Верность - Рауэлл Рейнбоу. Страница 45

– Ты бы сразу запал, – кивнул Крис, глядя в окно и снова волнуясь, – если бы увидел ее, сразу же. Она такая… Такая… Мимо нее не пройдешь. Явление природы, понимаешь?

– Как торнадо? – спросил Линкольн.

– Вроде того, – усмехнулся Крис. – Я бы сказал… не знаю, как бы я сказал, но, пожалуй, да. Она… – Он нервно похлопал по нагрудному карману, провел рукой по волосам. – У тебя ведь никого нет, да? В смысле – на наших концертах я тебя никогда ни с кем не видел.

– Да, – ответил Линкольн и подумал: «Никакой я, оказывается, не невидимый. Очень даже видимый!»

Крис снова засмеялся – колко, недобро. Все его обаяние куда-то испарилось.

– Не помню даже, когда… – Он горестно покачал головой, снова пригладил волосы. – В этот карман, понимаешь, сигареты класть нельзя – очень уж некрасиво торчат. Даже и не помню, когда так долго не курил. А ты курил хоть раз?

– Ни разу, – ответил Линкольн. – Никогда не тянуло.

– Без сигарет, без девушки… Унылая у тебя жизнь, приятель.

– Как кому, – ответил Линкольн, тяжело глядя на своего собеседника и очень желая, чтобы прямо сейчас случилось что-нибудь в духе «Чумовой пятницы» [17].

– А-а… – растерянно протянул Крис. На это его хватило. – Ну, правильно. Я не хотел… – Он опустил глаза и вернул Линкольну страницу. – Спасибо. За эту… Я бы никогда не побеспокоил… Это все пиджак, понимаешь? Я бы не…

Линкольн скривил губы в улыбке. Крис поднялся.

– Увидимся, – произнес Крис. Он остановился у своей кабинки и положил на стол несколько долларов. – На той неделе мы в «Соколе» играем, будешь там – заходи поздороваться.

Линкольн смотрел, как Крис идет к выходу, и надеялся – искренне, по-настоящему, всем сердцем, – что тот идет домой, к ней.

Глава 65

В отделе информационных технологий работы было меньше, чем обычно. Международную ударную бригаду давно распустили. От них только и осталось, что стопка чистых дисков и прожженные сигаретами пятна на столе.

– Когда успели, черт побери? – вопрошал Грег.

Линкольн пожимал плечами. Грег велел Линкольну поменять все системные пароли обновить брандмауэры, он даже изготовил для всего департамента новые электронные пропуска.

– Эти ребята всегда меня доставали, – признался Грег. – Особенно тот, из школы «Миллард-Саут». Как говорится, он слишком много знал… о компьютерах.

Линкольну теперь казалось, что его смены тянутся не годами, а десятилетиями.

В понедельник вечером в папке WebFence ничего от Бет не было. Ни слова о свадьбе. Вообще ни слова. И во вторник – тоже… И в среду…

Линкольн искал встречи с ней в коридорах, задерживался на обеденных перерывах. Он видел ее подпись под статьями и поэтому знал, что она на работе. Через каждые несколько часов в свою смену он проверял папку WebFence.

В четверг – ничего. В пятницу – ничего. В понедельник – ничего.

В понедельник вечером Линкольн подходил к столу Бет в шесть часов и потом еще раз – в восемь. Он купил пирог с курицей и луком, чтобы поделиться с Дорис, и провел с ней два часа в комнате отдыха за разговором. И за ожиданием. Дорис обещала, что научит его играть в пинокль. Как она говорила, они с Полом любили в нее резаться.

– Мне всегда хотелось научиться, – ответил Линкольн.

Во вторник Бет и Дженнифер все молчали, а он просматривал дисциплинарный файл, чтобы проверить, не прислал ли предупреждение кто-нибудь из коллег по отделу. В голове промелькнуло: может, кто-нибудь из международной бригады набедокурил. Но никаких признаков этого не было. На столе Бет стояли пустые чашки из-под кофе, – значит, она не исчезла бесследно.

В среду в папке WebFence снова ничего не было, и вдруг Линкольну стало почему-то легко. Может, это было начало конца. Никаких болезненных, унизительных объяснений. Никакого самоконтроля и дисциплины. Может, ему не придется заставлять себя не читать ее переписку – она прекратится сама собой.

Глава 66

Может ли мозг отторгать информацию? Как инородное тело? Дорис старательно учила Линкольна играть в пинокль, а его мозг никак не усваивал правила. По счастью – а может, по несчастью, – ее это не обескураживало. Он подумывал, что удобнее есть за своим столом. И если бы он не терял надежды на встречу с Бет, то, скорее всего, так и поступил бы. Но по отношению к Дорис это было нехорошо, особенно теперь, когда мать стала посылать угощения специально для нее. Теперь Дорис на пару с ним угощалась ее пирогами.

– Некоторым трудно научиться играть, – заметила Дорис. – Я сдаю. – Она умело перетасовала карты. – Скажи-ка, а на эти выходные у тебя большие планы?

– Нет, – ответил Линкольн.

Можно в «Подземелья и драконов» поиграть. А можно в гольф с Чаком. Один из ночных редакторов пригласил его… отметить Новый год. «Мы всегда его позже празднуем, – пояснил Чак. – Эти умники из дневного издания за нас по праздникам не работают».

– Видишь ли, тот мой буфет старый я еще не вывезла, – сказала Дорис. – А я пообещала хозяину, что к тридцать первому все вывезу.

– Ах да, извините, – ответил Линкольн, – могу в субботу вечером, если вам удобно.

– В воскресенье можешь? А то в субботу у меня свидание.

Ну конечно. Почему бы и нет?

– Ладно, – согласился он. – В воскресенье.

Пока играли в гольф, Чак все уговаривал Линкольна пойти на их вечеринку.

– Я, вообще-то, не любитель, – отнекивался Линкольн.

– Да там ничего такого и не будет. Скучища всегда у редакторов.

– Уговариваешь…

– И Эмили тоже будет.

– Мне, кажется, говорили, что она с кем-то встречается.

– Нет уже. Почему Эмили тебе не нравится? Очаровашка.

– Да, милая, – не стал спорить Линкольн.

– Очаровательная, – с напором повторил Чак, – и все предлоги наизусть знает. А еще приносит тыквенный хлеб и электронный справочник крылатых фраз.

– Похоже, ты к Эмили неровно дышишь.

– Я – нет. Я стараюсь с женой помириться. А вот у тебя какая отговорка?

– А я… как бы сказать… восстанавливаюсь после неудачных отношений.

– Когда они закончились?

– Почти сразу же, как начались, – ответил Линкольн.

Чак зашелся от смеха так, что в январский воздух у него изо рта вылетали облачка пара.

– А не холодно для гольфа? – спросил Линкольн.

– На солнце у меня голова болит, – ответил Чак.

Линкольн не передумал. Ему было не до вечеринок. Не до игр. Не до людей.

Три недели… Вот уже столько времени Бет и Дженнифер не появлялись в папке WebFence.

«Вот и хорошо, – говорил себе Линкольн. – Если даже им нет смысла молчать так долго. Если даже это им совсем не свойственно. Тебе же облегчают жизнь. Тебе же».

Он решил взять напрокат кассету с фильмом «Гарольд и Мод». Эту картину он не пересматривал со старших классов школы и хотел освежить в памяти сцену, почти в самом конце, когда Гарольд сбрасывает свой «ягуар» с утеса, а потом садится и бренчит на банджо. Он очень надеялся, что никто из газеты не увидит, как он в «Блокбастере» берет напрокат эту самую кассету. Чак рассказал, что, пока они не знали, как его зовут, он проходил у них под кличкой Ухажер Дорис. Когда кто-то тронул его за локоть, он чуть не сунул кассету в карман.

– Линкольн… Линкольн, ты?

Когда видишь человека первый раз за девять лет, то в первую секунду, нет, в долю секунды кажется, что он теперь выглядит совсем по-другому, а потом оказывается, он совсем не изменился, как будто этих лет и не было.

Сэм выглядела… как Сэм. Каштановые кудри – может, сейчас чуть длиннее, не тот боб, который носила каждая вторая девчонка в колледже. Широко распахнутые глаза, такие темные, что в них почти не видно зрачков. Одежда вся черная, как будто она купила ее где-то в другом штате. Серебряные кольца на пальцах. Розовый платочек, завязанный вокруг талии вместо пояса.