Скандал в шелках - Чейз Лоретта. Страница 45
— Я слишком… О, какое же слово нужно употребить? — Мадам очаровательно нахмурилась. — Я слишком вперед?.. Нет-нет, я слишком прямая! Так правильно, да? Слишком дерзкая, верно?
— Вовсе нет! — воскликнул галантный барон.
«Наглая хитрая свинья!» — резюмировала мадам и снова повернулась к леди Кларе.
— Ох, миледи, кто знает, что будет? Сегодня мы довольные, а назавтра тот, кого мы так любим… пффф! — и исчез. Так и в моей жизни. Один день — и мой… он ушел, умер. А потом Париж сойти с ума. Кто может знать, что случится?
— Только не я, — буркнул Лонгмор.
— Да-да, время ушел навсегда. — Мадам со вздохом прикрыла глаза. — И ничего не поделать. О… я что-то не так сказать?
— Наверное, мадам, вы имели в виду, что время нас не ждет. И следовательно, не стоит его терять, — проговорил граф.
— О, как верно! — воскликнула дама. — Я слишком быстрая. Миледи Клара, ваш брат лорд Лан-мор позволил нам быть знакомы друг с другом. Давайте встретиться снова. — Мельком взглянув на Аддерли, она сказала: — Тогда завтра, да? Мы посещать выставка картин… Но в какое место, лорд Лан-мор?
— Британский музей.
— О да-да! Я убедить лорда сопроводить меня любоваться искусством.
— Мне бы тоже этого хотелось, — заметила Клара. Она не разразилась истерическим смехом и не упомянула, сколько раз ее брат твердил, что скорее даст выколоть себе глаза раскаленной кочергой, чем присоединится к толпе, шаркающей из зала в зал, глазеющей на картины и делающей напыщенные и дурацкие комментарии.
Она просто повернулась к Аддерли и с сочувственной улыбкой спросила:
— Возможно, вы найдете это скучным, лорд Аддерли. В таком случае нет нужды испытывать ваше терпение. Мой брат может проводить нас. Мы возьмем ландо папы.
— Милорд не любить картины? — удивилась мадам, очаровательно надув губки.
— В обществе столь ослепительно прекрасных леди я бы наслаждался любым зрелищем, даже грудой булыжников, — заверил Аддерли.
«Фоксиз Морнинг Спектакл».
12 июня, пятница.
«Любопытное совпадение? В любом случае интригующие сведения, полученные нашим корреспондентом!
Недавно мы узнали, что двадцать восьмого мая, за несколько дней до приема во дворце по случаю дня рождения его величества, одному джентльмену было отказано в кредите в тех заведениях, где у него накопились большие долги. Как нам известно, многие наши портные, мебельщики, торговцы вином и табаком, сапожники и т. д. часто попадают в неприятнейшее положение — приходится ждать месяцами (а иногда годами), оплаты счетов. Покойный король, если припомните, оставил долгов на многие десятки тысяч фунтов. До какой же крайности должен быть доведен торговец, чтобы отказать знатному заказчику в дальнейшем кредите?! Об этом можно только догадываться. Конечно, не стоит ломать голову над такими вещами, но все же… Возможно, есть какая-то связь между подобным поворотом событий и поспешной помолвкой вышеупомянутого джентльмена, скомпрометировавшего молодую леди. Как всем известно, эта юная леди принесет мужу приданое, приблизительно равное ста тысячам фунтов».
Этим же днем
Открылась ежегодная выставка Британского музея, на стенах которого развесили картины из коллекций всех тех, кто хоть что-то из себя представлял — начиная от короля… и до герцогов, маркизов, графов, виконтов и баронов. Сначала состоялся закрытый показ для привилегированных персон. А в понедельник выставка открылась для остальной публики.
Несмотря на нелюбовь к снобам, делавшим вид, что им интересны произведения искусства, лорд Лонгмор все же мог бы найти что-то любопытное в изображениях батальных сцен и трагических смертей, но он был не в настроении. Уже через несколько минут после прибытия Аддерли и мадам замедлили шаг и вскоре безнадежно отстали от них с Кларой. Оглянувшись, Лонгмор увидел, что барон стоял чересчур близко к мадам; и оба предположительно обсуждали полотно под номером 53 (Рокко Маркони. «Женщина, изменившая мужу»).
— Полагаю, ты видел «Спектакл», — прошептала Клара, отвлекая брата от мрачных, но восхитительных фантазий, в которых он крушил зубы Аддерли.
— Да. Как и все остальные, — пробурчал граф.
— Аддерли был в бешенстве. Когда он приехал за мной, произошла сцена: он угрожал засадить Фокса в тюрьму на основании «скандалум магнатум». Я изобразила сочувствие, но сказала, что за неделю до свадьбы не стоит затевать процесс. И заметила, что нет смысла преследовать Фокса, поскольку он имен не называет. Ведь если даже покойный король не мог арестовать тех, кто писал про него гадости, то уж ничтожество вроде Аддерли не имеет ни малейшего шанса.
— Ничтожество вроде Аддерли?.. — переспросил Гарри. — Ты так и сказала ему? Прямо в лицо?
— Нет, конечно. Я просто намекнула. А про «ничтожество» — это слова папы.
— Какая ты бесчувственная! — усмехнулся Лонгмор.
— Ох, не говори!.. Посмотри-ка!.. Кажется, он говорит мадам о своих бедах. А она — само участие, не находишь?
Мадам не сводила глаз с Аддерли, словно ловила каждое его слово. А ее ручка в перчатке покоилась на чрезвычайно облегающем лифе.
— Софи не понимает своего призвания. Ей нужно на сцену, — покачав головой, заметил Лонгмор.
— Удивлена, что ты можешь наблюдать за ними с самым серьезным видом. Она так забавна, верно? И очень умна, хотя кажется совершенно пустоголовой. Я в нее просто влюблена…
— Какую из двух Софи имеешь в виду?
— Обеих, — ответила Клара. — Но ты так мрачен…
— Я и должен быть мрачным. Парень браконьерствует в моих угодьях. Но все по плану. Теперь я должен бросать в их сторону гневные взгляды. А потом, окончательно лишившись терпения, должен затеять громкую ссору с мадам.
— Прекрасно! Она станет искать утешения в его объятиях!
Лонгмор должен был искренне веселиться. Но не мог.
— Да, — буркнул он. — Таков план.
Граф направился к мадам.
Глава 14
«Британский музей. Будущие зрители приближаются к святилищу в страхе и трепете, — особенно потому, что здесь открылась выставка работ старых мастеров… сто семьдесят шесть картин… и среди них вряд ли найдется хотя бы одна, которая не могла бы считаться драгоценностью».
Аддерли, казалось, уже не мог выглядеть более самодовольным, но все же ему это удавалось. Нагло ухмыляясь, он не спешил отстраниться от мадам, которой что-то шептал на ушко.
— Лорд Лан-мор, леди Клара! — воскликнула мадам с чрезмерно невинной улыбкой. — Боюсь мы слишком медленные для вас.
— О, никто не спешит, — заверил даму граф. — Картины пробудут здесь еще долго. Мы просто полюбопытствовали, что такого интересного вы нашли именно в этой?
— О, просто я кое-что вспомнила и рассказать лорду Адд’ли маааленький анекдот, — сообщила мадам и ярко вспыхнула.
Да-да, действительно вспыхнула! Конечно, Гарри знал, что актриса она удивительная — Софи не раз это доказывала. Могла, например, заплакать в любой момент. А иногда ее глаза вдруг наполнялись слезами, но не более того. Но он никогда не слышал, чтобы кто-нибудь мог краснеть по собственному желанию…
— Мне тоже хотелось бы услышать этот анекдот, — заявил граф.
Аддерли взглянул на Клару.
— Боюсь, он не подходит для ушей незамужней леди.
— Но вполне подходит для ушей жениха? — прошипела Клара, холодно глядя на Аддерли (подобный взгляд давно освоила ее матушка).
— Умоляю, мa chere, моя дорогая леди, не оскорбитесь, — вмешалась мадам. — Это всего лишь непристойная шутка. Лорд Адд’ли рассказать вам, после того как жениться.
Клара обратила ледяной взгляд на картину.
— Вам интересно, не правда ли? Но я считаю адюльтер грязным преступлением, особенно в том случае, когда его совершает женщина. Впрочем, для мужчин это, видимо, знак отличия. Осмелюсь сказать, картина прекрасная, но не в моем вкусе. — С этими словами леди Клара повернулась и отошла, вскинув подбородок.