Личные дела - Боуз Диша. Страница 5

Лорен не могла поверить своему счастью, когда он нанял ее ассистенткой. Она была полна надежд, переехав в новый город, и наконец одно из ее мечтаний начало сбываться. Хотя у нее пока и не было здесь ни одного знакомого, но она устроилась на настоящую работу.

Книжный магазин был маленьким, если не сказать тесным. Они постоянно наступали друг другу на ноги. В каком-то смысле это было похоже на первобытный брачный танец. Она слышала все его телефонные разговоры и стеснялась пользоваться маленькой уборной, расположенной в глубине магазинчика. Особенно – хрустящего звука страниц из старых книг, которые они пустили на туалетную бумагу. Он же, в свою очередь, едва замечал ее присутствие.

Друзья Шона были поэтами, у которых брали интервью радиостанции. К нему естественным образом притягивались творческие личности, возможно, потому что его дом всегда был для них открыт. По утрам у него на кухне после рейвов джемили музыканты, пока в духовке готовился ирландский завтрак. Кто-нибудь всегда спал у него на диване, делал самокрутки на балконе, оставлял пятна от чашек на поцарапанном деревянном полу. Лорен была совсем на них не похожа: она и читала не так уж много. Только судьба могла свести их вместе. Он мог нанять кого угодно из своих друзей, но взял ее. А может, ему просто нужно было, чтобы кто-нибудь приходил на работу вовремя.

– Сколько блинчиков хочешь? – крикнул Шон из кухни.

– Четыре. Не знаю, несколько, – громко ответила она.

Лорен сомневалась, что он услышал ее сквозь крики детей. Вообще, блинчики ее мало интересовали: она не была голодна. Ей просто хотелось валяться в постели и думать о том, насколько больше ей повезло, чем Сиаре Данфи.

Скоро проснулась Уиллоу, так что Лорен наконец пришлось встать. Она пошла в ее спальню и вытащила малышку из колыбельки, вдыхая ее сонный запах. Дочка была уже не такой маленькой. Ей было почти два года, и она быстро росла. Лорен знала, что больше детей у нее не будет. Она покормила Уиллоу, сменила ей подгузник и отнесла на кухню.

Сидя за столом, Гарри и Фрея делали месиво из голубики и кленового сиропа.

– А вот и она. – Шон поднял Уиллоу на руки и поцеловал в макушку, одновременно переворачивая блинчики. – Я сегодня встречусь с Пэддером! – крикнул он, чтобы она смогла услышать его сквозь гвалт детских голосов.

Лорен выложила на стол арахисовое масло и клубнику.

– Ты с ним разговаривал? У него для тебя что-то появилось?

Шон пожал плечами.

– Думаю, в конечном счете он что-то найдет. Кто-нибудь из парней обязательно поможет. Пэддер хочет узнать, чем бы мне было интересно заниматься. Лорен, я не буду раскладывать чипсы в Aldi.

Шесть лет назад ему пришлось забросить книжный магазинчик, и с тех пор он ничем особенно не занимался. Фрея только родилась, когда они переехали в поселок, в котором выросла Лорен. Шону, который провел всю жизнь в городе, пришлось подстраиваться к новым для себя условиям. Уезжая отсюда, Лорен думала, что ей удалось сбежать, но спустя несколько лет, она вернулась с младенцем и мужем на буксире. То же место, те же лица. Шон совершенно не умел жить в таком крошечном пространстве. Когда родился Гарри, а потом и Уиллоу, то он заявил, что вместо поиска работы хотел бы посвятить себя отцовству. Книжный магазин все равно не приносил много денег.

Хотя Лорен и провела с ним практически всю жизнь, она все еще не понимала, какими умениями он обладал.

– Да, ты прав, кто-нибудь тебе что-нибудь предложит. – Она, как всегда, поддерживала его.

Пока им все удавалось. У них был собственный дом. Ее дом. Еще она унаследовала кое-что от бабушки, но деньги подходили к концу. Вообще, они рисковали в ближайшее время стать кандидатами на пособие по безработице. Если только Шон что-нибудь не придумает. Лорен старалась не заглядывать на свой сберегательный счет, на котором было все меньше и меньше денег. Когда она это делала, то срывалась на Шона из-за каждой мелочи.

Чем старше становились дети, тем дороже они обходились. Такой образ жизни нельзя было продолжать вести. Друзья Шона несколько раз приглашали его подработать на свои концерты, но, видимо, он был не настолько хорош, потому что его почти никогда не звали снова. Вероятно, причина была в том, что вместо того, чтобы заниматься рекламой их выступлений, он всю ночь пил бесплатное пиво в пабе с музыкантами.

Что-то должно быть пойти по-другому, чтобы они смогли преодолеть то, что между ними недавно случилось и привело к большой ссоре. Лорен теперь отказывалась быть в таком положении. Она никогда не думала, что окажется настолько близко к тому, чтобы его потерять, и, возможно, деньги смогут все решить.

Она не рассказала ему о своих планах переехать, но эта идея уже казалась не просто шальной мыслью.

Шон выложил блинчики на тарелку и позвал Гарри, чтобы тот помог ему отнести их на стол. Потом он наклонился к Лорен, заметив, что она пристально на него смотрит.

– Я все улажу, милая. Все изменится.

Сегодня она была настроена оптимистично. Казалось, что-то уже было по-другому.

Иногда Лорен курила. Она делала это только когда Шон был в доме с детьми. Сигареты наполняли ее чувством вины, которое заставляло ее ругаться на себя вслух. Если бы кто-нибудь увидел ее, то решил бы, что она сходит с ума, поэтому она убедилась, что делает это без посторонних глаз.

Мерзко. Это мерзко, Лорен. Это – твоя последняя сигарета. Вот так вот. А что, если кто-то из детей тебя увидит?

Теперь она даже не могла получить удовольствие. Из всего, что она больше всего в себе ненавидела, курение занимало первую строчку. За ним следовали веснушки и толстые щиколотки, из-за которых она никогда не носила босоножек.

Лорен курила с двенадцати лет. Она воровала сигареты без фильтра из папиного пальто, висевшего у входной двери, зная, что он их не считает. Лорен складывала их на ладони, одну к другой, а потом подносила к лицу, вдыхая их никотиновый запах.

Ее брат тоже курил, а папа всегда держал между пальцами недокуренную сигарету, которая дымилась, пока он обувался. Окурки шипели, когда он швырял их в пивные банки, а еще он всегда курил за рулем. Мама жаловалась, что его одежда пропахла табаком, но и у нее была собственная заначка, спрятанная под кучей бюстгальтеров. Именно сигарету из ее запасов Лорен выкурила в первый раз. Это было так же неизбежно, как попробовать кофе или сдать на права. Даже сейчас, открыв новую пачку и вдохнув аромат табака, Лорен вспоминала детство. Так пахли пальцы ее отца.

Она бросала курить во время каждой беременности. Ну, хоть так. Однако снова начинала после каждых родов. Каждый раз. Сигареты были ее единственной слабостью, помимо Шона.

Обычно ей хорошо удавалось контролировать тягу к табаку, порой неделями она сдерживала гложущее ее чувство. Но потом ни с того ни с сего оно снова брало над ней верх. Иногда она просыпалась утром и слышала голоса в голове, которые утверждали, что ничего страшного не случится, если она выкурит всего одну штучку.

Каждый раз закуривая, она мучилась и словно становилась меньше в размерах. Она еще не успевала докурить сигарету до конца, как из-за чувства вины у нее вдруг начинали дрожать руки, и, затушив окурок, она убегала обратно в дом, а потом несколько минут судорожно мыла ладони и пальцы. Если получалось, она еще и принимала душ до того, как притронется к детям.

– Я, наверно, покурю перед тем, как ты уйдешь, – шепнула она Шону. Они стояли у раковины, отмывая тарелки после завтрака.

Он бросил сигареты несколько лет назад и был единственным, кто знал, что она все еще курила. Вот такими они были друг с другом. Она всегда могла сказать ему что угодно.

– Иди сейчас. Дети не заметят.

Они взглянули на малышей, сидевших за столом над альбомом с наклейками.

Иди сейчас, настаивал голос у нее в голове.

Лорен не курила нигде, кроме сада. Там она могла скрыться от пытливых взглядов своих детей, но оказывалась на виду у Данфи. Их дворы выходили один на другой.