Моя чокнутая еврейская мама - Сигел Кейт. Страница 19

– Боже мой! Этот свет! Мне срочно нужен ботокс, чтобы я могла здесь стоять!

Да, это определенно моя мама.

ЧЕРТ! ЧЕРТ! ЧЕРТ!

Ну конечно, мне не следовало удивляться. В том, что касается сюрпризов на день рождения, маме нет равных. Я попыталась растолкать Джареда под неумолчный стук в дверь.

– Уф, секундочку!

После девятнадцати лет получения очередной бомбы на день рождения, включая тот случай, когда разносчик цветов вручил мне букет тюльпанов, а затем, раздевшись до стрингов, исполнил сексуальную версию «С днем рождения», каждый год накануне своего дня рождения я приучалась проявлять сверхбдительность. По мере приближения двадцатого января я объявляла повышенный уровень тревоги. Это обыкновенный почтальон или человек со специальной посылкой, любезно отправленной моей мамой? Барменша напевает себе под нос по собственной инициативе или же это начало тщательно продуманного флешмоба в честь моего дня рождения?

Учитывая мамин послужной список, вы наверняка подумаете, что я могла предвидеть мамин визит, но в этом году мама превзошла самое себя. Двадцатое января 2009 года было днем инаугурации Барака Обамы, и маме удалось убедить меня, будто она отправилась в Вашингтон, округ Колумбия, чтобы стать свидетелем исторического события.

Надежды! Перемены! Только не для моей мамы. Но маме было мало просто сообщить мне о своих планах. Нет, эта женщина отправила мне копию липовых проездных документов от Лос-Анджелеса до округа Колумбия и даже имела наглость пожаловаться на неподъемные цены в ее фиктивной гостинице. А накануне вечером она прислала мне свое фото перед Национальной аллеей. Все эти очевидные свидетельства того, что мама, благополучно добравшись до столицы нашей родины, наблюдает за тем, как президент Обама вершит историю, притупили мою бдительность, и я, в состоянии блаженного самоуспокоения, на радостях пригласила Джареда провести со мной ночь в моей постели, правда поставив ему строгое условие ограничиться ласками «исключительно выше пояса».

– Боже мой, Кейт, что ты там делаешь?! – заорала мама. – Открой дверь! Мне плевать, если ты голая, просто впусти меня внутрь! Ты ведь знаешь, меня твоей голой попой не напугаешь! – Мама еще немного повысила голос. – Уж кто-кто, а я видала ее во всех видах! И пукающей, и какающей! Помнишь, на твой второй день рождения ты завопила при гостях: «КАКАШКА И ТАКАЯ ЗДОРОВАЯ!»?

– Мама! Тсс! Прекрати!

Я срочно вывела Джареда из коматозного состояния, вызванного чрезмерным употребления алкоголя накануне вечером, и рванула к двери. Мама была с головы до ног одета во все черное.

– Что ты тут делаешь?!

Я виновато улыбнулась своей соседке по коридору Николь, которая вышла, протирая заспанные глаза, из своей комнаты, расположенной через три двери от моей.

– Я подумала, что разговоры о какашках тебя немного подстегнут! И давай поторапливайся! Я приготовила тебе на день рождения большой сюрприз!

Кто бы сомневался?! Ведь не может же утренняя серенада в исполнении человека, пересекшего ради этого всю страну, стать единственным потрясением за сегодняшний день!

– Мы прямо сейчас должны тронуться в путь. – Мама посмотрела на мобильник, проверяя время. – Единственное, что могу тебе сказать, так это то, что тебя ждет безусловно лучший подарок на день рождения из всех, какие я когда-либо делала.

Эта фраза вызвала у меня некоторое беспокойство, поскольку в 2007 году мама именно так, слово в слово, охарактеризовала свой подарок на мой день рождения: консультацию у самого крутого в Лос-Анджелесе специалиста по ринопластике. «На случай, если ты захочешь перед колледжем поправить нос!» Я не захотела.

– Шевелись! – Она протиснулась мимо меня, по дороге подняв с пола футболку. – И конечно, у тебя тут самый настоящий бардак! Нам определенно не следовало убирать за тобой, пока ты росла. Вот потому-то ты и не научилась поддерживать порядок в до… – начала мама и осеклась, когда, завернув за угол, обнаружила за моим письменным столом Джареда, стыдливо кутавшегося в бледно-желтое одеяло в безнадежной попытке прикрыть чресла.

Джаред так и не смог найти штаны, которые, скорее всего, лежали где-то в укромном уголке комнаты вместе с остатками моего достоинства.

– Так-так-так, – сказала мама. – И кто этот… красивый молодой человек?

– Хм, это Джаред! Мы просто решили с утра пораньше поработать над проектом написания пьесы. Мам, я думала, что ты в Вашингтоне! – Я встала между мамой и Джаредом.

– Сюрприз! – Мама вопросительно наклонила голову. – Джаред? Сроду не слыхала ни о каком Джареде!

А вот и нет. Вранье! Она прекрасно знала все, что можно было знать о Джареде. Ведь самым прискорбным последствием нашей с мамой близости было то, что я вооружила ее лишней информацией. И мама знала, что Джаред был коварным соблазнителем, постоянно склонявшим меня к сексу. Она ненавидела Джареда, а когда мы с ним впервые поцеловались, то сразу посоветовала мне: «БЕГИ!» Однако в колледже я обрела прекрасную новую свободу: возможность фильтровать мамины советы. Я могла направлять ее звонки на голосовую почту! Разделяющее нас расстояние в две с половиной тысячи миль предоставляло мне свободу выбора, какие из ее предложений (требований) принимать во внимание, а какие нет.

А теперь буферная зона между моей мамой и моими спорными решениями исчезла, и вот нате вам: мама роется в моих вещах и подкрадывается к Джареду, точно львица – к своей добыче. Но Джаред продолжал спокойно сидеть, пребывая в счастливом неведении, какое цунами вот-вот обрушится на его хипстерскую головенку с искусно зачесанным псевдоирокезом.

– Э-э-э… Привет, миссис Сигел…

– Фридман. Ким Фридман. Можешь звать меня просто Ким. Ну и как давно вы, двое, встречаетесь? – Итак, первый выстрел сделан. Мама знала, что мы с Джаредом вовсе не встречаемся.

Однажды я набралась храбрости и поинтересовалась, считает ли он меня своей единственной, на что Джаред для начала сказал: «Моногамия – это буржуазный предрассудок», продолжив это глубокомысленное высказывание заявлением: «Я только недавно расстался с девушкой» (не расстался) – и закончив так: «Давай не будем усложнять».

Возможно, я должна была предвидеть. Ведь он постоянно уговаривал меня заняться с ним анальным сексом, аргументируя это так: «Просто позволь мне сунуть его в твою попку; и ты по-прежнему останешься девственницей. Блин, ты что, снова собираешься крутить динамо? Оставить меня с синими яйцами?»

Я всегда чувствовала себя виноватой после его слов, хотя все это чушь собачья. Объясняю для тех, кто не знаком с данным термином: выражение «синие яйца» используется для описания легкого дискомфорта, который испытывают некоторые мужчины после продолжительной эрекции без последующей эякуляции.

«Откровенно говоря, мне плевать, если, по-твоему, тебе на яички наступил слон; твой стояк еще не дает тебе право посягать на какие-либо мои отверстия или отростки. Тебе вообще крупно повезло оказаться в моей постели, так что заткнись, на хрен, и начинай мастурбировать!» – вот что мне следовало ему сказать. Но, как это ни печально, я лишь краснела и извинялась. И чем дольше продолжались наши ни к чему не обязывающие отношения, тем сильнее вскипала мамина ярость.

Вам, возможно, будет интересно узнать, почему я сознательно терпела подобное отношение. Объясняю: колледж меня морально измотал. Я перешла уже на второй курс, но так толком и не смогла обзавестись бойфрендом, а мне очень хотелось влюбиться. Но единственное, чего хотел каждый парень, с которым я целовалась на танцполе, – это угоститься в спонсируемом «Спанксом» [22] буфете, который я предлагала их вниманию каждый уик-энд, поэтому, когда Джаред вернулся за добавкой, я почувствовала себя Еленой Прекрасной или Бейонсе.

– Видишь ли, – начала я, – Джареду уже надо идти. – Я сделала еще один шаг к столу, за которым он сидел.

Мама с таким энтузиазмом выкатила глаза, что, наверное, только чудом не повредила сетчатку. А затем швырнула мне в лицо мои же слова: