к груди и натянула подол юбки на голые ноги.

— Все равно! Я все равно убегу, И ты не сможешь остановить меня!

Мик медленно и устало кивнул. Глупо было бы ожидать, что она сдастся только потому, что ее первая попытка не удалась. Дьявол, она «всего лишь» попыталась напоить его наркотиком и украсть его лошадь! С какой стати ей останавливаться на этом?

Он задумался, приоткрыв рот в слабой усмешке. Ему доставляло удовольствие думать о том, как отомстить братьям за то, что они вынудили его отправиться в эту чертову поездку.

— Мик? — ее голос был мягким и нерешительным.

— Что?

— Почему ты так улыбаешься?

— Гм? — он бросил на нее непонимающий взгляд. — О, ничего, это не имеет отношения к тебе.

Глубоко вдохнув холодный ночной воздух, Мик выдохнул со словами:

— Джули, я смертельно устал. Но в ту минуту, когда я усну, ты снова попытаешься удрать, верно?

Девушка встретила его взгляд и убежденно кивнула.

— Так я и думал, — пробормотал он. Затем поднял ее мокасин и стал освобождать кожаный ремешок.

— Эй, прекрати! — Джульетта схватила мокасин. — Это единственная обувь, которую я взяла с собой!

— Ремешки ты получишь завтра утром.

Он отодвинулся и, не обращая внимания на ее красноречивые взгляды, резко приказал:

— Ложись!

— Не лягу! — ее глаза вспыхнули, предостерегая его. Сжав кулаки она продолжала, — ты не можешь привязать меня! Я не позволю! Так нельзя!

И, поскольку он не обращал на нее внимания, уже спокойнее, спросила:

— Что ты за человек?

— Я усталый человек, Джули, очень усталый, — и умоляющим голосом добавил. — Господи, да закроется ли твой рот когда-нибудь?

Прежде, чем она успела придумать ответную колкость, он встал и уложил ее на одеяло. Потом схватил ее левую ступню и быстро обвязал один конец сыромятного ремешка вокруг ее лодыжки. Затем, сев рядом с ней, привязал другой конец к своей ноге и довольно улыбнулся:

— Вот так! Вот так должно быть.

Растянувшись возле нее, Мик вздохнул, скрестил руки на груди и закрыл глаза.

Джули села и уставилась на шнурок, которым они были теперь связаны. Вглядываясь в черты лица поймавшего ее мужчины, девушка осторожно отодвинула ногу и улыбнулась, когда тот замычал во сне.

— Не вздумай перерезать его, — предупредил он, не открывая глаз, — тебе надо к этому привыкать. Мы будем спать вместе, пока я не привезу тебя домой.

— Я не могу так спать, — сказала Джульетта жалобно, поморщившись от боли в лодыжке, и дернула шнурок, причинив себе еще большую боль. — В конце концов, твоя нога обута, и тебе не так больно. Ты слышишь меня? — для убедительности она больно пихнула его под ребра.

Мик хихикнул:

— Выпей кофейку, Жу-лет-та! Держу пари, тогда ты превосходно уснешь.

Джули еще какое-то время смотрела на него, потом, расслабившись, легла рядом, и демонстративно проверила, будет ли между ними пара дюймов свободного пространства. Широко открыв глаза, она смотрела в небо и в мыслях проговаривала все, что хотела крикнуть этому грубому, нахальному и… волнующему мужчине.

Он что-то невнятно пробормотал, затем скрестил ноги, дернув шнурок. В ответ она тоже скрестила ноги, туго натянув ремешок. И тут же заметила полуулыбку на его лице, и ее охватило страстное желание ударить его. Останавливала ее лишь мысль о том, что этот наглец наверняка сдержит обещание и отшлепает ее.

Девушка отвернулась. В тишине ее мысли вырвались на свободу. В первый раз с тех пор, как она покинула дом Мооров в Монтане, Джули подумала, что, возможно, ей не удастся убежать. Мик Бентин показал себя более хитрым соперником, чем она ожидала. А если она не убежит, что тогда?

Глаза наполнили слезы, Джульетта плотно сжала веки, преграждая им путь. Казалось, ночь сгустилась вокруг нее. Воздух стал вдруг плотным и тяжелым. В горле встал комок, который невозможно было проглотить. Дрожа, девушка обхватила себя руками и пыталась вернуть самообладание.

— Замерзла? — проворчал Мик.

— Si, — ответила она с трудом и сильно закусила губы, не в силах заставить себя признаться ему, что ее дрожь не имеет ничего общего с холодом.

Он повернулся на бок, обхватил ее рукой и придвинул к себе. Потом высвободил длинный кусок одеяла и натянул его на них обоих.

Джули долго лежала не шевелясь. Она еще никогда не была так близко с мужчиной и, по правде говоря, не может вспомнить мужчины, с которым хотела бы быть так близко. Но сейчас, когда рука Мика обнимала ее, она чувствовала себя… в безопасности.

Нет, все это ничего не значит! Мик — человек, который против ее воли везет ее к отцу. Он сказал, что у нее дурной характер и, вообще ведет себя так, будто в нее совсем не влюблен. И все же… Исходящие от него тепло и сила обволакивали ее, и Джульетта инстинктивно придвинулась ближе. Странное трепетное чувство возникло в груди и разлилось по всему телу. Успокаиваясь, она почувствовала, как новые силы наполняют ее.

Закрыв глаза, Джули сказала себе, что не стоит притворяться даже на одну ночь, что все хорошо. Не стоит позволять себе думать, что силы и тепло Мика принадлежат ей. Что их связывает друг с другом что-то большее, чем сыромятный ремешок.

Девушка облегченно вздохнула и впервые за последнее время почувствовала сильное, непреодолимое желание заснуть.

— В тюрьме!

— Si, синьора. Это все, что Диего прочел в телеграмме.

Донья Анна Сантос посмотрела на низенького человека, стоящего в сводчатом проеме дверей. Его скрюченные загорелые пальцы сжимали поля помятой соломенной шляпы, а ниже, возле его ног, обутых в сандалии, она с неудовольствием заметила легкий слой пыли, едва видимый на красном, выложенном плиткой полу.

Его взгляд перескакивал с одного предмета на другой, следуя за ее взглядом, мужчина нервно изменил позу. Наклонив седеющую голову, плотно прижав руки к бокам, он прилагал немыслимые усилия, чтобы уследить за ним.

Брезгливо поджав губы, донья Анна маленькими шажками прошла через комнату и остановилась напротив этого маленького человека. Сжав холеные, с длинными пальцами руки в кулаки, она спрятала их в складки шелкового бордового платья и ждала, когда тот снова посмотрит на нее.

Эстебан безумно хотел оказаться в любом другом месте, только не в одной комнате со взбешенной хозяйкой. Они были одного возраста, но это было почти незаметно — настолько различались они во все остальном. Он был создан для того, чтобы служить El Patron, донья Анна — для того, чтобы ей служили. Но было что-то еще, Эстебан чувствовал это. Что-то необъяснимое было в этой женщине, которая всегда чего-то страстно желала. Никто никогда не видел ее счастливой или хотя бы просто довольной. Ею всегда двигал какой-то голод. Вокруг даже шептались, что это ее неудержимая тяга к власти убила ее мужа. Добрый, мягкий человек, Рикардо Сантос потерял, наконец, всякое желание жить с такой bruja.