Горькие плоды смерти - Джордж Элизабет. Страница 1

Элизабет Джордж

Горькие плоды смерти

За три года и три месяца до описываемых событий

Поездка в Марракеш была короткой, всего на уикенд, и Лили Фостер решила, что им хватит одного чемодана, причем небольшого. Что же с собой взять? Начиная с середины ноября в Лондоне противно, холодно и пасмурно, но в Северной Африке все будет иначе. Бо́льшую часть времени они будут нежиться в шезлонгах рядом с бассейном. Когда же они будут возвращаться к себе в номер, чтобы заняться там любовью, одежда им не понадобится вовсе.

На сборы ушло десять минут. Сандалии, шорты и футболка для Уильяма. Сандалии, летнее платье и парео для нее. Купальные костюмы для обоих, плюс еще несколько полезных вещей. Вот и всё.

Собрав чемодан, она принялась ждать, что, по идее, должно было продолжиться менее получаса – это подтвердил и ее взгляд на пластмассовые настенные часы над кухонной плитой. Увы, вместо тридцати минут ожидание растянулось более чем на два часа, в течение которых она посылала любимому эсэмэски и звонила, но ни разу не получила ответа.

Вернее, ответом ей был приятный голос автоответчика: «Это Уилл. Оставьте сообщение, и я вам перезвоню». На что она сказала: «Где ты, Уильям? Я думала, что у тебя дела только в Шордиче. И почему ты все еще там в такую мерзкую погоду? Перезвони, как только получишь это сообщение, хорошо?»

Потом Лили подошла к окну. С небес по-прежнему лило. Само небо было темным и злым, затянутым дождевыми тучами. Даже в хорошую погоду этот жилой массив не радовал глаз: унылые кирпичные многоэтажные коробки, как будто наугад разбросанные из пригоршни на плоском участке земли, растрескавшиеся тротуары, все в шишках и колдобинах… Неудивительно, что местные жители не замечают их в упор, предпочитая вытаптывать газоны.

В такую погоду, как сегодня, это место смотрелось, как смертельная ловушка, не оставляющая места даже лучику надежды. Они здесь чужие, и Фостер это знала. Здесь ей было плохо, но Уиллу – еще хуже. К сожалению, это единственное, что они сейчас могут себе позволить. Именно здесь им придется прожить какое-то время, пока ее бизнес не встанет на ноги, а бизнес Уильяма и он сам не обретут уверенность в завтрашнем дне.

Бизнес Уильяма. Это была щекотливая тема. Он постоянно спорил с клиентами, а людям, которые платят вам деньги, это не нравится.

– Ты обязан учитывать их мнение, – постоянно твердила ему Лили.

– Заказчики не должны мне мешать, – возражал он. – Я не могу сосредоточиться, когда они начинают от меня что-то требовать. Ну почему они это делают? Я же им все сразу объясняю!

Все правильно, подумала Фостер. Его манера общения с клиентами – это тоже часть проблемы. Ему давно пора ее пересмотреть.

Она хмуро посмотрела на улицу. Внизу, на тротуаре, не было ни души и, разумеется, никакого Уильяма. Хотя, по идее, в данный момент он мог бы выйти из машины и, подняв воротник, со всех ног броситься к узкой башне, в которой располагался лифт.

Вместо него Лили увидела женщину на балконе здания, стоящего под углом к их дому. Женщина снимала с веревки белье, и ее светло-желтое сари трепетало на ветру. Что касается остальных балконов с их унылым бельем, детскими игрушками и редкими горшками с чахлыми растениями, а также этими вечными тарелками спутникового телевидения, что бы на них ни находилось, все это было брошено на произвол судьбы и мокло под дождем.

А еще через стекло доносился нескончаемый городской шум: визг автомобильных шин на мокром асфальте, когда машины слишком быстро сворачивали за угол, лязг металла на соседней строительной площадке, где снова что-то строили и перестраивали… Все это было рядом, но из окна, в которое смотрела Фостер, ничего не было видно – был только слышен вой сирены «Скорой помощи», спешащей в больницу, и где-то совсем рядом – буханье басов из колонок включенной на всю мощь стереосистемы, дабы весь мир был в курсе музыкальных предпочтений ее владельца.

Лили отправила Уиллу очередное текстовое сообщение, а через пару минут, не получив ответа, позвонила ему еще раз.

– Уильям, – сказала она, – ты должен был получить мои сообщения. Если, конечно… Черт побери, неужели ты снова отключил звук? Ты же знаешь, я ненавижу, когда ты так делаешь. К тому же это очень важно. Я не хочу говорить, но… О, черт, черт, черт!.. Послушай. Я запланировала сюрприз на наш юбилей. Знаю, знаю, ты скажешь, что десять месяцев нельзя назвать юбилеем, но ты понимаешь, что я имею в виду, так что не тупи. В любом случае, этот сюрприз предполагает, что мы должны в определенное время кое-где быть, поэтому, если ты не отвечаешь мне лишь потому, что почему-то решил играть в молчанку, пожалуйста, перезвони!

После этого ей не оставалось ничего другого, как ждать. Между тем на часах одна минута неумолимо сменяла другую. Женщина попыталась убедить себя, что у них еще уйма времени и они успеют добраться до Стенстеда. Дело было за малым: чтобы Уильям вошел в дверь. Все остальное было готово. Паспорта уже лежали в ее сумочке, билеты были распечатаны, план путешествия в другую страну, пусть даже всего на уикенд, составлен.

Наверное, зря она ничего не сказала ему еще утром. С другой стороны, Уилл был расстроен тем, как идут его дела в Шордиче, и Фостер остереглась, не зная, как он отреагирует. Некоторые клиенты имели привычку вмешиваться в его работу. Даже когда у него возникала прекрасная идея, которая, как он знал, отлично впишется в их владения, они начинали указывать ему, пытались руководить его действиями, и это при том, что сами же наняли первоклассного специалиста. А Уильям Голдейкер, несомненно, им был. Знаток своего дела, визионер, художник и чернорабочий в одном лице. Дайте ему запущенный клочок земли, и он превратит его в райский сад.

К тому моменту, когда его старенькая «Фиеста», наконец, выехала из-за угла с Хинидж-стрит, Лили прождала его уже целых четыре часа. Поездка в Марракеш накрылась. Деньги выброшены на ветер. Они опоздали. Оставалось найти того, кто в этом виноват.

Где его носило? Чем он занимался? Почему, черт возьми, не брал трубку?! Потому что сделай он это раньше – это так просто, Уильям! – она бы рассказала ему о своих планах. Они могли бы встретиться в аэропорту. И сейчас с довольным видом сидели бы рядышком на борту гребаного самолета, который нес бы их к солнцу, океану и прочим приятным вещам.

Глядя, как он вылезает из машины, Фостер всячески взвинчивала себя. Она тщательно выбирала слова. «Черствый» и «бездумный» возглавляли список. Но затем, когда Голдейкер проходил под уличным фонарем, женщина увидела его лицо. Она обратила внимание на его походку, когда он в вечерних сумерках шагал к лифту, на его понурые плечи. «Только не это!» – подумала Лили. Она знала, что произошло.

Уилл потерял клиента из Шордича. Это был уже второй случай за три месяца. Оба проекта закончились скандалом, гневными обвинениями. Это со стороны Уильяма. Со стороны заказчиков же было требование вернуть внушительный задаток, основная часть которого была уже потрачена на закупку всего необходимого.

Лили проводила его глазами, пока Уильям шел, ныряя из одного круга света уличных фонарей в другой. Потом он исчез из виду, и тогда она отнесла сумку в спальню и задвинула ее с глаз долой под кровать. К тому времени, как Фостер вернулась в гостиную, ключ Голдейкера уже поворачивался в замочной скважине. Когда же дверь открылась, она уже сидела на продавленном диване со смартфоном в руке, проверяя электронную почту. «Приятной поездки, дорогая!» – это послание матери не слишком подняло ей настроение.