Спасите наши души (СИ) - Черемис Игорь. Страница 38

Для прояснения ситуации мне нужно было понять, кто дал Морозову задание отправить Ирину ко мне. Просто подойти и спросить, конечно, было можно – мне на это не раз прямым текстом указывал Денисов. Но я чувствовал, что это будет очень серьезная ошибка, которая ни к какому мозговому центру меня не выведет. Все это мне предстояло выяснять самому, без участия агента «Альфонс». Который, впрочем, и не был агентом в полном понимании этого слова.

Но в целом гражданин Марк Морозов работал как агент, хотя и не знал об этом.

Я подумал ещё немного – и написал под вопросительным знаком фамилию Якира. Ему было около пятидесяти лет, он родился ещё в двадцатых, когда красный командир Иона Якир был в прямом и переносном смысле на коне – возглавлял Украинский военный округ, то есть имел под рукой немалую силу, которая прикрывала самое опасное направление будущей войны. Отца будущего диссидента расстреляли в тридцать седьмом, а он сам провел следующие двадцать лет, мотаясь по ссылкам и лагерям. Там же нашел себе жену, такую же ссыльно-заключенную, они родили дочь, дождались смерти Сталина, получили реабилитацию и вернулись в Москву. Хрущев от щедрот выделил им неплохую трешку на Автозаводской – видимо, новые хозяева не пожелали освобождать квартиру в доме на Набережной. Якиру-младшему дали закончить институт – он выбрал историко-архивный, – потом пристроили в один из институтов РАН… Бог знает, почему, но этот человек не принял подобных извинений. Вернее, он принял их как должное, но отблагодарил своих благодетелей очень странно – вскоре стал одним из зачинателей диссидентского движения и одним из самых авторитетных его членов. Наверное, именно он был наиболее близок к тому, чтобы считаться лидером антисоветской общины, которого хотел найти Денисов. Правда, его арест – а он должен был состояться в этом году, если я не сверну историю на новый путь – к разгрому диссидентства не привел, несмотря на то, что Якир активно сотрудничал со следствием и сдал около двухсот своих товарищей по борьбе. Наши ему даже покаянную пресс-конференцию организовали для иностранных корреспондентов, но закончилось все тем, что его авторитет среди диссиды упал до отрицательных величин, от чего этот товарищ так и не отправился – тихо помер уже в восьмидесятые от алкоголизма.

В принципе, потрясти этого Якира было полезно, а вот арестовывать и вообще «возиться» – нет, хотя такое дело сулило много плюшек, на которые был так падок Макс. Диссиденты в будущем очень хорошо научились «дружить» против тех, кого считали предателями. Сейчас, в этом времени они только оттачивали нужные навыки, но в целом приемами исторгания чужих из своих рядов уже владели неплохо. И организовывать дискредитацию их рядов можно было лишь в том случае, если этот процесс был бы автоматическим, а его скорость была бы больше скорости распространения самиздата. Но любое дело против диссидента – это год-полтора допросов, обысков и очных ставок, а за это время тот же «Архипелаг ГУЛАГ» прочитают не меньше тысячи-двух неокрепших умов. Никакого КГБ не хватит, чтобы остановить эту лавину.

Я на мгновение задумался – и нарисовал от Якира стрелочку вниз и вывел там ещё одно имя: Виктор Красин.

Этот диссидент – по воспоминаниям «моего» Виктора – сейчас должен был находиться в ссылке в Красноярском крае, и именно к нему направлялась на нескором поезде главная печатница диссидентов Надежда Емелькина. По воспоминаниям из будущего я знал, что Якир и Красин будут раскаиваться вместе, но обстоятельства этого раскаяния помнил смутно. Ещё более смутно я помнил биографию этого Красина – но она наверняка должна была быть в его деле, которое хранилось в нашем архиве. В принципе, я мог с ним ознакомиться – раз уж меня боком зацепило его женой, Денисов подпишет разрешение без особых вопросов.

Осталось понять, нужно мне копать в этом направлении или же стоит сосредоточиться на чем-то другом.

Я скептически осмотрел свою куцую схему. Из Ирины я выжал, пожалуй, всё, её можно оставить в покое. Марка Морозова моё начальство согласилось не трогать – так что и с ним в ближайшее время я буду работать опосредованно. К Якиру меня могут тупо не пустить – скажут, что не по Сеньке шапка, и я умоюсь. Поэтому я порвал лист со схемой на очень мелкие кусочки, выбросил их в мусорную урну, заправил новый листок в машинку – и начал печатать запрос на ознакомление с личным делом осуждённого Виктора Красина.

Там нужны были номера его дела и статьи, по которым он сел, но их я впишу чуть позже, если Денисов одобрит мои действия.

Глава 13. «Честно прозябали в середине»

Квартира мне не понравилась. Дом был – обычная «хрущевка», но самых первых серий, ещё до начала борьбы с излишествами, даже из кирпича, такие пережили все последующие катаклизмы, даже затеянную властями Москвы реновацию конца 2010-х. А вот планировка этой трехкомнатной квартиры была странной – две крошечные комнатки, видимо, подразумевалось, что их будут использовать под спальни, но в итоге туда даже нормальная кровать не влезала, и одна огромная, за двадцать квадратов, которая выглядела очень неуютно. Хозяева по нынешней моде забили эту огромную комнату тяжелой старомодной мебелью, оставив свободной половину дальней стены, которая, впрочем, была сплошь завешана иконами – они выглядели очень по-старинному, но я не был уверен, что это не подделки. Ещё посреди этой комнаты они впихнули круглый стол на гнутых ножках – получился аналог гостиных из старинных усадеб с картин русских передвижников. Маленькие комнаты они тоже забили мебелью по самый потолок, но там метраж не позволял развернуться на полную катушку. Ещё в этой квартире имелась небольшая кухня – какие обычно и бывают в «хрущевках», но со столом и даже разбитым креслом; устроиться там могли человек пять, но толкаясь локтями и, желательно, не вставая – впрочем, даже так они могли дотянуться до любой точки. Ну и раздельный санузел – два крошечных пенальчика, один – с унитазом, другой – с ванной. Но тут хотя бы не было этих ужасных газовых колонок, с нею кухня оказалась бы ещё меньше.

Уже два часа в свой заслуженный выходной я торчал в коридоре этой квартиры у входа в большую комнату и наблюдал, как мои коллеги из центрального управления КГБ ищут хоть что-то незаконное. Утром меня разбудил звонок Денисова, который одновременно обрадовал и огорчил – верхи дали добро на обыск у Якира-старшего, но проводить его решили не силами московского управления; мне предписывалось потратить воскресенье на поездку до метро «Автозаводская», где и обитал товарищ Петр Якир с супругой.

В принципе, тот факт, что мне эта квартира не нравилась, означал лишь то, что я был недоволен подобной организацией. Так-то это была очень неплохая жилплощадь для бывшего, пусть и реабилитированного зека – видимо, Хрущев очень хотел хоть как-то загладить вину перед ним и его семьей, вот и выделил им эти хоромы. Ведь дело происходило в конце пятидесятых, когда строительство пятиэтажек по тогдашним окраинам Москвы ещё не приняло массовый характер, и миллионы людей жили в общежитиях, в деревянных бараках и коммуналках. Но Якирам от щедрот досталось вот это – а они, как скажет царь из ещё не снятого фильма, презлым заплатили за предобрейшее.

Ещё меня расстраивало, что коллеги сразу же обозначили мою роль в этом действе – просто стоять в сторонке и не мешаться профессионалам, пригрозив серьезными проблемами, если я буду настаивать. Впрочем, я не знал, благодаря каким договоренностям оказался участником этого мероприятия, поэтому на рожон не лез, просто подмечая всё, что происходит, для последующего отчета начальству. У меня были сомнения, что с меня потребуют официальный рапорт, но спросит Денисов обязательно – и будет очень огорчен, если я промычу что-то нечленораздельное.