Сновидения - Робертс Нора. Страница 72

Окно по-прежнему можно было открыть не более чем на девять дюймов. Но для миниатюрной, худенькой девочки этого было достаточно. А вот спуск…

Надо было проявить изрядную решимость, отметила Ева, оглядев стену: водосточных труб было раз-два и обчелся, на кирпичном фасаде виднелись всего несколько выступов, да и то весьма опасных.

Но картинка перед ее мысленным взором вырисовывалась. В точности как описала Лонна. Ночная мгла, стук сердца, руки и ноги дрожат, но цепляются за каждый выступ. Потом заключительный прыжок – с такой высоты, что колени и лодыжки заныли.

– Что еще за хрень?

Ева выпрямилась, закрыла окно и повернулась. В дверях стояла Квилла.

– Что?

Девочка усмехнулась.

– Как вы тут оказались? В этой комнате живут Ранда и Чу, они нормальные девчонки. А мою соседку взяли приемные родители. Ох и зануда была! Нимб прямо глаза слепил, до того святая. Достала! Мне нравится жить одной в комнате. Вот бы мне ее оставили! Так в чем дело-то?

– Ты когда-нибудь бываешь на занятиях? На консультациях?

– А то! Просто сейчас разброд и шатания – мисс Джонс не в себе, мистер Джонс и вовсе незнамо где, Матушка вообще в отключке… Вид-то делают, что все в порядке, но атмосфера, доложу, прямо-таки раскалена. Так в чем дело, вы мне скажете?

– Дело в том, что мы пытаемся найти мистера Джонса.

– Ну, здесь-то вы его точно не найдете. Он обычно следит за половиной, где парни живут, а мисс Джонс – за нашей. Как можно смотреть на голых людей не с такими пендюрками, как у тебя, вы что?! – Она воздела руки, широко открыла рот и сделала страшные глаза. – Скандал!

Еве подумалось, что этой девице надо оставить мысль о писательстве и податься в актрисы.

– Остальные сотрудники тоже это правило соблюдают?

– Все до единого, как штык. Бывает, кто-то из старших ребят и прошмыгнет без палева на нашу сторону перепихнуться, но для этого такие ухищрения нужны! Да еще чтоб подфартило. Ведь если мисс Джонс докопается, припряжет по полной. Поставит в самый отстойный наряд. Она почему-то считает, если человек будет занят, ему не до секса станет. Можно подумать… А если бы нечто подобное проделал кто-то из сотрудников – да она бы его растерзала, как лев ее братца. Нещадно!

– А ты знаешь историю этого брата?

– Да все знают. У нас в Тихой комнате даже что-то вроде мемориальной доски висит. Ну, в его честь, понимаете?

– В Тихой комнате?

– Они не говорят «церковь» или «часовня», но, по сути, это она и есть. – Она говорила и вышагивала по комнате, суя нос в вещи ее обитательниц. Поскольку Ева на ее месте вела бы себя точно так же, она никак не реагировала. – Рот на замок, никакой электроники. Ты должен сидеть и думать, или медитировать, или молиться. Кому что нравится. – Квилла сунула в карман чужую заколку.

– Положи на место, – только и сказала Ева.

Девица лишь пожала плечами, но вернула вещь на место.

– Короче, мистер Джонс никого не убивал, это сто пудов. Он сроду не ударит, не толкнет, даже не заорет. Когда облажаешься, он делает так.

Она изобразила строгий, осуждающий взгляд.

– Или вот так.

Теперь это было подчеркнутое терпение, переходящее в неодобрительную грусть.

– И говорит, типа: «Дорогая моя Квилла, быть может, тебе стоило бы двадцать минут побыть в Тихой комнате, подумать над своим поведением, как оно сказывается на тебе и на окружающих?» Мисс Джонс – та прямо скажет, знаете? У нее так: начнешь блажить – мигом сортиры чистить отправит. И это куда больше канает, вот что я вам скажу. Короче, он своими нотациями тебе мозг выносит, а она просто сунет в руки ведро или еще чего. Ведро еще не худший вариант. Так что он никого не убивал, тем более тех давнишних девчонок. Но дело мутное – это точно.

В нескольких фразах девчонка умудрилась очень живо описать нравы этого дома и особенности характера брата и сестры.

Еве оставалось лишь внимать этому потоку.

– Что именно – мутное?

– Да что-то. – Она вертелась перед висящим на стене зеркалом, принимая разные позы и меняя выражение лица, и явно любовалась собой. – С того дня, как вы у нас в первый раз побывали, он стал подолгу в Тихой комнате торчать, а еще больше – у себя. Дольше обычного. И стал много гулять. Однажды прошел пешком до самого старого здания. Оно было опечатано – там лента полицейская и все такое. Так он просто встал на той стороне и пялился на него через улицу. Не город, а дурдом сплошной.

– А ты откуда знаешь, что он туда ходил?

– А… Следила за ним. Если не тормозить, можно нырнуть в боковую дверь, когда машину со жратвой разгружают. Я не тормоз, и мне было интересно. И еще он много говорит по своей новой трубе, тихим таким голосом, что даже если прислушаться, все равно не разберешь.

– По какой такой новой трубе?

– Да он гулял как-то да и купил себе. А… отстой.

– Правда?

– Ага. Короче, дело мутное, но тех девах он не убивал, он же у нас святой. Думаю, он их жалеет, тем более что он кого-то из них знал.

– А это тебе откуда известно?

– Слышу – слушаю – знаю. – Она изобразила неуверенный пируэт. – Они с мисс Джонс и Матушкой на эту тему долго у нее в кабинете трындели. И орали. И он тоже! Ваще жесть! Они еще грозятся какие-то поминки замутить. Нас поголовно заставят присутствовать, хоть мы никого из них знать не знали, да и вообще они уже сто лет как умерли. Но это будет обязаловка, без вариантов.

Короче, я думаю, он с кем-то трахается на стороне, а на группах они нам втюхивают про здоровье, добропорядочность, что, если переспишь с кем без любви, типа, совесть потом задолбает, и что надо хранить верность тому, с кем трахаешься, а еще про высшую силу и прочую хренотень.

– Про Ииуса Христа.

– Кому-то, может, он и высшая сила, а кому-то – нет. – Квилла пожала плечами. – Тут они не заставляют. Короче, я думаю, ему сейчас по-настоящему поплохело, противоречивые чувства накатили, так что он небось отправился перетрахать всех, кому не лень, чтобы оттянуться, и тогда потом какое-то время не будет париться.

У Евы уже звенело в ушах. Когда девчонка умолкла, она стала думать, что все это было бы не лишено смысла – если бы не обстоятельства.

– Будем проверять, – сказала Ева, выбрав наиболее нейтральную формулировку.

– О’кей. Мне пора, а то меня хватятся.

Она удалилась, и комната внезапно стала больше, тише и просторнее. Ева выдохнула и присела на край одной из коек, чтобы перевести дух.

Ну и голова у этой девчонки, мысли крутятся, точно белка в колесе. Крутятся, крутятся, крутятся… Но, на самом деле она выдала важную информацию – если суметь отфильтровать ее от потока сознания и жаргонных словечек.

Она посидела еще, делая кое-какие заметки, пока факты снова не затерялись в этом сумбуре.

Ева вернулась в апартаменты Нэша, нашла Филадельфию на ее половине. Шивиц уговаривала ее допить успокоительное, а Пибоди стояла на страже.

– Лейтенант, я хочу перед вами извиниться за то, что так расклеилась. Обычно мне удается держать себя в руках.

– Ничего страшного. Мисс Джонс, я могу получить ордер и собираюсь поручить это своей напарнице. Прямо сейчас. Пибоди!

– Есть, шеф.

– Но все же будет лучше, если вы, под протокол, дадите нам с напарницей свое согласие на объявление вашего брата в розыск. А я хотела бы начать обыск в квартире. Я вызову еще сотрудников, с ордером, и они помогут мне обыскать все помещение.

Филадельфия побледнела еще сильнее и заговорила неуверенным шепотом:

– Вы хотите обыскать дом?

– Да, и независимо от вашего на то разрешения. Но с разрешением, конечно, будет проще.

– Мисс Джонс, вам надо связаться с вашим адвокатом! – встряла Шивиц.

– Нам тут скрывать нечего. – Филадельфия расправила плечи и похлопала Матушку по руке. – Я дам свое согласие и свяжусь с адвокатом.

– Мудрое решение, – похвалила Ева.

– Теперь, когда мысли у меня прояснились, я могу сказать, что Нэшу просто надо было какое-то время побыть одному, это совершенно очевидно. Побыть на расстоянии, все это переварить. Я знаю, какое сильное впечатление это произвело на меня, а он обычно держит все в себе, сохраняет уверенность – он же глава нашего дома. Думаю, ему просто понадобилось время, тем более что я была так возбуждена, когда вернулась после нашего с вами разговора. Он, должно быть, нашел какой-то тихий семинар – всегда ведь что-то происходит – и даст о себе знать, как только устроится. Он увидит, что оставил дома телефон, у кого-нибудь одолжит и сообщит, где он находится.